Псы Господни (Domini Canes) - Александр Уралов

— Держи-ка, командир, нож. Я как раз запасной прихватил. Если хочешь, Сашка научит с ним обращаться. Он у нас на все руки мастер, если речь об оружии идёт. И ножны…

— Мы сейчас зайдём в один магазинчик, — ответила Анна, собирая стопку и запихивая её в свой рюкзак. — Тут неподалёку. «Природа» называется. Там раньше рыбок и птичек продавали, а сейчас — типа, как ваш «Охотник». Я там видела гарпуны. Ружья подводные. Они-то уж точно должны работать, если ещё остались.

Она забрала у Ильи нож, проверила ногтем лезвие, запихнула его в ножны и пристроила к потёртому кожаному ремню, застёгнутому поверх джинсов. Ремень свободно висел на бёдрах, не вдетый в штрипки. На левом боку была пристроена новенькая сапёрная лопатка в чехле. Теперь слева её уравновешивал тяжёлый охотничий нож.

— Ты, блин, как Клинт Иствуд, — сказал Илья, сидящий на диване. — Лопаткой можно ох…енно рубануть. Уж голову-то пополам раскроишь, это точно.

— От мужа осталась, — рассеянно пробормотала Анна, укладывая в рюкзак какие-то свёртки. — Всё забывала отдать. За пузырь у какого-то прапорщика купил…

— Угу… — ответил Илья, доставая плоскую бутылочку коньяка. — Надо там фляжки присмотреть, а то мы с Сашкой в прошлый раз не сообразили.

— Плесни-ка мне коньяку, — Анна взяла с компьютерного столика весёленький бокал с ухмыляющимся диснеевским Гуффи на боку. — Лей до половины…. Хватит!

Она выпила залпом, не поморщившись. Помотала головой, когда Илья протянул её бутылочку минералки «Обуховская-11»:

— Не надо. Саша, ты где?

— В сортире он, — сказал Илья. — Живот крутило. Вот почему я не люблю совместные санузлы. «Дорогая, нырни на минутку!» — а здесь, всё, как в лучших домах Парижа.

Анна подняла удобный фото-рюкзак с жестким каркасом, проверяя вес. Подумав, открыла его и сунула внутрь стопочку чистых листов. И зачем они ей в дороге? Туалетной бумаги у каждого с запасом. Неужели записи будет вести?

Вот и Мёрси нарисовалась, утирая губы. Наверное, выпила то, что в глубокую тарелку не вошло. Боевые подружки, ага. Любо дорого смотреть — чисто амазонки. Амазоны и амазонки… боевой отряд лишенцев выходит на тропу войны.

— Ну, как, готовы, что ли? — сказал Илья. — Присядем на дорожку. Эх, сидел бы я здесь на диване, и не вставал… да только не дадите, я знаю. Сашка! Ты что там, верёвку проглотил?!

— Иду, — донеслось из-за двери. Похоже, Сашка уже возился в ванной, занятый мытьём рук. Мужик он чистоплотный, этого у него не отнять.

— Аня, каким полотенцем руки вытирать? — пробубнил Сашка.

— Любым! — нетерпеливо дёрнула плечом Анна. — Любое бери!

Прежде, чем уйти из Вовкиной комнаты Анна повернулась к окну — полить напоследок жасмин. На подоконнике возле цветочного горшка сидел большой полосатый кот и умывался, смешно выворачивая лапу. Рядом стояла пожилая женщина в ночной сорочке и поливала цветок из пластиковой бутылки. Старушка была удивительно похожа на свекровь, которая умерла на руках у Анны шесть лет назад.

Это были два безумно тяжёлых года. Уход за парализованной, теряющей разум, нелюбимой свекровью. Уколы, массажи, капризы, запахи больного тела, вечные стирки белья… да, Анна вздохнула с облегчением, когда всё закончилось. И стыдилась этой своей эгоистичной радости — отмучались, наконец! Обе отмучались, и я, и она. Почти полгода старуха снилась — будто снова здесь, сидит и улыбается. Анна даже паниковала — неужели она не умерла, неужели всё — всё — вернулось?! И снова, и снова — стыд и радость при пробуждении — это только сон!

Сны прекратились, когда однажды, набравшись во сне смелости, Анна не стала выталкивать покойницу за дверь, а, стесняясь, сказала: «Простите меня, мама…»

И всё. Кошмары закончились.

Сейчас Анна понимала, что переживала зря. Время цвести и время умирать. Иногда уйти вовремя — доставить людям радость. «Но я не лицемерила, когда стыдилась того, что испытала облегчение от смерти несчастной старухи! — смутно подумалось Анне. — Просто то, что я понимаю здесь и сейчас — это спокойная мудрость, пришедшая тогда, когда она нужна».

Опрятная чистенькая старушка ласково улыбнулась Анне и рассеянно закивала головой.

