Три минуты молчания - Г Владимов

- Я не с ним. Я с берегашами. Может, они его и не услышали. У нас-то помощней передатчик.

- Ну, валяй... Поможем, чем можем.

- Тише, - попросил "маркони".

Кто-то заговорил в эфире - прямо изумительный был голос, бархатный, рокочущий.

- Понимаешь что-нибудь? - спросил кеп.

- Так... С пятого на десятое. Он сейчас по-русски скажет.

Но по-русски уже не мужчина говорил, а женщина. С чуть заметным акцентом, только сильно картавила. Но слышно было, как будто она тут с нами стояла, в рубке:

- Всем, всем. Береговая радиостанция Ютландского полуострова просит слушать море. Всем судам, плавающим в Северной Атлантике и стоящим на приколе в портах континента и островов. Вертолетам береговой охраны и патрульной службы спасения. Двое просят о помощи - русский и шотландец. Их несет течением и ветром на Фарерские скалы. Примите их координаты...

Третий вдруг сказал:

- Правильный бабец. Эмигрантка, наверно.

- Все б тебе про бабцов, - сказал Жора. - Нашел время.

- Это я так. Про себя.

- И держи при себе.

Женщина умолкла. Я опять посмотрел на часы. Пошла третья минута молчания.

- Что-то никто не откликается, - сказал кеп.

- А что откликаться? - спросил Жора. - У всех карты есть.

- Да, - сказал кеп. - И забрался же он... Где никого нету. Одни мы болтаемся.

Стрелка на часах вышла из красного сектора.

- Слезай, - сказал кеп. - Ищи базу. "Маркони" опять нащупал базу, послышалось:

- Восемьсот пятнадцатый, как дела?.. Но тут же морзянка стала ее забивать. Зацокала, рассыпалась, как соловьиная трель.

- Во, чудик, - сказал "маркони". - И сюда всунулся.

- Кто?

- Да он же, "Герл Пегги".

Кеп удивился:

- Как же он эту волну нашел? Скажи, какой шустрый!

- Жить хочет, - сказал Жора.

Слов за морзянкой нельзя было различить. Потом и база начала переговариваться с шотландцем - тоже ключом.

- Что они там ему? - спросил кеп.

- Да то же, что и нам. Просят идти навстречу. Свистнуло в переговорной трубе - из кеповой каюты. Кеп приложился ухом.

- Нет пока связи, - сказал в трубу. - Тут еще этот забивает, любитель морских ванн. С базой ему удалось связаться. Ну, пусть поговорит... - Он заткнул трубу свистком.

"Дед"' вдруг повернулся к нему:

- Ну что, Николаич? Самое время теперь обрезаться.

- Ты все про одно. Заладил. Может, мы их еще и выручим, сети. Что-то у меня надежда появилась.

- С чего бы? Оттого, что другим хуже?.. - "Дед" вдруг рассердился. - Не понимаю я! Который час он тебе "сoсит", а у тебя все голова за сети болит!

Кеп встал посреди рубки:

- Кто из нас не в уме? Скажи мне, Бабилов.

"Дед" не отвечал, только смотрел на него.

- Капитан этого судна, - сказал кеп торжественно, - если надо, всегда помогал. Но когда у него ход был! И корпус не дырявый! А сейчас меня никто не осудит.

- Николаич, - сказал "дед". - Ты же позора не оберешься. Если ты сети выручишь, а людей оставишь. На всю жизнь позора. Зачем тебе такая жизнь?

Кеп вдруг заорал на него:

- Ну где у меня ход? Ты мне его дал?

- Ход у тебя есть. Спуститься нужно по волне. Тебя к нему ветром принесет.

- А потом что? Тем же ветром - да об скалу! В фиорды ж теперь не пробьешься.

- Николаич, об этом потом и думают. А сначала - спасают.

- Позора не оберешься! - опять заорал кеп. Он стащил шапку и стал перед "дедом", на голову ниже его. - Да у меня лысина во какая, видал? К ней уж ничего не пристанет!

- Что же ты кричишь? Я вижу плохо, но не глухой еще.

- Я не кричу!

- Кричишь. Ты себя не слышишь. А в рубке не кричат. А командуют.

Кеп спросил тихо:

- Что я, по-твоему, должен скомандовать? Что я скажу экипажу? Идем за компанию погибать?

"Дед" молча на него смотрел. Кеп себя постучал по лысине. Потом надел шапку.

- А чего? - вдруг спросил третий. - Парус поставим и рванем! Надо резко! Моряки мы или не моряки?

- Ты помолчи, - сказал кеп. - Если на то пошло, "поцелуй" на твоей вахте случился... Ты это помни.

- Где ж на моей?

- Помолчи, - сказал Жора.

Третий закутался в доху с носом и затих.

- Семеро их, - сказал "маркони". - Роковое, говорят, число. Мотоботик, поди. С автомобильным движком. Кеп подошел к радиорубке.

- Ты что там с ним перестукиваешься? А базу не ищешь.

- Он же с ней на одной волне работает.

- Ты тоже ему чего-то стучишь, я слышу.

- Уже нет.

- Позывные свои небось сообщил ему?

- А как же не назваться? - спросил "маркони". - Он бы мне и координаты не сообщил.

