Торжественное открытие (ЛП) - Майлс Эйва

— Хорошо, мы понимаем, что ты не хочешь, чтобы мы были здесь, но мы твои друзья. Это то, что делают друзья. Разговаривают.

Ее глаз дернулся, когда она села.

— Зачем?

— Затем, — ответила Джилл, пододвигая к ней блюдо с курицей в вине.

— Ешь! — приказала Мередит. — Мы здесь не для того, чтобы обсуждать с тобой определение дружбы.

Джилл взяла курицу.

— Нет, мы здесь, чтобы помочь тебе найти выход из твоего Любовного Замешательства. Это безопасная зона.

— Моего что? — спросила Пегги, решив списать эти слова на еще один джиллизм.

Она откусила кусочек курицы и застонала.

— Мак влюблен в тебя. Это написано у него на лице. Он не отвечает ни на один из моих вопросов. Как будто он потерял дар речи от любви или что-то в этом роде.

Пегги протянула ей тарелку.

— Во-первых, перестань говорить с набитым ртом.

— Я умираю с голоду.

— В этом нет ничего нового, — бубнила Мередит, суетясь, раскладывая еду.

— Подожди, Мер. Ты следующая.

Мередит приготовила себе тарелку, а затем начала накладывать тарелку для Пегги.

— Мы не торопимся. Пегги, что ты говорила?

Она вернулась к тому, что говорила.

— Во-вторых, — продолжила Пегги, подняв палец. — Перестань говорить о любви, хорошо? Может, ты и беременна, Джилл, но я должна где-то подвести черту.

Джилл подняла палец, продолжая жевать. Они ждали.

— Ты хочешь сказать, что так расстроена из-за того, что Мак снял награду и решил жить дальше? Когда ты собираешься признаться, что испытываешь к нему сильные чувства? Я не буду использовать слово на букву «Л», так как знаю, что ты фрик.

Пегги взяла тарелку с едой и бокал вина, которые Мередит протянула ей, решив избежать любого обсуждения своих чувств.

— Что вы знаете о том, что он снял награду?

— Ты меняешь тему. Я позволю тебе на секунду. Мак объявил персоналу, что власти и наша служба безопасности зашли в тупик. Поскольку у него никогда раньше не было угроз ни одному из объектов Майвен Индастриз, и это скорее всего была ложная тревога, мы двигаемся дальше.

Пегги уже собиралась проглотить цыпленка, но остановилась. Сейчас она не могла есть, понимая, что Мак даже не рассказал правды Джилл, одному из своих ближайших друзей и старших сотрудников.

Он доверял ей, только ей. Он не преувеличивал. Разве часть ее не догадывалась об этом?

Ее спина начала чесаться, как будто у нее началась крапивница. Она задрала рубашку и почесала то место ногтями.

— Тебя кто-то укусил? — спросила Мередит.

Да, почти ответила она. Дилемма доверия. Она все еще не была уверена, что чувствует по поводу того, что Мак рассказал только ей. Неужели она пренебрежет своим долгом перед законом, сохранив его тайну?

— Тебе нужно помазать «Бенадрилом»? — Мередит потянулась за своей сумочкой.

— Нет, я в порядке, — ответила она, как будто засунуть руку под рубашку во время ужина, чтобы почесать спину, можно было считать нормальным.

— Мак не укусил тебя снова, не так ли? — пропела Джилл нараспев с глупой ухмылкой на лице.

— Нет. Почему бы тебе не занять свой рот еще курицей? — выпалила она в ответ.

— Спасибо, я так и сделаю. Итак, тогда почему ты такая бледная и чешешь спину?

Она бледная? Вероятно, сказывался шок от осознания того, насколько сильно Мак доверял ей.

— Хорошо, я спрошу по-другому. Ты наконец поняла, что влюблена в него? — спросила Мередит, потягивая рубиново-красное вино.

Этот вопрос заставил ее вздрогнуть.

— Что? Нет! Ах. — Боже, почему все вдруг заговорили о любви? Это не было похоже на то, что она жила в 60-е годы в юрте.

— Ах… — пропела ободряюще Джилл.

Пегги бросила на нее испепеляющий взгляд.

— Когда ты беременна, то совсем себя не контролируешь.

Она производила впечатление барабанной дроби на своем животе.

— Знаю. Разве это не здорово? Это прорывается у тебя само собой сквозь всю эту чушь. Итак, Мак уже сказал тебе, что любит тебя? Когда парень говорит об этом, это означает, обычно, что он серьезно относится к вашим отношениям.

