Гарри Поттер и Принц-Полукровка (пер. Эм. Тасамая) - Джоанн Роулинг

Огорченный неудачей и обидами друзей, Гарри следующие несколько дней мрачно раздумывал над тем, как поступить с Дивангардом. И в конце концов решил перед новой атакой усыпить его бдительность, сделав вид, будто начисто забыл об окаянтах.

Итак, Гарри затаился. Дивангард снова стал относиться к нему ласково и, похоже, выкинул неприятный инцидент из головы. Гарри дожидался приглашения на очередную вечеринку, решив, что на этот раз примет его, даже если придется перенести тренировку. Увы, приглашения не было. Гарри поинтересовался у Гермионы и Джинни: те тоже ничего не получали, как, по их сведениям, и все остальные. Гарри поневоле задумался: может, Дивангард вовсе не так забывчив, а просто прячется от расспросов?

Между тем, библиотека «Хогварца» впервые в жизни подвела Гермиону. Это ее так потрясло, что она забыла о своей обиде на Гарри.

— Я не нашла ни единого упоминания о том, для чего нужны твои окаянты! — возмущалась она. — Ни единого! Я прочесала весь запретный отдел! И представляешь, даже в самых кошмарных книгах про самые чудовищные зелья — ничего! Нашла только вот… в предисловии к «Магике самонаижутчайшей»… слушай: «об окаянтах, злокозненнейшем из всех чаровских измышлений, мы ни говорить, ни даже намекать не станем»… Спрашивается, зачем вообще писали? — досадливо воскликнула она и захлопнула старинную книгу; та взвыла, как привидение. — Ой, заткнись ты ради всего святого, — прикрикнула Гермиона и сунула книгу в рюкзак.

С приходом февраля снег растаял, и морозы сменились пронизывающей сыростью. Над замком висели тяжелые серо-фиолетовые тучи; непрерывные ледяные дожди совершенно размыли газоны. Из-за всего этого первый урок аппарирования, назначенный на субботнее утро, чтобы ребята не пропускали обычных занятий, прошел не на улице, а в Большом зале.

Явившись туда, Гарри и Гермиона (Рон сопровождал Лаванду) увидели, что столы исчезли. По высоким окнам хлестали струи дождя; на зачарованном потолке мрачно клубились тучи. Шестиклассники выстроились в ряд перед профессором Макгонаголл, Злеем, Флитвиком, Спаржеллой — завучами колледжей — и маленьким колдуном, видимо, министерским инструктором аппарирования. Бесцветный, с легчайшим облачком волос и прозрачными ресницами, он выглядел настолько нематериальным, что грозил исчезнуть с первым же порывом ветра. Гарри подумал, что, наверное, этот человек каким-то образом уменьшился от постоянных исчезновений, хотя, возможно, дело обстояло проще: хрупкое сложение идеально подходило для аппарирования. Когда все построились, и завучи добились тишины, министерский колдун заговорил.

— Доброе утро, — сказал он. — Меня зовут Уилки Тутитам. Ближайшие двенадцать недель я буду учить вас аппарированию и, надеюсь, за это время сумею подготовить к экзамену…

— Малфой, стойте тихо и слушайте! — рявкнула профессор Макгонаголл.

Все повернули головы к Малфою. Он тускло покраснел и злобно отступил от Краббе, с которым, по всей видимости, до этого яростно спорил. Гарри быстро перевел взгляд на Злея. Его лицо тоже выражало негодование, но, скорее всего, не из-за дурного поведения Малфоя, а потому, что Макгонаголл отчитала его подопечного.

— …который многие успешно сдадут с первого раза, — как ни в чем не бывало продолжал Тутитам.

— Вы, вероятно, знаете, что обычно на территории «Хогварца» аппарировать невозможно. Однако директор снял заклятие, всего на один час и в пределах Большого зала, чтобы вы могли попрактиковаться. Подчеркну: проникнуть за стены зала нельзя и с вашей стороны было бы крайне неблагоразумно попробовать это сделать.

— А теперь я бы попросил вас разойтись — так, чтобы перед каждым оказалось футов пять свободного пространства.

Ребята зашумели, задвигались, наталкиваясь друг на друга и сражаясь за места. Завучи расхаживали между учениками, переставляли их, унимали споры.

— Гарри, куда это ты? — крикнула Гермиона.

