Усыпальница - Боб Хостетлер

Но любимым времяпрепровождением Трейси стали прогулки по Старому городу, особенно по магазинам и кафе в богатом еврейском квартале. Карлос впервые взял ее за руку именно здесь, когда они шли по мостовой Кардо, главной улицы древнего Иерусалима. Они впервые поцеловались на древней стене у Башни Давида, куда Трейси взобралась по нескольким ступеням. Карлос обнял ее и поцеловал со страстью и нежностью. Тогда Трейси показалось, что земля древнего Иерусалима закружилась под ногами. Карлос признался ей в любви, когда они сидели в уличном кафе у Ворот Ирода.

Но сегодня все было как-то загадочно. Он позвонил ей пару минут назад, сказал, что у него выходной (а предыдущий был больше недели назад), и пригласил поужинать. Конечно же, Трейси согласилась и пошла к отцу, чтобы рассказать о своих планах. А он говорил по телефону.

То собирая волосы в хвост, то распуская, накручивая пряди на палец и расчесывая по всей длине, Трейси наконец услышала, как отец прощается с собеседником. Подошла к двери и приоткрыла ее. Выяснилось, что ей это только показалось: отец продолжал говорить. Тянулись минуты, а он все звонил и звонил кому-то.

«Может быть, он просто забыл обо мне», — подумала Трейси.

Она встала в дверях гостиной и ждала. Рэнд ходил туда-сюда по комнате и говорил по телефону, бурно жестикулируя. На его лице читалось разочарование. Он слушал, потом вставлял фразу, снова слушал, пытался перебить, но, как она поняла, безуспешно. Увидев Трейси в дверном проеме, отец бросил на нее раздосадованный взгляд: «Не отвлекай меня».

Разочарованная, Трейси вернулась в свою комнату. Их отношения с отцом стали намного лучше с того дня в «Рамат-Рахель», когда они сидели на кровати, обнявшись, и плакали. Но Трейси не казалось, что они стали полноценными отношениями отца с дочерью. Время от времени он рассказывал о работе, иногда она рассказывала о поездках с Карлосом. Иногда отец предлагал где-нибудь поужинать вместе или Трейси предлагала ему помощь в работе. Но этим все и исчерпывалось. Трейси не могла сказать, что по-настоящему понимает его, а он уж точно ее не понимал.

Когда Трейси услышала, что отец прощается с одним собеседником и тут же набирает еще чей-то номер, она взяла ручку и листок бумаги. Надо оставить записку на случай, если он так и не заметит, что она уходит.

101

Иерусалим, Старый город

Карлос сделал заказ заранее, и теперь они сидели за тем же столиком в армянской таверне, что и в первый раз несколько месяцев назад. Официантка им обрадовалась и спросила, нужно ли подать воду к еде. Карлос ответил утвердительно и заказал те же блюда, которые они попросили в тот памятный вечер.

Он взял Трейси за руку и, не отпуская, нежно поцеловал в губы. Трейси закрыла глаза и еще долго не открывала их.

— Ты счастлива? — спросил Карлос.

Она посмотрела на него, кивнула и улыбнулась.

— Я тоже счастлив, — сказал Карлос и замолчал.

Казалось, он что-то обдумывал.

— Наверное, счастливее быть уже нельзя, если бы не одна вещь.

— Что же это? — удивилась Трейси.

— Мы знаем, что счастливы вместе, — начал Карлос. — Надеюсь, так будет и дальше.

Он снова задумался.

«Это первый раз, когда он такой нерешительный, неуверенный в себе», — отметила Трейси.

И вдруг поняла, что происходит. Сердце ее затрепетало. Сразу могла бы догадаться! Сегодня все так таинственно, они снова в армянской таверне, заказали те же блюда, что в тот первый вечер. Он хочет сделать предложение!

Мысли так и завертелись у нее в голове. Не слишком ли рано ей выходить замуж? Где они сыграют свадьбу? Где будут жить? Означает ли это, что она не вернется в колледж? Что скажет Рошель? А отец? Наверное, нужно, чтобы он дал согласие? А если он не согласится? Можно ли ей вообще выйти замуж в Израиле? И кто будет проводить свадебный обряд?

Ее захлестнули эмоции. Трейси смотрела на Карлоса. Он был серьезен. Очевидно, старался подобрать нужные слова. Трейси чувствовала, что любит его еще больше, чем прежде. Конечно, она скажет «да». А все остальное они решат вместе. Трейси попыталась успокоиться в ожидании решительной минуты. Карлос собрался с мыслями и был готов продолжить, а она хотела, чтобы все прошло хорошо, ведь этот момент она запомнит на всю жизнь. Ей даже захотелось сказать «да», прежде чем он начнет говорить, но она заставила себя слушать и только слегка улыбалась.

— Даже не знаю, с чего начать. Я долго ждал этого момента, наверное, с нашей первой встречи. Ты уже сделала меня счастливым, но я все-таки стану еще счастливее, если буду знать, что твое сердце наполнено любовью, как и мое.

Трейси кивнула, надеясь, что это только предисловие.

— Я не раз говорил тебе, что Христос всегда в моем сердце, — сказал Карлос.

Трейси даже заморгала от неожиданности, но постаралась не выдать своего замешательства.

«Да, от таких слов растеряешься».

— А ты говорила, что твоя мать верила в Иисуса Христа, как и я.

Улыбка исчезла с лица Трейси. Официантка принесла множество тарелок и расставила их на столе. Трейси и Карлос не обменялись за это время ни словом. Он снова взял ее руку, склонив голову, произнес благодарственную молитву перед едой, но Трейси ее, казалось, не слышала. Она обдумывала его последние слова. Упоминание Иисуса Христа и направление, которое принял разговор, сбили ее с толку. Что-то это не похоже на предложение руки и сердца, которое она ожидала услышать.

Карлос помолился и, хотя еда уже была на столе, продолжил:

— Я долго думал, надо ли говорить с тобой об этом. Хотел, чтобы мы лучше узнали друг друга. Теперь я чувствую, что знаю тебя и люблю тебя больше всех на свете.

Трейси слегка расслабилась, разгладила салфетку на коленях и взяла вилку. Все-таки он подбирался к главному, и она приготовилась услышать слова, которые изменят ее жизнь.

— Поэтому я хочу спросить тебя, будешь ли ты следовать за Иисусом Христом всем сердцем, так, как это делаю я? Если да, для меня это будет огромная радость.

— Что?

Вилка повисла в воздухе на полпути к тарелке. Ресницы Трейси затрепетали.

— Что ты говоришь?

— Я спросил, станешь ли ты следовать за Иисусом Христом.

Трейси почувствовала, что краснеет. Она растерялась, и на глазах мгновенно выступили слезы. Она постаралась взять себя в руки, положила вилку на тарелку, хотела что-нибудь ответить Карлосу, но слова не шли с языка. Ей вдруг захотелось оказаться подальше отсюда, где угодно, только не за этим столиком. Подумать только, она ждала, что он сделает предложение, а оказалось… Это было такое сильное разочарование, что Трейси готова была разрыдаться.