Страж неприступных гор - Феликс Крес

— Откуда ты все это знаешь?

— Ну… слышал где-то. Или читал.

Сайл был странным человеком. Он читал не только нужные вещи, такие как регистр кораблей. Когда-то они захватили шхуну, на которой был сундук со свитками, а на самом его дне несколько толстых книг. И Сайл все это прочитал, прежде чем продать. Какие-то вымышленные истории о том, чего не было на самом деле… Мевев тоже умел читать, плохо, конечно, но все-таки. Уметь читать было порой полезно. Но истории о том, чего не было? Можно послушать всякие байки в таверне за пивом, но… читать? Столько трудов потратить ради историй о том, чего не было?

— Значит, теперь Шернь и Алер снова начали войну? А как такая война выглядит?

— Не знаю. Не знаю, как она выглядит, и не знаю, Алер ли это. Может, что-то новое появилось над Просторами? Я просто так сказал. Когда-то, когда Полосы падали на землю, они уничтожили весь Громбелард. Ну, я видел, что происходит. Когда падает Полоса. Что-то… не нравится мне это.

— Гм… знаю. Мне тоже.

Оба задумались.

Невозможно было избавиться от воспоминаний о серебристой ленте, прямой и изогнутой одновременно, которая медленно и беззвучно опускалась все ниже и ниже… А за ней, как приклеенные, тянулись клочья туч.

— И теперь тоже так будет? Будут падать Полосы? Тогда я возьму самую большую карту и посмотрю, где находится самая середина Шерера. Там и буду сидеть. Видел, что творилось на море?

Вопрос был из ряда тех, что не нуждаются в ответе, поэтому Сайл отвечать не стал.

Китар появился только под вечер — на корабле у него хватало дел. Недоставало места для сотни человек — корабль был рассчитан не больше чем на сорок. Он выглядел усталым и злым, но, увидев лежащую на койке капитаншу «Трупа», лишь посмотрел на Тихого.

— А с ней что опять?

— Сам видишь.

— Вижу, но не знаю, что с ней. Пьяная? Раненая, больная?

— Больная, без сознания. Есть дело.

Китар сел.

— Ну так дай чего-нибудь выпить.

— Нету. В самом деле нет. Все пошло за борт.

— С чего бы?

— Ничего.

Китар вздохнул и внимательнее посмотрел на Тихого, которого когда-то уже видел, но слабо помнил. Впрочем, видел, не видел, какая разница… Сейчас перед ним был другой. Командир, который справился с Брорроком.

— У тебя дело, а у меня на корабле три клина пехоты, то есть вполне себе колонна… А знаешь что? Места там только на один клин.

— Дай мне их. Ну, дай. Было сражение, ты их выловил. Теперь они просто моряки-сироты. Без собственной палубы под ногами. Если кто захочет, может остаться на «Трупе». Прочих я тайно высажу на Большой. Водки у меня нет, но запасов полный трюм. Вода тоже еще есть. До Агар хватит.

— Кто из них придет к тебе на «Труп»? Их капитан ступил на палубу — и теперь разговаривает с рыбами.

— А ты? Сидишь ведь тут.

— Я, братец, родился в Армекте, — сказал Китар. — Для меня твое корыто может называться «Гнилой труп, ежедневно приносящий Китару четыре несчастья». И все равно буду тут сидеть, поскольку не верю в подобную чушь. А в то, что Прекрасная Риди приносит несчастье, поверю, если у меня при ней не встанет.

— Броррок тебе сказал бы другое.

— Насчет несчастья или насчет того, что встанет? У Броррока уже ни при ком не вставало. А что касается несчастья — Броррок сто лет зарабатывал себе достойную смерть в морском сражении. Он просчитался, попытался откусить слишком твердый кусок и поломал зубы. Вот и все.

— У вас была эскадра.

— Утром — да; днем уже нет. У тебя была причина, и ты его потопил. Старика я любил, и мне его жаль, но за борт из-за его чудачеств прыгать не стану.

Китар выловил из воды не только команду «Кашалота», но и Тюлениху Риди, которая вовсе не собиралась изжариться рядом с трупом Броррока. Он уже знал о том, что произошло и почему.

