Последняя цивилизация. Политэкономия XXI века - Василий Галин

Восходящая динамика естественного прироста в России, которая за 2012 г. даже чуть не достигла положительных значений, объясняется не столько улучшением собственных внутренних факторов, сколько ростом цен на нефть [925] [926]. Эта зависимость начала проявляться с 1980-х гг.: естественный прирост движется вслед за ценами на нефть с лагом в ~3–5 лет.

Но даже рост цен на нефть не предотвратит наступление очередного демографического провала после 2014 г., когда к пику репродуктивного возраста подойдет поколение 1990-х гг., (средний возраст матери в России составляет 27 лет [927]), что гарантирует России новый демографический спад. Согласно среднему прогнозу ООН, население России ксередине XXI в. сократится до 128 млн чел., а по низкому, наиболее вероятному — до 108 млн [928].

Задолго до середины XXI века многие исторически русские регионы (Севера, Северо-запада, Сибири, Дальнего Востока) окажутся почти полностью обезлюженными [929]. Согласно данным ООН за 2012 г. 11 из 28 самых быстро вымирающих городов планеты находятся в России, среди них Волгоград, Челябинск, Новороссийск, Нижний Новгород, Санкт-Петербург [930]. Во многих крупных городах русские превратятся в нацменьшинства. Уже летом 2012 г. около половины новорождённых в Москве были детьми иммигрантов [931]. «Треть рабочих мест в Москве уже занимают мигранты», — признал в конце 2012 г. А Шаронов, заместитель мэра столицы по экономическим вопросам [932]. Иммиграция «шла медленно, сейчас идет по ускорению — просто замена этноса на территории Российской Федерации », предупреждает владелец ведущего российского рекрутингового портала superjob.ru А. Захаров: «Ситуация у нас очень тяжелая, и она усугубляется очень быстро» [933].

Динамику процесса в определенной мере демонстрируют объемы ежегодного вывоза капитала из России в страны СНГ, которые с 2005 по 2011 гг. выросли в 5 раз, и в последнем году превысили 15 млрд долл. [934] Этот факт говорит как о росте количества мигрантов, так и о снижении эффективности их привлечения. Очевидно, именно с этими тенденциями связано появление в 2013 г. таких крайних инициатив правительства Москвы по введению виз для граждан СНГ и Государственной Думы — уголовной ответственности работодателей, за использование труда нелегальных мигрантов.

Другой поток мигрантов создают переселенцы с Северного Кавказа, которые за исключением передовой интеллигенции с трудом адаптируются к современной цивилизации. И они уже сейчас оказывают прямое влияние на демографическую ситуацию на Юге России: «Сегодня мы видим, что количество переселенцев… переходит в качество. И, по большому счету, уже русская часть населения там чувствует себя некомфортно», — отмечал летом 2012 г. губернатор Краснодарского края А. Ткачев [935]. В начале 2013 г. полпред президента в Северо-Западном федеральном округе Н. Винниченко заявит, что в «округе складывается сложная миграционная ситуация», и предупредит о росте «социальных и национальных диспропорций, грозящих опасными конфликтами» [936].

По мнению немецкого военного эксперта П. Шолл-Латура (2006 г.), Россия неумолимо движется к гибели, главная проблема России сегодня — это катастрофическое сокращение доли русских: «Не Китай и даже не Иран, а именно Россия станет в ближайшее время полем ожесточенной войны. Ее будут рвать на части Запад, Китай и Исламский мир в кровавом сражении за громадные минеральные ресурсы» [937]. Американцы в 2010 г. сделали на эту тему минутный ролик умирающего среди бескрайней снежной пустыни русского медведя [938].

В национальных процессах нет ничего случайного, на смену западной цивилизации при сохранении существующих тенденций придет другая. Сможет ли она сохранить и приумножить все те достижения современной цивилизации, которые были накоплены ценой огромного труда и гения, крови и страданий на протяжении тысячелетий?

Что же делать?

И здесь выделяются два основных, но не оригинальных подхода. Один из них звучит, например, в выступлении главы МВД Франции К. Геана, который утверждает, что цивилизации и культуры человеческой истории не равны между собой, и призывает признать превосходство европейских ценностей над какими-либо иными — и тем самым защитить их [939]. В качестве практической меры Т. Саррацин предлагает в добровольно-принудительном порядке обучать иммигрантов немецкому языку, приобщать их к ценностям европейской культуры и повышать их образовательный уровень. Другими словами, проводить принудительную ассимиляционную политику…

Альтернативное решение предлагают известные идеологи мультикультурализма Д. Кон-Бендит и Т. Шмид, которые призывают довести идеи мультикультурализма до логического конца — полной либерализации въезда в европейские страны и создание лучших условий для реализации творческого и экономического потенциала иммигрантов, включая главный принцип — введение двойного гражданства [940]. Этот шаг подобен добровольному самоубийству Европы, он уничтожит европейские страны как экономически, так и культурно. И самое интересное, что это будет напрасная жертва, поскольку она не решит проблемы мультикультуризма, а лишь усугубит ее. Не случайно С. Хантингтон в этой связи замечал, что «мультикультурализм — сущность антиевропейской цивилизации…» [941].

Мультикультурализм не сплачивает, а наоборот разобщает общество. Ключевым фактором изоляции и усиления меньшинств, отмечает председатель Конституционного Суда РФ В. Зорькин, является тот факт, что: «мультикультурализм не только делает личность заложником его идентификационной (чаще всего этноконфессиональной) группы, но и фактически ставит меньшинства — в силу приобретаемых ими особых прав — над большинством» [942].

Как же в этом случае будут развиваться события? Для ответа на этот вопрос необходимо прежде выяснить: почему проблема мультикультурализма всплыла лишь в начале XXI в.?

По мнению С. Хантингтона, потому что к этому времени исчезла основная сила, сплачивавшая нацию, — внешняя угроза. В подтверждение своих выводов С. Хантингтон приводит следующие примеры: в США после войны за независимость, «убедившись в том, что внешняя угроза миновала, американцы обратили свою ненависть, ревность, зависть и алчность друг на друга и ступили тем самым на дорогу, которая в конце концов привела к Гражданской войне (1861 г.)» [943]. «Вторая мировая стала «величайшим совместным опытом», который сформировал «представление американцев о национальной идентичности на поколения вперед». «Самоидентификация американцев со страной достигла в ходе этой войны исторического максимума» [944]. Ее наследником стала холодная война, в которой американцы вышли победителями.