- Вот он теперь в журнале и запишет: восемьсот пятнадцатый от меня "SOS" принял. А не пришел. На

кой ты с ним связался? Мог же ты его не услышать.

"Маркони" к нему повернулся вместе со стулом:

- Но мы же его услышали.

- Сами полные штаны нахлебали. Имеем право никаких сигналов не принимать.

- Но мы же его приняли!

Кеп не ответил, отошел. В трубе опять свистнуло.

- Нету, нету связи, - сказал кеп в трубу. - Да и чего людям надоедать. Делают, что могут... Да я не нервничаю. Это тут некоторые... Шотландцу вот хотят помогать... Я и говорю: ополоумели.

"Дед" вдруг шагнул к нему, отодвинул, сграбастал трубу обеими руками:

- Слушай-ка, Родионыч. Это Бабилов с тобой... Не гнети человека. Я с тобой не собирался говорить, нам не о чем, но приходится. Не гнети ты его. Он себя потерял - с тех пор как ты на судне. Зачем ты из него дерьмо делаешь? Я тебя прошу, и все тебя просят...

Труба не дослушала, заверещала. "Дед" поморщился, взял у кепа свисток и заткнул ее. Труба тут же свистнула. Тогда "дед" вынул свисток и вместо него затолкал ветошь, которой он руки обтирал.

- Грубый ты, - сказал кеп. - Ты хоть кого-нибудь уважаешь?

Я вспомнил про компас - картушка у меня сильно залезла вправо - и завертел штурвалом.

- Ты что, матрос? - спросил кеп. - Ты лево не ходи. Так и вожак порвать недолго.

- Есть не порвать.

"Маркони" опять искал базу: "Я восемьсот пятнадцатый, как слышите?", а когда она откликалась, и мы все замирали, и кеп кидался в радиорубку, вдруг снова влезал шотландец со своей морзянкой и щебетал, выстукивал. Три точки три тире - три точки. Спасите наши души!* Три точки - три тире - три точки. Мне страшно, несет на скалы, глубина под килем... координаты... Я зову вас, а вы не откликаетесь!

* Сочетание "SOS" не содержит никакого шифра. Все расшифровки - как английские: "Save Our Souls" ("Спасите наши души") или "Send Our Succour" ("Пошлите нам помощь"), так и русская: "Спешите Оказать Содействие", придуманы позднее, чем был установлен этот сигнал, выбранный лишь потому, что он легко распознаваем среди других и достаточно несложен, чтоб его мог отстучать любой член экипажа, даже не знающий азбуки Морзе, - разумеется, его координаты в этом случае устанавливаются только пеленгованием.

Они, наверное, тысячу раз проходили под этими скалами, знали, что их ждет. И, наверное, все надежды уже потеряли. Тут ничего не поделаешь. И ангел не явится, и чайка не прилетит. Просто рука у ихнего "маркони" сама выстукивала: три точки - три тире - три точки.

Потом все смолкло. Но это не шотландец умолк, это наш "маркони" перешел на шестьсот метров, потому что была уже четверть четвертого и стрелка снова пришла в красный сектор.

Там он опять защебетал. Его слушали целую минуту. Потом заговорила береговая:

- Примите радио шотландского траулера. Всем, кто пытался нас спасти. Вы сделали все, что могли. Мы понимаем. Мы всем вам желаем счастья. Передайте приветы нашим близким.

И никто на это не откликнулся. Это правда, у всех были карты.

Кеп встал против окна, заложил руки за спину. По стеклам ляпало пеной, потом снегом и снова пеной.

Я сказал:

- Их там уже нету, сетей.

И почувствовал, как у меня задрожали ладони на шпагах. Все, кто был в рубке, уставились на меня. Кеп спросил:

- Почему думаешь?

- Он вожаковый, - сказал Жора. - Ему видней.

Кеп смотрел на меня:

- Ты что, трос пощупал?

-Да.

- А чем ты его щупал? - спросил Жора. - Не топориком?

Я сказал:

-Да.

- То-то слышно было, - сказал Жора, - по капу звездануло.

Кеп снял шапку, вытер ею лицо. Он даже вспотеть успел в один миг.

- Почему же молчал?

"Дед" за меня ответил:

- Николаич, он тоже страху подвержен.

- Ты знаешь, - спросил кеп, - что ты под суд пойдешь?

- Знаю.

- И что я с тобой вместе?

- Когда рубил - не знал.

"Дед" сказал:

- Он правду говорит.

- Ну что, вместе посидим. На одной скамейке. Как думаешь, веселей нам вдвоем будет? - Кеп снова надел шапку. - Поверни пароход носом по курсу. Пойдем, как люди. Клади лево руля.

Я положил. "Дед" переключил телеграф на передний. Рубка накренилась почти отвесно - когда мы повернулись лагом, - потом выровнялись.

- Одержи, - сказал кеп. - Вот так. Спасибо, рулевой. А теперь выйди к собачьим чертям из рубки. И чтоб я тебя больше никогда в ней не видел.

- Выйди, - сказал "дед".

Жора-штурман принял у меня штурвал.

- Разбуди там Фирстова.

Когда я выходил, кеп сказал "деду":

- Ты еще про шотландца заикаешься. А мы и без сетей-то, оказывается, не выгребали...