Титан (другой перевод) - Джон Варли

Наконец она остановилась и, съежившись на балке, стала прислушиваться.

Вдалеке слышалось звяканье бьющегося стекла. Было очень темно. Сирокко оказалась в середине поделенного на клетки лабиринта, что простирался до бесконечности во всех направлениях — вверх, вниз и на четыре стороны. Беглянка понятия не имела, где она теперь, но этого не знал и Джин — а ничего другого ей пока и не требовалось.

Звон усилился, и слева от себя Сирокко увидела плывущего вверх Джина. Она нырнула вправо и вниз, двумя этажами ниже ухватилась за балку и еще добавила вправо. Наконец, упершись босыми ногами в очередную балку, остановилась. Вокруг медленно оседало битое стекло.

Сирокко, наверное, и не узнала бы, что Джин подобрался так близко, не опереди его стеклянный душ. Он крался по балкам, но вес его оказался слишком велик для одной неразбитой рамы, которая к тому же подпирала собой руины, образованные пролетом Сирокко. Рама не выдержала, и стекло полетело вниз снежными хлопьями. Сирокко мигом слетела с балки, оттолкнулась от нее ногой — и ухнула к земле.

Приземление вышло не в меру жесткое. Одурев от боли, Сирокко смотрела, как рядом спокойно опускается на ноги Джин. Точно так же следовало бы опуститься и ей, не будь она такой дурой и считай этажи. Последнее, что она помнила — как он стоит над ней и как по голове ему попадает топориком Габи, — а потом сознание ускользнуло, и тьма накрыла ее с головой.

Очнулась Сирокко внезапно, с диким воплем — чего с ней никогда раньше не случалось. Она не знала, где она сейчас, но точно знала, что только что побывала в брюхе громадной твари — и не одна. Там был и Джин. Сидел и спокойно объяснял, почему он решил ее изнасиловать.

И изнасиловал. Сирокко прервала вопль.

Она уже вовсе не в стеклянном замке. А на поясе у нее — веревка. Земля впереди покато идет вниз. Далеко-далеко чуть серебрится темное море Реи.

Габи оказалась неподалеку, но была страшно занята. На поясе у нее крепились две веревки. Одна шла вверх к тому же дереву, к которому была примотана Сирокко. Другая, туго натянутая, уходила во тьму. В засохшей крови на лице Габи виднелись канавки слез. Она как раз собралась перерезать вторую веревку ножом.

— Эй, Габи! Там, случайно, не Джин пришвартован?

— Ага. Только ему пора в плавание. Как ты?

— Лучше. Габи, вытащи его, ладно?

Удивленно раскрыв рот, Габи взглянула на подругу.

— Мне веревку жалко, — пояснила Сирокко.

Физиономия Джина казалась сплошным кровоподтеком. Один глаз так распух, что закрылся наглухо, а от другого осталась лишь щель. Нос был сломан. Во рту не хватало трех передних зубов.

— Больно же он ушибся, — заметила Сирокко.

— Я бы еще кое-чего подрисовала.

— Возьми у него в рюкзаке бинт и перевяжи ему ухо. Видишь, еще кровит?

Габи готова была взбунтоваться, но Сирокко одним твердым взглядом усмирила подругу.

— Я не намерена его казнить. Даже не предлагай.

Ухо Джина порядочно пострадало от полета топорика Габи. Получилось это, впрочем, нечаянно. На самом деле Габи хотела всадить топорик Джину в висок, но коварное оружие, крутанувшись не так, как надо, нанесло насильнику скользящий удар, от которого он всего-навсего потерял сознание. Джин стонал, пока Габи его перевязывала.

Сирокко взялась перебирать его рюкзак, вынимая оттуда все, что могло им пригодиться. Продукты и оружие забрала себе, а все остальное скинула вниз.

— Если мы оставим его в живых, он опять за нами полезет. Сама знаешь.

— Как пить дать. И мне это совсем ни к чему. Поэтому он отправится вслед за своим барахлом.

— Тогда какого черта ты…

— С парашютом. Развяжи ему копыта.

Габи стала прилаживать стропы к его промежности. Джин снова застонал, и Сирокко отвернулась. Не хотелось ей смотреть на ту кровавую кляксу, которую Габи сделала из его физиономии.

— Он думал, что убил меня, — говорила тем временем Габи, покрепче затягивая узлы. — Хотел убить, да не вышло. Я успела отвернуть голову.

— И как рана?

— Не очень глубокая. Но кровила зверски. Я была только оглушена — и просто удача, что не смогла броситься за ним сразу после… после того, как… — Тут у Габи потекло из носа, и она утерлась тыльной стороной ладони. — А потом я вырубилась. И следующее, что помню, — как он склоняется над тобой.

— Ты очень кстати очнулась. А то я обделалась, от него удирая. Спасибо, что опять спасла мою задницу.

Габи мрачно на нее взглянула. Похоже, Габи возлагала на себя личную ответственность за случившееся. Тяжко, наверное, подумала Сирокко, лежать и смотреть, как твою любимую насилуют.

— Почему ты оставляешь его жить?

Взглянув на Джина, Сирокко вынуждена была подавить в себе вспышку бешеной ярости, но потом снова взяла себя в руки.

— Я… ну, сама знаешь, он же раньше таким не был.

— Совсем не уверена. В душе он всегда был козлом — а то как бы иначе на такое пошел?

— Все мы в душе не ангелы небесные. Но мы это подавляем, а он больше не мог. Он разговаривал со мной как мальчишка, которому больно — это была именно боль, а не злоба — и, думаю, именно потому, что сам он этого не хотел. После аварии с ним что-то такое случилось — как и со мной. И с тобой.

— Но мы не пытались никого прикончить. Впрочем, ладно, сбросим его с парашютом. Тут я согласна. Но его яйца пусть здесь останутся. — Габи взвесила в руке нож, но Сирокко отрицательно покачала головой.

— Нет. Мне он никогда особенно не нравился, но все-таки мы были вместе. Джин был неплохим членом команды, а теперь он свихнулся, и… — Сирокко хотела сказать, что тут отчасти ее вина. Что Джин бы не спятил, сохрани она корабль. Но так ничего из себя и не выдавила.

— Я даю ему шанс ради того Джина, которым он был прежде. Кстати, он сказал, что у него где-то там есть друзья. Возможно, он просто бредил, а если нет, то, может, они его и подберут. Развяжи ему руки.

Габи подчинилась — и тогда Сирокко, сжав зубы, столкнула Джина ногой. Заскользив вниз, он, похоже, начал понимать, что происходит. Парашют волочился следом. С диким воплем Джин скрылся за изгибом троса.

Ни Габи, ни Сирокко так и не увидели, раскрылся ли парашют.

Потом две женщины долго-долго сидели молча. Сирокко страшилась заговорить. У нее было сильное подозрение, что она как начнет реветь, так и не остановится. Пустая трата времени. Нужно было срочно залечить раны и продолжать подъем.

С головой у Габи ничего страшного не случилось. Не помешали бы, конечно, несколько швов, но у них в распоряжении имелся только дезинфицирующий состав и бинт. Шрам на лбу обещал быть просто героическим.