Мазарини - Пьер Губер

Разочарованные, но не сдавшиеся (пока!) дворяне, без сомнения, подстрекаемые агентами Кон-де, начали тайно проводить своего рода провинциальные собрания (они переставали доверять королю). Это были «конспиративные собрания в лесах».

В 1656 году в Анжу и в 1657 году в Нормандии дворяне создали серьезную организацию: каждая провинция была разделена на «кантоны», в каждом из которых два депутата собирали жалобы. Ассамблеи состоялись в Энгранде (в Анжу), в апреле 1656 года, и в Трене, близ Аржантана, в марте 1658 года, где очевидцы насчитали 700 лошадей (включая сюда лошадей слуг). Вовремя проинформированный Мазарини (это сделал Кольбер) предупредил короля и в июне 1658 года тот запретил любые собрания: принято было опасаться любого неофициального объединения, ожидая от него дурных намерений. Широко использовавшийся термин «недоброжелательно настроенные» применялся к гипотетическим конспираторам.

Заведомо осужденные, но сохранившие иллюзии и желание участвовать в заговоре, дворяне решили встречаться тайно, в лесах, ночью. Мы могли бы посмеяться над таким решением, однако переписка между Кольбером и Мазарини (опубликованная Клеманом) свидетельствует об их беспокойстве: Мазарини относился к таким вещам с особым вниманием, хотя король ни в грош не ставил все, что хоть сколько-нибудь напоминало оппозицию.

Центрами сбора заговорщиков стали леса близ Конша, Руаомона и Орлеана, фермы и постоялые дворы в Мене[69], ярмарка в Гибре (около Казна) и знаменитая гостиница в Пате (здесь слишком много пили и шумели). Мсье поступил мудро, отказав заговорщикам в своем покровительстве, но некоторые важные вельможи — граф д'Аркур, граф де Матиньон, граф де Сент-Эньян и маршал д'Оккенкур (а также Конде — издалека) одобряли и поддерживали опасные собрания. В Конше появились представители «объединенных судебных округов» Руана, плоскогорья Ко, полуострова Котантена, Эврё, Алансона, Мортаня, Орлеанэ и Берри[70]. В Перэ, что в области Вандомуа, «послали делегатов» четырнадцать провинций: от Бургундии до Анжу, от Пуату до Марша[71]. Информатор Кольбера сообщал ему, что парламентарии как будто пообещали им поддержку. Хуже того — в движение впервые приникли протестанты, самым известным из которых был Габриэль де Жокур, сьер де Боннессон, потомок, по боковой линии, Дюплесси-Морне. Солоньо пытался вооружить и использовать в своих целях серьезные крестьянские волнения, спровоцированные заниженным курсом лиарда[72], самой мелкой монеты, обесцененной и изъятой из употребления. Этот бунт, получивший название «восстания башмачников» и забытый историками, был очень жестоким. Его успешно подавил образумившийся Гастон, выдавший самых неосторожных «лесных конспираторов». Некоторые заговорщики из Конша, в том числе Боннессон и его друзья Лобардери, Лезанвиль, Аннери, Креки и Мулен-Шапель, в начале 1659 года решились взять в руки оружие. На территории от Нормандии до Боса и Орлеанэ им удалось призвать под свои знамена совсем мало народа, за ними следили и быстро предали: 2 сентября 1659 года Боннессон и двое его друзей были арестованы. В декабре Боннессона казнили. Других его сторонников приговорили к смерти заочно, их имущество конфисковали, замки разрушили, а леса вырубили — «по человеческой подлости» (так считает Арлетт Жуанна). Не стоило вести себя вызывающе с королем, и Мазарини вынужден был (единственный раз) смириться с пролитой кровью. Дело было предано забвению, как предвидел Сент-Эвремон, которому пришлось уехать в ссылку за сатирическое письмо на запрещенную тему. Так было покончено с тем, что дворяне называли «долгом восстать». На смену ему пришел «долг подчинения».

Будет ли такой же судьба набожных «злонамеренных»?

«Четвертая Фронда»:

«благочестивые», янсенисты, Папа Римский и кардинал, бегущий от Мазарини

Тысячи страниц разнообразных исследований посвящены религиозным проблемам и янсенизму (одни считают его обычной ересью, другие — глубоким серьезным учением, и существуют еще десятки иных «подходов» к этой доктрине). Мы же примем позицию Мазарини, который не имел ни времени, ни, скорее всего, желания вступать в теологические споры: его беспокоила только политика.

