Нет голода неистовей - Кресли Коул

Боу сел на связку сена.

— Лаклейн никак не может найти брата. Кассандра же все больше напоминает назойливого комара. К тому же больная нога ужасно его беспокоит, и он с трудом акклиматизируется в этом новом времени. Но ужаснее всего для него то, что он не может сделать тебя счастливой.

Ликан вытащил из связки соломинку и зажевал конец, предложив Эмме другую.

Она уставилась на его руку. — Спасибо, но я не любитель «пожевать».

Боу лишь пожал плечами.

— Я могу позаботиться о Касс. Его нога заживет, он привыкнет к новому времени, даже Гаррет со временем объявиться. Но ничто из этого не будет иметь значение, если он не сможет сделать тебя довольной.

Эмма повернулась и, прижавшись лбом к морде кобылы, тихо ответила:

— Его страдания или беспокойство не доставляют мне радости, но я не могу просто взять и сказать себе быть счастливой. Это должно прийти само.

— Придет, если ты дашь этому время. Как только Лаклейн избавиться от своих прошлых… тягот, ты поймешь, что он хороший мужчина.

— Но право выбора в этом вопросе я все так же не имею, не так ли?

— Отнюдь. А пока, если хочешь, я могу рассказать тебе, как с ним управляться?

— Управляться? — переспросила она, повернувшись к Боу лицом.

— Ага.

Она моргнула. — А это я просто обязана услышать.

— Пойми, все, что он делает, он делает с единственной целью — сделать тебя счастливой, — Эмма хотела было возразить, но Боу ее перебил.

— Поэтому, если ты не довольна каким-либо его решением или поступком — просто скажи ему, что НЕсчастна.

Когда она нахмурилась, ликан спросил:

— Что ты почувствовала, узнав о его лжи?

Эмма опустила глаза, уставившись на носок туфли, которым вырисовывала круги в грязи, и, наконец, пробормотала:

— Предательство. Боль.

— Задумайся на секунду. Как он отреагирует, узнав, что заставил тебя страдать?

Эмма подняла голову и посмотрела на ликана, долгие минуты не сводя с него взгляда.

Он поднялся с копны сена, отряхнул штаны и направился к выходу. Но уже у дверей замер и произнес:

— Кстати, это твоя лошадь.

И прежде чем снова развернуться к выходу, успел заметить, как кобыла уткнулась носом в волосы Эммы, едва не сбив с ее ног.

— Не обнимешь старого друга? — поинтересовалась Кассандра, надув губки.

— Если бы только этот друг довольствовался исключительно дружбой, — нетерпеливо выдал Лаклейн.

Долго еще Боу будет беседовать с Эммой? Лаклейн мог доверить этому ликану свою жизнь, а в трудную минуту даже нечто такое важное, как безопасность пары, но не смотря на это, он не находил себе сейчас места, ожидая возвращения друга.

Кассандра все еще стояла с открытыми объятиями.

— Лаклейн, мы не виделись столько столетий.

— Если сюда войдет Эмма и увидит нас «обнимающимися», как ты думаешь, что она при этом почувствует?

Ликанша опустила руки и села на стул около стола.

— Вовсе не то, что ты себе вообразил. Потому что она ничего к тебе не испытывает. А я оплакивала твою смерть так, как может оплакивать только вдова.

— Пустая трата времени. Даже если бы я действительно умер.

— Боу объяснил, где ты был и кто она. И ей здесь не место. Ты все еще не оправился от ран и не видишь, насколько это не правильно.

Лаклейн не смог даже заставить себя разозлиться, потому что никогда в жизни не был ни в чем так уверен, как в том, что Эмма — его пара. Он осознал, что больше не осталось того, на чем все эти годы держалась его дружба с Кассандрой.

В прошлом Лаклейн жалел ее. Как и он, она веками не могла найти свою половинку, поэтому Лаклейн считал, что Кассандра просто реагировала на эту пустоту в сердце таким вот нездоровым способом. Но в то время как он выискивал врагов, охотно принимая участия в каждом сражении, и выступал добровольцем в любом опасном задании за пределами дома — где мог бы встретить свою пару — Кассандра просто зациклилась на нем.

— Кто поддерживал тебя, когда умер твой отец? Твоя мать? Кто помогал тебе искать Хита?

Он устало выдохнул.

— Весь клан.

Она сжала губы, но затем, вроде бы, смогла взять себя в руки.

— Нас связывает общее прошлое. Мы принадлежим одному виду. Лаклейн, что бы подумали твои родители, узнав о том, кого ты берешь в пару? А Гаррет? Подумай о том позоре, который это на него навлечет!

По правде, Лаклейн не знал, как бы отреагировали его родители. Пока были живы, они сожалели, что их сыновья так долго не могли найти своих возлюбленных. Они понимали очевидную боль Лаклейна, так как он был старшим из сыновей. Но они также ненавидели вампиров — считая их злобными паразитами и чумой планеты. Реакцию Гаррета он так же не мог представить, потому просто ответил:

— Придет день, и ты тоже найдешь свою пару. Вот тогда ты вспомнишь эту ситуацию и поймешь, какими смехотворными я находил твои слова.

В этот момент в комнату медленно вошел Боу. Лаклейн вопросительно приподнял брови, но тот лишь пожал плечами, будто разговор с Эммой прошел не слишком обнадеживающе.

Следом за ликаном тут же торопливо вбежал вспотевший и взволнованный Харман — выглядя полной противоположностью спокойному и безразличному Боу.

— Прислуга отбывает. Я лишь хотел перед отъездом поинтересоваться, не нужно ли вам еще чего-нибудь?

— У нас все есть.

— Если вам что-либо понадобиться, мой номер занесен в память телефона.

— Будто мне это как-то поможет, — тихо произнес Лаклейн. Он думал, что почти смог освоиться в этом времени, изучить его новшества и особенности, но огромное количество технологий просто ошеломляло.

— О, и посылки, что были доставлены сегодня для вашей королевы, уже распакованы.

— Харман, иди уже, — приказал Лаклейн. Харман выглядел так, словно вот-вот потеряет сознание.

Бросив на Лаклейна взгляд полный благодарности, он вышел за дверь.

— Подарки не заслужат ее благосклонности, — грубо выдала Кассандра.

— Не согласен, — вытащив из кармана своей куртки красное яблоко, Боу потер его о рукав.

— Я выяснил, что королева просто обожает подарки.

Когда Лаклейн удивленно приподнял брови, Боу продолжил:

— Показал ей ее лошадь. Что это была за картина! Жаль, ты не присутствовал, — на его лице не было видно ни капли сожаления.

Лаклейн пожал плечами, словно его это не интересовало. Но на самом деле он хотел увидеть реакцию Эммы и затем ощутить на себе ее благодарность, какой бы та не оказалась.

— Но есть и хорошие новости. Ей не понравилось, что Касс тут с тобой беседует. Это причинило хрупкому созданию боль.