— Ты, мать, присматривай за квартирой, — сказала Анна. — Цветок поливай, с котом разговаривай. Леночка любит кошек, так что корми его, а там и мы вернёмся.

Кот спрыгнул с подоконника, подошел к Анне, с коротким мурлыканьем потерся о ногу и уселся рядом со старухой. Анна постояла ещё немного. Надо было идти. Всё уже было собрано, сказано и взвешено. Задержавшись на пороге, она увидела, что в комнате уже никого нет, а в открытую форточку водопадом медленно вползает струя еле видимого тумана. Но это уже были не её заботы.

— Хорошо, что ты живёшь на первом этаже, сказал ей Илья в подъезде. — В лифте кто-то, похоже, навалил полную кучу.

— Теперь это не наши заботы, — спокойно сказала Анна. — Пошли.

Пёс так и не появился.

ЧАСТЬ 5

Она учила щенков нападать…

Большой и неровный лоскут полуистлевшей, мерзко воняющей, грязной ткани. Обрывок то ли матраса, то ли ватного тулупа, найденный на свалке. Сука принесла его и бросила перед своим выводком, а потом, несколько раз чихнув, отошла в сторону и спокойно легла.

Старший, с белым пятном на груди, среагировал немедленно и, рыча, начал приближаться к непонятному предмету. Вцепившись во «врага» молодыми молочными клыками, он начал яростно трепать лоскут. Вскоре он запутался и оказался погребённым под воняющим шмотьём.

Его молоденькая серая сестра тихонько тявкнула остальным. Все щенки смело тянули такую страшную, поначалу, тряпку… и освободили смелого брата. Тот ошеломленно помотал головой и, оглянувшись на мать, заскулил.

Большая рыжая сука не двигалась и внимательно наблюдала.

Щенки, немного потоптались в стороне, разгруппировавшись. Окружив лоскут, они одновременно бросились в бой. Прогнившая ткань с треском разорвалась на несколько кусков… и сразу перестала казаться угрожающей. Щенки залаяли смешными писклявыми голосами. Старший гордо помочился на обрывки.

Хорошо, это очень хорошо. Они учатся нападать стаей. Это будет хорошая, дружная, сильная стая.

Сука потянулась передними, потом задними лапами. Достала из заветного уголка большую мосластую кость и бросила её щенкам. Они заслужили угощение.

Глава 30

Она удивилась, насколько магазин, куда затащила их Анна, не походил на мрачный и тёмный «Охотник». Этот был намного светлее и просторнее. «Ну, тут можно полдня бродить!» — подумала Мёрси, держась поближе к Сашке.

— Вроде, рыболовное у них справа, — сказала Анна. — Пошли сразу туда. Налево велосипеды, скейтборды и прочая мишура.

— А неплохо бы вниз под горку на скейтбордах съехать, — хихикнул Илья.

Мёрси представила себе, как, всё разгоняясь и разгоняясь, она прорезает пласты тумана, уворачиваясь от автомобилей, столбов и рытвин, внезапно возникающих из тумана, и помотала головой.

— Ну, уж нет… только башку расшибёшь.

— Это точно, — ответил Илья, присматриваясь к развёрнутой палатке, у которой торчал новенький мангал с нашлёпкой-ценником. Чуть дальше к стёклам витрины приткнулась надувная лодка. — Сашка, помоги Анне, а мы с Мёрси пошарим на предмет спичек, свечек, сухого спирта и прочих причиндалов…

Мёрси охотнее пошла бы с Сашкой, но привередничать не приходилось. Торговый зал магазина был длинным, как вокзальный перрон. Туман властвовал здесь безраздельно. От ближайшей секции теннисных принадлежностей до палатки было, вроде бы, рукой подать, но проклятая хмарь даже на таком расстоянии не давала ничего толком разглядеть. Зато уж чего-чего, а акустика в магазине была та ещё! Сашка что-то говорил Анне в дальнем углу, а для Мёрси ощущение было таким, будто говорили над ухом…

Вот только лучше бы этого не было. Искажённые, неразборчивые слова звучали близко, но глухо, как из-под земли. Точно покойник бубнит в заколоченном гробу, всхлипывая и задыхаясь.

…он бессильно стучит в крышку, с ужасом чувствуя, как скрючены его связанные руки, как затекло и онемело всё тело… а сверху уже с равнодушным грохотом сыплются комья земли…

— Ты чего нос повесила? — негромко спросил её Илья.

— Мерещится всякое говно, — нехотя ответила Мёрси, чувствуя, как по ней ползает чей-то липкий сырой взгляд. Он пытался залезть ей в штаны, блудливо проникал под распахнутую куртку, как мёртвая потная ладонь. Он хотел выдернуть из брюк джинсовую рубашку и футболку, залезть прямо к голому телу и жадно стиснуть грудь… а потом на этой ладони выросли бы кривые жёлтые и кариесные зубы…