Крестник кардинала в своих «Мемуарах» разъяснил их общую позицию. Этот текст редко цитируется, и я позволю себе обратить внимание читателей на несколько слов: «Церкви, если не считать ее обычных бед, после долгих споров о школе, заключавших, что для спасения души не нужны знания, при усиливавшихся с каждым днем жарких и упорных разногласиях (здесь беспрестанно сталкивались все новые человеческие интересы) стал угрожать раскол со стороны людей, имевших большие заслуги, и чем полезнее они были для Церкви, тем большую опасность для нее представляли… Речь уже не шла об ученых-теологах, но о епископах, находившихся в своих диоцезах и пользовавшихся большим авторитетом, набожных, достойных уважения и способных повести за собой массу прихожан. Кардинал де Рец, по природной склонности или имея личный интерес, покровительствовал всей этой зарождавшейся секте и был ее избранником».

Все совершенно понятно: речь в основном шла о деле янсенистов, случившемся в разгар 1661 года; уже назревало дело Реца, более серьезное, чем можно было предположить, а на заднем плане — «обычные беды» Церкви. Единственная проблема, о которой также стоит упомянуть, — это «партия благочестивых», существовавшая с тридцатых годов XVII столетия. Объединяло все эти столь разные проблемы одно: они не были разрешены со смертью кардинала Мазарини. Другая общая черта — невозможность для нас понять чувства, интересы и связи тех и других, недостижимость их точной идентификации. Историки часто не соглашаются друг с другом в вопросах религиозной жизни, каждый высказывается, если можно так выразиться, «в пользу» своего святого и не любит, чтобы не католики лезли в их тайны.

Впрочем, в деле Реца тайн не было, во всяком случае, если не верить его собственным россказням. Этот человек, более или менее тесно связанный с «партией благочестивых» и с папством (то есть с Испанией), часто блистал острым умом, но портил впечатление преувеличением и непоправимыми ошибками. Мазарини, очень хорошо понимавший де Реца, остерегался его, а король и королева-мать открыто ненавидели. Он создал в Париже целую сеть верных ему людей и заговорщиков, кюре, церковных старост, членов братств, бывших фрондеров и близких к янсенизму людей, ловких подручных и красивых женщин. Арестованный и отправленный в Нант, сбежавший из-под ареста, Рец продолжал поддерживать своего рода партию, ожившую после того, как кардинал добрался до Рима (конец ноября 1654 года), совершив удивительное путешествие под покровительством испанцев. Сидя в Риме, Рец снова принялся интриговать (он осмелился заставить голосовать против кандидата Франции на конклаве в 1655 году, где выбрали Чиджи, ставшего Папой Александром VII, настроенным против Франции). В Париже сходились в живых, хотя и не слишком серьезных спорах главные викарии, которых назначал он, и те, кого назначал король; подумывали о том, чтобы ввести должность заместителя архиепископа, но из этого ничего не вышло. Время от времени Рец писал королю и Мазарини, но они возвращали письма нераспечатанными; в конце 1657 года он написал язвительный памфлет, направленный против английского альянса. После Пиренейского мира Рец наконец понял, что ему заказан любой пост в королевстве, но мог похвастаться тем, как долго досаждал Мазарини и двору, устраивая скандалы, которые кажутся нам сегодня смешными, но тогда они выглядели иначе.

Янсенистской проблеме, гораздо более серьезной, глубинной, посвящены сотни трудов и десятки тысяч страниц, иногда гениальных (Паскаль, Расин, Сент-Бёв), часто слишком заумных и сложных. Прежде чем говорить об этих работах, напомним, что многие янсенисты — серьезные противники Мазарини и Людовика XIV — бывали порой их талантливыми соратниками. Какая-то часть этих людей (но какая?) вступила в ряды фрондеров. Мы знаем, что Арно д'Андий опубликовал в 1649 и 1652 годах две мазаринады любопытного содержания. О других людях (менее значительных) нам сегодня мало что известно, однако их работы уже в июле 1649 года были преданы остракизму в Сорбонне. Мазарини был очень раздражен, когда в 1660 году «Письма к Провинциалу» подверглись сожжению палачом, и впал в ярость, когда епископы придумали «Формуляр» (февраль, 1661 год), сто лет смущавший или приводивший в бешенство лучшую часть французского духовенства. Мазарини спланировал атаку против двух монастырей Пор-Рояля, которую осуществил Людовик XIV, с жестокостью, обычной в начале XVIII века. Янсенизм зародился во времена Мазарини и продолжал жить своей трудной жизнью еще долгое время после его смерти. Янсенизм, который власть (в том числе Мазарини) рассматривала исключительно как политическую позицию, являлся теологическим учением, моральной, культурной доктриной, суровым планом общественного устройства.