Пегги больше не могла сидеть спокойно. Она встала и стала ходить вокруг стола, дергая себя за волосы.

— Да! Ладно, он мне сказал. Это заставит тебя оставить меня в покое?

Мередит встала и положила руки на плечи Пегги, и та перестала кружить, как волчок.

— Совершенно нормально чувствовать, что ты не в себе, когда связываешь себя с новым человеком, особенно когда ты так занята борьбой с собой, как сейчас.

Джилл потянулась за еще одной курицей.

— Вот именно! Разве ты не помнишь, какой я была растерянной, сама не своя, когда мы с Брайаном впервые встретились?

— От твоих воплей могло бы свернуться молоко, — сухо заявила Пегги.

— Вот видишь! Вот о чем мы говорим. — Джилл положила себе на тарелку несколько причудливых картофельных чипсов с корочкой, присыпанных травяной приправой. — Ты почти готова воспламениться.

— Пег, — мягко произнесла Мередит. — Мы всего лишь пытаемся помочь.

— Я знаю, что пытаетесь. Но все эти разговоры — не мое. Мне нужно подумать об этом самой.

— Ты не можешь думать, не включая чувства, — прокомментировала Джилл, открывая крышку банки с самыми маленькими солеными огурцами, которые Пегги когда-либо видела.

— Могу. Я полицейский. Я все время думаю о своих чувствах.

— Это не работа, Пег. Не могла бы ты, прошу тебя, сесть обратно за стол?

Она протянула руку к столу.

— Что? И вы будете говорить о моих личных чувствах за курицей, картошкой и солеными огурцами? Нет, спасибо. Мак и я делаем то, что считаем нужным. Это все, что я собираюсь сказать.

— Ты назвала его Маком! — воскликнула Джилл. — Это огромный шаг вперед. — Она встала, подошла и обняла ее, толкнув своим животом. Один из близнецов пнул ее, явно недовольный тем, что его сильно прижали к телу Пегги.

Ее щеки пылали.

— Да, я называю его Маком… иногда. Ты счастлива?

— Да, особенно, как ты покраснела, — проворковала Джилл.

— Джилл, оставь ее в покое. Ты ведешь себя как надоедливая муха. — Мередит протянула ей один из маленьких соленых огурцов. — Лучше съешь это.

Она закатила глаза, но сделала так, как предложила ее сестра.

— Таннер мне немного рассказал о твоих родителях, особенно о твоем отце, — продолжила Мередит.

— Остановись прямо сейчас. — Ее сердцебиение участилось, как будто она пробежала вверх по лестнице. — Таннер может говорить с тобой о чем угодно, но я не обязана. Эта тема закрыта. — Даже упоминание об ее отце вызывало у нее кислоту в желудке.

Лицо Мередит вытянулось. Джилл вгрызлась в свой маринованный огурец.

— Я не хочу тебя расстраивать, — сказала Пегги, ее щеки стали пунцовыми, — но я не хочу говорить о нем. Хорошо?

Джилл накручивала салфетку на палец, когда снова села за стол. Мередит присоединилась к ней, так что Пегги почувствовала себя неловко, вставая. Она тяжело опустилась на стул.

— Люди по всему городу увидят вас вместе и будут задавать вопросы, — сказала Джилл. — Я просто хочу, чтобы ты была готова. Мы боимся, что ты можешь кого-нибудь ударить.

Очевидно, ей нужно было немного спустить пыл, если ее близкие уже боялись, что она так легко выйдет из себя.

— Никто ничего не спросит, потому что нас не увидят вместе.

Мередит нахмурила брови.

— Но вы спите. Это значит, что все откроется рано или поздно.

— Нет. Не откроется. У нас с ним нет такой договоренности.

— Вы просто приятели по траху? — Рот Джилл сложился в букву «О».

— Боже, ну, это слишком прямолинейно. — Она не думала об этой фразе. У нее и раньше были друзья без тормозов, когда она была моложе. Сейчас было совсем не так. — Я бы так нас не назвала. — Она понятия не имела, как их назвать.

— Какой термин ты бы тогда использовала?

На Джилл всегда можно было положиться в том, что она выйдет за рамки дозволенного.

— Не знаю. Ты кто? Взяла на себя роль Шерлока Холмса?

— Нет, но мне нравится версия этого фильма Би-би-си. Бенедикт Камбербан чертовски горяч.