Штрафники Великой Отечественной. В жизни и на экране - Юрий Рубцов

Уже летом и осенью 1941 г. из добровольцев, прежде всего Москвы и Ленинграда, было сформировано около 60 дивизий, 200 отдельных полков, большое количество истребительных батальонов, женских авиаполков.

Воевали за Родину, приближали победу, без преувеличения, все: от мала до велика. На фронте и во вражеском тылу, на заводе и в колхозе. И «ярость благородная», когда за мыслями о Родине, большой и малой, о детишках частенько некогда было думать о собственной судьбе, определяла психологическое состояние фронтового поколения.

Иначе откуда взялась бы беспредельная стойкость защитников Брестской крепости, Таллина, Моонзундских островов и полуострова Ханко, Одессы и Севастополя, Ленинграда и Москвы, Смоленска и Сталинграда, могучий наступательный порыв воинов, освобождавших Киев и Ростов-на-Дону, Харьков и Кишинев, бравших штурмом Кенигсберг и Варшаву, Белград и Берлин? Это о них на бетонной плите Мамаева кургана в Волгограде высечены бессмертные слова: «Железный ветер бил им в лицо, а они все шли вперед, и снова чувство суеверного страха охватило противника: люди ли шли в атаку, смертны ли они!» А в пантеоне, завершающем экспозицию Сталинградской битвы, — слова, содержащие ответ: «Да, мы были простыми смертными, и мало кто уцелел из нас, но все мы выполнили свой патриотический долг перед священной матерью-Родиной».

Великая Отечественная война изобиловала таким количеством подвигов, что воистину теряешься, делая выбор, на каком из них задержать внимание. Сколько их было — поступков необычных, легендарных, превосходивших, казалось, все человеческие возможности!

Но начать следует, пожалуй, с подвига русской матери — Епистинии Федоровны Степановой. Девять сыновей вырастила эта женщина с Кубани. Старший — Александр — погиб в Гражданскую войну, Федор не вернулся с Халхин-Гола. Семерых парней, одного за другим, проводила она на Великую Отечественную — и всех семерых забрала война.

Павел, служивший на западной границе, в первые же дни 1941 г. пропал без вести. Василий попал в окружение, ушел в партизаны, был захвачен гитлеровцами и расстрелян. Трое сыновей — Иван, Илья и Александр — погибли в 1943 г. Филипп умер в 1945 г. в фашистском лагере под Падерборном. Николай вернулся домой инвалидом и умер от полученных на войне ран.

Последним уходил на фронт самый младший — Саша, названный так в память о старшем брате, первенце Епистинии Федоровны. Может быть, в его гибель мать не хотела верить больше всего. Но пришло от командира дивизии письмо: «Гвардейцы роты старшего лейтенанта Александра Степанова первыми из своей части переправились на правый берег, отбили семь домов на окраине села Селище. Но патроны быстро кончились. Товарищ Степанов уничтожил 15 солдат и офицеров, потом подрывает себя гранатой и вместе с ним гибнет группа фашистов». 25 октября 1943 г. А.М. Степанову было присвоено звание Героя Советского Союза.

В Тимашевске Краснодарского края установлен памятник Матери, без остатка отдавшей Родине все самое дорогое. Епистиния Федоровна сидит, сложив на коленях руки, и смотрит на дорогу. Будто ждет не вернувшихся с фронта сыновей...

Вопрос «новопрочтенцам»: если простая крестьянка действительно ненавидела советское государство, что же она не прятала сыновей от мобилизации, а благословляла их на честное исполнение воинского долга?

Одним из высших проявлений героизма наших воинов стали подвиги самопожертвования, когда во имя высокой цели — выполнения боевой задачи, спасения товарищей они готовы были отдать самое дорогое — жизнь. Кое-кто из современных авторов готов увидеть за этим чуть ли не признак примитивного развития, атрофию инстинкта самосохранения. Думается, собственная атрофия способности к сопереживанию не позволяет таким «публицистам» увидеть подлинную высоту духа и мужество героев.

Свыше 200 раз советские воины закрывали свои телом амбразуры вражеских дзотов и дотов. Традиционно подобный самоотверженный поступок связывают с именем рядового Александра Матросова: ценой своей жизни он заставил умолкнуть вражеский дзот в феврале 1943 г. в бою в районе деревни Чернушки Псковской области.

Справедливость требует отдать должное политруку роты 125-го танкового полка 28-й танковой дивизии Александру Панкратову, первым в годы Великой Отечественной войны совершившему такой подвиг самопожертвования 24 августа 1941 г. В наградном листе на присвоение отважному воину звания Героя Советского Союза говорится: «При штурме Кирилловского монастыря противник открыл сильный огонь. Левофланговый пулемет противника не давал возможности группе храбрецов во главе с Панкратовым войти в расположение монастыря. Тогда Панкратов вырвался вперед на пулемет, бросил фанату, ранил пулеметчика. Пулемет на время замолчал. Затем снова открыл бешеный огонь. Политрук Панкратов с возгласом "Вперед!" вторично бросился на пулемет и своим телом закрыв губительный огонь противника»{192}.

