Титан (другой перевод) - Джон Варли

К концу того дня они уже проделали семьдесят километров по прямой и стали пятьюдесятью километрами ближе к ступице. Деревья здесь росли достаточно жидко, и путники смогли различить, что находятся выше уровня крыши, углубляясь в коническое устье расположенной над Реей спицы. Оглянувшись назад, они могли увидеть простирающийся внизу Гиперион. Впечатление создавалось такое, будто они летят на воздушном змее, чудовищной леской привязанном к каменному кулаку под названием Место Ветров.

Утром шестого дня путники увидели блеск стеклянного замка. Сирокко и Габи сидели в сплетении древесных корней, пока Джин тянул веревку к подножию странного строения.

— Возможно, это то самое и есть, — сказала Сирокко.

— В смысле, вестибюль с лифтами? — фыркнула Габи. — Тогда я лучше бы прокатилась на «американских горах» из картона.

Строение несколько походило на итальянский горный городок, миллионы лет назад возведенный из сахарной ваты и наполовину оплывший. Купола и балконы, арки и контрфорсы, зубчатые стены и идущие уступами крыши — все это громоздилось на выдающемся вперед уступе, стекая с него подобно подтаявшему на вафельной пластинке мороженому. Высокие башни торчали вверх под всевозможными углами — будто карандаши в стаканчике. По форме каждая башня смахивала на веретено. По углам искрились сугробы — не то снега, не то голубоватой сахарной пудры.

— По-моему, Рокки, тут один каркас.

— Сама вижу. И вообще, дай пофантазировать, ага?

Замок вел беззвучную битву с вьющимися белыми побегами. Сначала показалось, что наступило перемирие — тем более что замок понес смертельный урон. Но стоило Сирокко и Габи присоединиться к Джину, как они услышали сухой шелест побегов — будто сама смерть шуршала своей черной мантией.

— Похоже на испанский мох, — заметила Габи, вырывая целую пригоршню спутанной массы.

— Только крупнее.

Габи пожала плечами.

— Если Гее удается сочетать крупные размеры с экономичностью, почему бы и нет.

— Тут дверь, — крикнул им Джин. — Хотите войти?

— Еще бы.

От края уступа до стены замка было пять метров ровного пространства. А невдалеке от путников виднелась округлая арка — чуть выше макушки Сирокко.

— Ой, мамочка! — выдохнула Габи, прислоняясь к стене. — До того отвыкла ходить по ровной земле, что голова закружилась. Просто забыла, как это делается.

Сирокко зажгла масляную лампу и вслед за Джином прошла через арку в стеклянную комнату.

— Лучше держаться друг друга, — сказала она.

Для осторожности были, казалось, веские причины. Хотя ни одна поверхность не была полностью отражательной, место это очень во многом напоминало карнавальные дома зеркал. Путники видели сквозь все стены — а там такие же стеклянные стены вели дальше в точно такие же комнаты.

— А как мы потом отсюда выберемся? — опросила Габи.

Сирокко указала на пол.

— По нашим следам.

— Ах да. Как же я сама не догадалась. — Нагнувшись, Габи рассмотрела тонкую пыль, устилавшую пол. Попадались там и гладкие кусочки покрупнее.

— Матовое стекло, — заключила она. — Смотрите не поскользнитесь.

Джин покачал головой.

— Сперва я тоже так решил. Но это не стекло. Стены тонкие, как у мыльного пузыря, и очень непрочные. — Выбрав одну из стен, он осторожно надавил на нее ладонью. С негромким звяканьем стена лопнула. Джин успел поймать один из кусочков, что неторопливо поплыли к земле, и легко раздавил его в кулаке.

— Интересно, сколько стен потребуется разбить, прежде чем на нас рухнет потолок? — спросила Габи, указывая на комнату этажом выше.

— Да уже немало. Сейчас это место — лабиринт, хотя изначально таковым не задумывалось. Мы прошли через несколько стен просто потому, что они уже были кем-то разбиты. А на самом деле это просто горка из кубиков, где нет ни входов, ни выходов.

Габи и Сирокко переглянулись.

— Вроде той постройки, что мы видели под тросом, — сказала Сирокко. Потом описала ту постройку Джину.

— Но кто строит дома без дверей? — поинтересовалась Габи.

— Камерный наутилус, — ответил Джин.

— Еще раз?

— Наутилус. Он делает себе раковину по спирали. Когда раковина становится слишком мала, он движется дальше и запечатывает ту камеру, что осталась позади. В поперечном разрезе очень мило смотрится. И очень похоже на то строение, которое вы увидели, — маленькие камеры снизу, большие сверху.

Сирокко задумчиво нахмурилась.

— Но здесь-то все комнаты примерно одного размера.

Джин отрицательно покачал головой.

— Разница невелика. Эта комната чуть выше вон той. Где-нибудь непременно найдутся комнаты еще меньше. Похоже, эти твари строят вбок.

Существа, выстроившие стеклянный замок, представились Сирокко чем-то наподобие морских кораллов. Перерастая свои дома, колония их бросала и прямо на них и отстраивалась. Местами замок возвышался на десять с лишним этажей. Прочность конструкции придавали не тонкие как ткань стены, а ребра стеклянных кубов. Они смахивали на прозрачные люцитовые брусья в руку толщиной, очень крепкие и твердые. Даже если бы вдруг разбились все стены замка, каркас его все равно остался бы на месте, подобно стальным перекрытиям небоскреба.

— Кто бы эту штуку ни построил, он не последний ею пользовался, — предположила Габи. — Сюда кто-то вселился и наделал кучу модификаций. Если, конечно, строители не были намного сложнее, чем мы думаем. Но так или иначе, все давно отсюда свалили.

Сирокко велела себе не расстраиваться, но что было толку? Разочарование — как ни крути. Они по-прежнему были далеко от вершины, и дело шло к тому, что весь путь предстояло проделать своим ходом.

— Ты только не злись.

— Что такое? — Сирокко медленно просыпалась. Не может быть, чтобы прошло восемь часов, подумала она.

Да и откуда ему знать? Часы-то у нее.

— Не смотри ты на них. — Сказано это было тем же ровным тоном, но Сирокко вдруг замерла, так и не донеся руку до лица. Она увидела красноватое от гаснущего костра лицо Джина. Он склонялся над ней.

— Что… в чем дело, Джин? Что-нибудь случилось?

— Ты только не злись. Я хотел по-хорошему, но ведь не годится, чтобы она смотрела. Да? Ведь так?

— Габи? — Сирокко было привстала, но Джин показал ей нож. И тут Сирокко с кристальной четкостью подметила сразу несколько деталей явившейся ей картины: Джин голый; Габи, тоже голая, лежит ничком и, похоже, не дышит; у Джина стоит член. А еще — руки у него в крови. Все чувства Сирокко обострились до предела. Она чувствовала жаркое дыхание насильника, запах крови и смрад ненависти.