Голиард - Оливия Клеймор

Совет ещё какое-то время обсуждал письмо Ла Доля и меры, которые следует предпринять в связи с предполагаемой угрозой вторжения лотарингов. И, в конце концов, одобрил предложение де Люинвиля.

Генрих не любил государственных советов и был рад, что необходимое решение было найдено достаточно быстро. После совета в Доль отправился гонец…

Получив приглашение из Безансона, барон понял, что его письмо не осталось без внимания и Гильом явно обеспокоен.

Ла Доль, не медля, отправился в Безансон в окружении свиты и вооружённого отряда. Арман же, его старший сын остался в замке.

… Гильом встретил барона сдержанно. Он не выказал верному вассалу особенных почестей, кои некогда оказывал тому Рено II. Вдовствующая графиня проявила нескрываемый интерес к гостю и изъявила желание переговорить с ним тет-а-тет, считая, что присутствие Генриха ей не требуется (увы, она была не высокого мнения об умственных способностях своего отпрыска).

Франциск Ла Доль умел преподнести себя с лучшей стороны, выкать преданность короне, напомнить о своих былых заслугах, и наконец, очаровать женщину и завоевать её доверие; найти веские аргументы в подтверждение того, что лотаринги готовят вторжение в Лангруа-Атюйе.

После разговора с бароном, Режина, прониклась к нему доверием. И не только…

Ла Доля окружили вниманием, графиня Олтинген всячески благоволила к нему и советовалась по разным делам. Вскоре окружению Гильома стало ясно: вдовствующая графиня влюблена в барона.

Франциск и сам не ожидал такой удачи. Несомненно, это обстоятельство во многом поможет достижению его заветной цели – узурпации власти.

В середине октября примчался гонец с посланием графини де Лангр и донесением от маршала, направленного в Лангруа коннетаблем. Маршал сообщал, что лотаринги разоряют приграничные земли Лангруа-Атюйё. Они нападают неожиданно, грабят и убивают, сжигают целые селения. Война неизбежна…

Графиня де Лангр в свою очередь молила Гильома о дополнительной помощи: границы её владений с Нижней Лотарингией имеют слишком длительную протяжённость и ей не хватает сил, дабы противостоять неприятелю. К тому же она выказывала опасения, что до конца октября лотаринги предпримут решительные действия и попытаются захватить Лангр.

Гильом по настоянию матери вновь собрал Совет, уже второй за столь короткий промежуток времени.

Собравшиеся государственные мужи выказывали крайнее беспокойство, действия лотарингов становились опасными.

– Никто точно не знает, что задумал Генрих Лимбургский, – после советников, коннетабля и маршалов высказался барон Ла Доль, которого пригласила на совет Режина фон Олтинген. – Возможно, он лелеет дерзкие планы – захватить Безансон. Армия Нижней Лотарингии сильна как никогда. В прошлом году она дала достойный отпор Дитриху Эльзасскому[96], да так, что он до сих пор «зализывает раны». Но я не думаю, что герцог Лимбургский отважиться напасть на Бургундию раньше следующей весны. Всем известно, что зима – не лучшее время для сражений. Но мы можем предотвратить нападение на Амуа, если разгромим лотарингов в Лангруа-Атюйе… А для этого нужны силы.

Началось активное обсуждения речи барона. Коннетабль был с ним согласен.

– Лотарингам надо преподать урок! Дабы они не посмели зариться на бургундские земли! Пусть лучше пострадают Лангруа-Атюйе, нежели они, подобно саранче устремятся на земли Амуа!

Коннетабля единодушно поддержали маршалы и графиня. Советники колебались.

– Я внимательно выслушал вас и принял решение, – произнёс Гильом, – отправить в Лангруа-Атюйе войско под командованием коннетабля де Люинвиля.

– Монсеньор, – произнесла графиня, – в отсутствии коннетабля охрану Безансона следует укрепить верными людьми Ла Доля.

Франциск мысленно ликовал: вот уж точно не знаешь, где найдёшь, а где потеряешь. Режина фон Олтинген, сама того не зная, с каждым днём приближала его к бургундскому трону.

«За это я сохраню вам жизнь, дорогая Режина… – решил барон. – А нынешней ночью я непременно посещу ваши покои и утомлю вас любовной страстью…»

На совете хранил молчание лишь один человек: камерарий. Он уже мысленно подсчитывал: во сколько обойдётся помощь Лангру. Получалось, что в кругленькую сумму.

Пока коннетабль де Люинвиль усмирял лотарингов в Лангруа-Атюйе, жизнь в Безансоне текла своим чередом.

Барон Ла Доль, подчинившись желанию Режины фон Олтинген, привлёк своих вассалов, а также баронов, состоявших с ним в заговоре, на службу в Безансоне. После чего обитатели резиденции графа Бургундского относились к нему с подчёркнутым почтением, понимая, что любовник Режины с каждым днём усиливает своё влияние на Бургундский дом.

Единственный человеком, которому не нравился барон, была Агнесс фон Церинген, супруга Гильома II Бургундского, дочь германского герцога Бертольда II фон Церинген. От отца она унаследовала недоверие к людям и рачительное отношение к деньгам.

Она не раз говорила Гильому:

– Этот Ла Доль просто наглый выскочка. Он буквально с одного прыжка оказался в алькове вашей матушки! Удивляюсь, куда делать прежняя проницательность Режины?! Неужели она не видит, что барон попросту использует её, дабы заполучить как можно больше привилегий. Вдовствующая графиня осыпает его подарками. На днях она подарила ему новый хаубержон, изготовленный в графстве Церинген, сюрко с вышивкой Бургундского дома. А завтра что она ему подарит? Отменного коня? Золотую цепь, усыпанную драгоценными камнями? Замок?

Генрих закатывал глаза, ибо терпеть не мог подобных речей супруги.

– Моя матушка вольна поступать так, как ей угодно. В конце концов, она – вдова. И как всякая женщина, не потерявшая интерес к жизни, имеет право завести любовника, – резонно возражал он.

– Вот-вот! – ярилась Агнесс. – Это всё от твоего безволия. Никому противостоять не можешь, даже матери! Она разорит тебя! Мало того, что огромные суммы ушли на экипировку и провиант войска, отправившегося в Лангруа, так ещё и фаворитов надобно содержать!

Обычно, Гильом не выдерживал напора Агнесс и советовал:

– Если ты так радеешь за казну, отправляйся к моей матери и сама скажи ей, дабы она не осыпала милостями барона Ла Доля.

Агнесс лишь фыркала в ответ.

– Можно подумать это вразумит её. Боже мой, если всё это видел твой отец! – сокрушалась она.

И вскоре Агнесс убедилась, что была права: Режина действительно, преподнесла в подарок барону золотую цепь, которую тот нацепил на шею и с гордостью демонстрировал её своим вассалам. Теперь оставалось дело за боевым конём, а затем – замком. Агнесс не сомневалась ещё немного: и наглый выскочка Ла Доль обойдётся казне, в сумму незапланированного военного похода.