Характерная деталь: нет сведений ни об одном из фашистских солдат, решившихся на подобный поступок. Воистину, такую высоту духа способна вызвать лишь священная война за Отечество.

Бывали случаи, когда сила воздействия такого подвига заставляла сослуживцев тут же поддержать пример героя. В одном бою закрыли амбразуры врага сержант Иван Герасименко, рядовые Александр Красилов и Леонтий Черемнов.

Вопрос «новопрочтенцам»: какие пулеметы заградотрядовцев заставляли бойцов следовать старому правилу русского воинства: «Сам погибай, а товарища выручай!»?

В противоборстве с врагом советские воины широко применяли таранные удары. Отсутствие боеприпасов или выход из строя оружия вовсе не означали, что боевая техника в мастерских руках переставала разить фашистов. Широкое распространение получили воздушные тараны. По имеющимся сведениям, их применили около 500 советских летчиков.

Уже при отражении первого налета фашистских стервятников 22 июня Д.В. Кокорев недалеко от Белостока, Л.Г. Бутелин в Прикарпатье, старший лейтенант И.И. Иванов под Ровно, лейтенант П.С. Рябцев в районе Бреста прибегли к такому приему боя. Героем первого дня войны стал летчик-истребитель А.С. Данилов, сбивший в районе Гродно пять фашистских самолетов. Во время первого боевого вылета он уничтожил две боевые машины врага. Вылетев вторично, атаковал группу «мессершмитгов». До того как израсходовал все боеприпасы, успел сбить еще два самолета, а затем таранил третий. Долго считалось, что отважный и умелый летчик погиб. Но Андрей Данилов выжил, оправившись от ран, дрался с фашистами над Волховом, Ленинградом, участвовал в освобождении Белоруссии, взятии Берлина.

Первый в годы Великой Отечественной войны ночной таран совершил в небе Москвы старший лейтенант П.В. Ермолаев. В ночь на 29 июля в районе Истры, израсходовав боеприпасы, он винтом своего самолета МиГ-3 отрубил у бомбардировщика Ю-88 часть стабилизатора и руль поворота, сам же благополучно приземлился на парашюте. Широко известным в стране стал подвиг младшего лейтенанта В.В. Талалихина, долгое время считавшегося автором первого ночного тарана. Свой подвиг он совершил в районе Подольска 7 августа 1941 г.

Мастерство и точный расчет позволили многим из наших летчиков не только остаться в живых, но и спасти свои боевые машины. Более 20 летчиков совершили по два тарана, А.С. Хлобыстов — три, а Б.И. Ковзан — даже четыре, что не смог повторить ни один летчик в мире. Исключительное мастерство проявил в июле 1941 г. в небе над Могилевом командир эскадрильи старший лейтенант Н.В. Терехин. Он стал первым летчиком, который в одном бою сбил три вражеских самолета, из них два с помощью тарана, при этом офицер остался жив.

В первые же дни войны несколько советских авиаторов прибегли к так называемым «огненным» таранам, сознательно направляя свои подбитые и горящие машины на скопление живой силы и техники врага. Всенародную известность приобрел подвиг экипажа капитана Н.Ф. Гастелло, совершенный 26 июня в 50 км от Минска над шоссе Радошковичи — Молодечно. Пылающую машину он направил на колонну вражеской техники.

Как выяснилось впоследствии, это не первый по счету «огненный» таран. 24 июня бомбардировщик, ведомый капитаном Г.А. Храпаем, в районе Броды был подбит зенитной артиллерией. «Умираем за Родину!» — передали в эфир последние слова капитан Храпай, штурман Филатов и стрелок-радист Тихомиров и направили горящий самолет в середину моста, по которому двигалась немецкая техника.

Всего за годы войны право встать в один строй с Храпаем и Гастелло стяжали члены более 300 экипажей, то есть свыше 600 летчиков, штурманов, стрелков-радистов.

Самопожертвование наших воинов не знало предела. В момент опасности они своим телом закрывали командиров и друзей по оружию от пуль и осколков. Исчерпав все средства, со связками гранат бросались под фашистские танки и, жертвуя собой, уничтожали их. Будучи окруженными противником, подрывали последней гранатой себя и гитлеровцев, предпочитая умереть, нежели попасть в плен. Летчики нередко сажали свою боевую машину в расположении врага и под его обстрелом, чтобы вывезти товарища, чей самолет был только что подбит. Танкисты выводили из-под огня на буксире подбитые машины товарищей. Общевойсковые командиры, артиллерийские разведчики, корректировщики, связисты ради уничтожения врага и решения во что бы то ни стало боевой задачи, заведомо рискуя жизнью, вызывали на себя артиллерийский и минометный огонь. В критической обстановке в эфир летели мужественные слова, звучавшие как приказ: «Огонь на меня!»