— Может, среди парней Броррока найдутся такие, кто родился в Армекте, как и ты, — сказал Мевев. — Во всяком случае, можешь им сказать. Кто хочет, для тех у меня место найдется. Если придет только пятеро, то и так тебе хлопот меньше. Есть дело.

— Ну, я жду.

— Плохо с ней. — Тихий кивнул в сторону капитанши. — Может, поправится, может, нет. Сказала, что хочет на Агары.

— Что, собственно, с ней случилось?

— Ты видел то же, что и все. Сперва упала Шернь. Потом появилась волна, а эта… в припадок хлопнулась. Она… — Тихий замолчал, не желая сморозить какую-нибудь глупость. Покачав головой, он закончил: — У нее с Шернью есть что-то общее. Наверняка ты слышал, что о ней болтают, а нет, так нет. Упала Полоса, а она… ну, в общем… Как станет ей получше, сам спроси.

Китар выжидающе смотрел на него.

— Возьми ее на Агары, — сказал Тихий. — «Гнилой» не может зайти в Ахелию, а по-дикому, ночью, нескольких парней я высадить могу. Только с восточной стороны, с запада Большую надежно охраняют. — Он посмотрел на Тюлениху и покачал головой. — Не знаю, что с ней, и не знаю, успею ли вообще ее довезти. Наверное, поправится, но может, и нет… Такого, что было с ней сегодня, я никогда еще не видел.

— Я должен отвезти ее в Ахелию?

— А куда ты собирался?

— В Ахелию.

— Ну?

— Но с грузом это будет стоить денег.

— Скажи сколько. Если у меня не хватит, Тюлениха добавит остальное.

— Если не помрет.

Тихий посмотрел на стену, подумал, покачал головой.

— Я сказал тебе, какое у меня дело. Теперь ты отвечай «да» или «нет». Потому как если нет, то у меня нет времени. Мне на Агары вдвое дольше, чем тебе.

— Ладно, братец. Возьму ее.

— А на месте первым делом иди к Раладану. Он придумает, как ее перенести или переправить во дворец. Никто не должен ее там видеть, помни.

— Вот только Раладан… гм… Наверняка он уже знает, что вы оставили после себя на Малой.

— Пусть знает. Я тоже кое-что знаю. Для Раладана Риди может сжечь не только Малую, но и Большую Агару. Она сказала мне, что хочет с ним увидеться. Отвези ее. Даже если ничего с меня не возьмешь, то все равно тебе это пойдет только на пользу. Я не прав? С Раладаном стоит жить в мире. А уж тем более если он будет перед тобой в долгу.

13

К удивлению капитанов обоих кораблей, целых семеро парней Броррока, не раздумывая, приняли предложение Тихого, а после некоторого раздумья их примеру последовали еще четверо. Все было именно так, как сказал Мевев: на палубе «Колыбели» сидели сироты, потерявшие хороший парусник и знаменитого капитана, — простые люди, которые умели обслуживать корабль и сражаться, но не более того. Некоторые обожали своего капитана, но другие точно так же могли постоянно стирать рубашки и драить палубу у Броррока, как и маршировать в ногу под свисток Китара, или получать побои от кого-то другого. Корабль Слепой Риди действительно назывался омерзительно, но, видимо, не навлекал несчастья на собственную команду, иначе не «Кашалот» лежал бы сейчас на дне… Лишь глупец мог бы возражать против столь очевидной истины. Палуба под ногами означала набитое брюхо, время от времени набитый кошелек, ну и группу-семью, к которой ты принадлежал. А тем временем в Ахелии они месяцами могли бы месить грязь на улицах, голодные и изгоняемые из таверн и харчевен (ибо кому нужен моряк без гроша в кармане?), ежедневно бродя по порту и пытаясь наняться на какой-нибудь парусник — и в конце концов угодить куда-нибудь значительно похуже, чем могло бы быть под началом Слепой Тюленихи Риди, у которой на корабле, как поговаривали, имелись даже девицы для утех. Даром!