Наперекор судьбе - Мэри Бэлоу

— Я не хотела, чтобы ты был отцом моего ребенка, — ответила она. — Ты этого не заслуживал.

— Но я — ее отец, — возразил он. — Кто играл роль папы все эти годы? Твой отец? Мартин? Джон был далеко, не так ли?

— Мартин так чудесно относился ко мне. Он всеми способами пытался оправдать тебя. Он удерживал меня от ненависти к тебе. И он оставался со мной и Кристиной все время, пока мы были в Кингстоне, вплоть до нашего возвращения в Лондон. Он даже и сейчас был готов вернуться с нами туда.

— Да, Мартин, — повторил Кристофер. — Он лучший друг каждому. А ты не пыталась объяснить себе, почему ты не любила и даже боялась его до того, как обрела память?

— Да, — признала Элизабет. — мне теперь очень стыдно за это. Я понимала, что мне будет стыдно потом и что мне будет тяжело смотреть ему в глаза, когда я узнаю всю правду. Но мне не следовало беспокоиться об этом. Мартин никогда никого не осуждает. Он видит в людях только хорошее. Он всех любит, не требуя ничего взамен.

— Наверное, тебе следовало выйти замуж за Мартина, — усмехнулся Кристофер.

— Наши чувства имеют иной характер. Мы всегда испытывали друг к другу братскую любовь.

— Очень удобно, — отметил Кристофер.

— Ты можешь думать что хочешь, — сердито ответила Элизабет. — Меня это не волнует.

— Она так прекрасна, Элизабет. — произнес Кристофер, столь резко поменяв тему разговора, что она на мгновение совершенно растерялась. — Ты даже не представляешь, как она похожа на Нэнси в детском возрасте, только у нее такие красивые голубые глаза. Она, наверное, счастливый ребенок.

— Я отдала ей всю свою любовь, — произнесла Элизабет. — Обычно она не очень охотно идет к незнакомым людям.

— Она немного стеснялась. У меня ведь нет опыта общения с детьми. Но потом она перестала бояться меня. Она говорила обо мне потом?

Да, Кристина говорила позже, что ей понравился этот джентльмен, потому что он не улыбался и не щекотал ей подбородок, не называл ее хорошей, красивой девочкой, а потом обращал все внимание на маму и совершенно забывал о ней. Она сказала, что этот джентльмен понравился ей больше, чем лорд Пул, который только притворяется, что любит ее. Девочку отругали за такие слова.

— Нет, — ответила Элизабет. — Ничего не говорила. — Она взглянула на него, но не смогла понять по его лицу, разочарован ли он. Ее охватило чувство вины за эту ложь.

— А-а, — протянул Кристофер.

— Кристофер, — Элизабет предприняла последнюю попытку обратиться к его разуму, — мне понадобилось так много времени, чтобы моя жизнь вернулась в прежнее русло. Я с трудом справилась с этим. Я решила выйти замуж за хорошего человека. И я знаю, что жизнь с ним вполне меня устроит. Я буду занята и буду приносить пользу в качестве жены видного политика.

— Неужели? — усомнился Кристофер.

— Но Манли очень волнуется, — продолжала Элизабет. — Ведь он возглавляет партию вигов в стране, где все с ума посходили от любви к тори в свете недавней победы. Скоро в Лондоне соберутся иностранные гости, и жизнь здесь станет совершенно сумасшедшей. Очень важно, чтобы все видели его на этих торжествах. И важно, чтобы я была рядом с ним. Сейчас не время для скандалов, а я боюсь, что твое появление уже вызвало кривотолки, как и то, иго вчера мы вместе гуляли в парке, а сегодня еще поедем кататься. Больше никаких встреч не должно быть, Кристофер. Пожалуйста. Ты должен это понять. Подумай о Манли и о Кристине, если ничего не испытываешь ко мне.

— Если ты болтаешься у него на шее, Элизабет, то, может, лучше освободить его, пока не поздно? — посоветовал Кристофер.

— Похоже, тебя невозможно убедить, — с горечью произнесла она. — Ты думаешь только о себе.

— Я не могу доверить ему свою дочь, — ответил он. — Я не позволю ему называться ее отцом или отчимом. Я ее отец, Элизабет.

— Ты просто невыносим, — заявила она. — Ну что ж, если ты хочешь этого, я буду с тобой воевать. Ты можешь отравить жизнь мне и Манли, но удовлетворение от этого получишь только ты. Летом мы с Манли поженимся. И тогда он станет отчимом Кристины, и ты не сможешь это предотвратить, Кристофер.

— Думаю, тебе лучше выйти замуж за меня, — спокойно произнес он.

— Что?! — Элизабет недоуменно смотрела на него.

— Нам лучше исправить то, что случилось семь лет назад, сказал он. — Мы были женаты, и у нас родился ребенок. Мы жили вместе с тобой почти весь прошлый месяц. Мы снова можем узаконить наши отношения.

— Мы разведены! — выкрикнула Элизабет.

— Для этого не было серьезной причины, — заявил он. — Кроме того, вступая в брак, мы оба думали, что это навсегда. Мы дали друг другу клятву в этом перед священником, свидетелями и перед Богом.

Элизабет вспомнила маленькую часовню в Кингстоне. Рядом с ней — Кристофер, он держал ее за руку, он был очень красивый, но волновался и был немного бледный. Она же была спокойной и счастливой, наслаждалась этим моментом и была уверена, что не забудет его до последнего вздоха. Слезы неожиданно навернулись ей на глаза, и Элизабет резко отвернулась к окну.

— Я не выйду за тебя замуж, даже если ты будешь самым последним оставшимся на земле мужчиной, — ответила Элизабет.

— И все же ты любила меня всего несколько недель назад, — настаивал Кристофер. — Ты любила меня, когда не помнила того, что было в прошлом. А что, если тогда действительно ничего не было, Элизабет? Если меня обвинили несправедливо? Тогда не было бы повода для развода. И ты была бы моей женой. И у тебя не было бы причин не любить меня.

— Но причины были, — возразила она.

— Но у тебя не было причин прятать от меня моего ребенка — заявил Кристофер. — Это я был страшно обманут, Элизабет, а не ты.

Наверное, она впервые почувствовала сильное сомнение и смятение. Она пыталась почувствовать это семь лет назад, но ничего не вышло. Ей так хотелось верить в его невиновность, но она боялась позволить себе даже надежду на это.

— Как разумны твои слова, — с горечью произнесла Элизабет. — Ко всем моим страданиям ты хотел бы добавить еще и чувство вины. Ну нет, спасибо. Меня теперь не так легко выбить из колеи, как прежде.

Она не ожидала, что Кристофер стоит совсем близко; он взял ее за подбородок и приподнял лицо, изучающе глядя в заплаканные глаза.

— И в радости, и в горе, — повторил Кристофер. — Мы с тобой говорили эти слова, Элизабет. Никто во время брачной церемонии не обещал, что впереди нас будет ждать только безмятежное счастье. Это была наша собственная ошибка. Мы были слишком молоды и не понимали, что жизнь не всегда будет гладкой, несмотря на нашу взаимную любовь. Во время брачной церемонии мы дали клятву, что будем вместе преодолевать все трудности, которые встретятся на нашем пути. Но мы оба не выдержали и первого серьезного испытания.