Гарри не ответил. Он быстро пробирался сквозь ряды соучеников — мимо профессора Флитвика, который, что-то пища, расставлял равенкловцев, боровшихся за место впереди; мимо профессора Спаржеллы, ловко выстраивавшей хуффльпуффцев в линейку. Наконец, обогнув Эрни Макмиллана, Гарри оказался позади всех, прямо за Малфоем. Тот, пользуясь всеобщей суматохой, с воинственным видом спорил с Краббе, который стоял в пяти футах от него.

— Не знаю, сколько еще, ясно? — огрызнулся Малфой, не догадываясь, что у него за спиной стоит Гарри. — Все идет медленней, чем я думал.

Краббе открыл рот, но Малфой и так догадался, что он хочет сказать.

— Зачем, тебя не касается, Краббе, вы с Гойлом должны делать, что велено! Стойте на стреме и все!

— А я всегда объясняю друзьям, почему они должны стоять на стреме, — сказал Гарри негромко, но так, чтобы Малфой услышал.

Малфой крутанулся на месте, его рука взметнулась к волшебной палочке, но тут все четверо завучей закричали: «Тихо!», и в зале воцарилась тишина. Малфой медленно повернулся лицом к инструктору.

— Спасибо, — поблагодарил Тутитам. — А сейчас…

Он взмахнул палочкой, и на полу перед каждым школьником появились старомодные деревянные кольца.

— При аппарировании важно помнить правило трех «Н»! — объявил Тутитам. — Направление, настрой, неспешность!

— Шаг первый: направьте все мысли на место, где хотите оказаться, — сказал инструктор. — В данном случае, на внутреннюю часть кольца. Прошу вас, состредоточьтесь.

Все украдкой оглянулись, проверяя, чем заняты остальные, а потом уставились на кольца. Гарри пристально смотрел на пыльный круг пола в деревянной раме, изо всех сил пытаясь не думать ни о чем другом. Выяснилось, что это невозможно — он не мог выкинуть из головы мысли о Малфое и о том, зачем ему нужны дозорные.

— Шаг второй, — продолжил Тутитам. — Настройтесь на необходимость оказаться в том месте, которое представляете! Пусть стремление попасть туда переполнит ваш мозг и распространится по всему телу!

Гарри покосился по сторонам. Слева от него Эрни Макмиллан так впивался глазами в кольцо, что его лицо побагровело; он как будто собирался снести яйцо размером с Кваффл. Гарри подавил смех и поскорей перевел взгляд на собственное кольцо.

— Шаг третий, — прокричал Тутитам, — только по команде… повернитесь на месте, прочувствуйте путь в никуда и, главное, двигайтесь неспешно! Итак, по команде… раз…

Гарри еще раз огляделся; многие явно испугались, что надо так сразу аппарировать.

— …два…

Гарри опять постарался сфокусироваться на кольце; он уже забыл, в чем заключается правило трех «Н».

— ТРИ!

Гарри крутанулся, потерял равновесие и чуть не упал. Но не он один. В Большом зале все вдруг зашатались; Невилль упал навзничь; зато Эрни Макмиллан, совершив нелепый пируэт, впрыгнул в кольцо и некоторое время стоял там с весьма важным видом, пока не заметил хохочущего Дина Томаса.

— Ничего, ничего, — сухо сказал Тутитам, видимо, ничего другого не ожидавший. — Поправьте кольца, пожалуйста, и вернитесь на исходную позицию…

Вторая попытка оказалась ничем не лучше первой. Третья — тоже; ничего впечатляющего. На четвертой вдруг раздался страшный вопль. Все в ужасе оглянулись и увидели, что Сьюзан Боунс из «Хуффльпуффа» кое-как держится в кольце, а ее левая нога стоит за пять футов от нее, там, откуда она переместилась.

Завучи устремились к ней; раздался громкий хлопок, и вырос клуб фиолетового дыма, который, рассеявшись, открыл взорам всхлипывающую Сьюзан. Ее нога вернулась на место, но бедняжка была страшно напугана.

— Расплинчивание, или отделение произвольных частей тела, — бесстрастно произнес Уилки Тутитам, — происходит при отсутствии должного настроя. Вы должны постоянно помнить о направлении, и двигаться не торопясь, неспешно… вот так.

Инструктор сделал шаг вперед и грациозно повернулся, расставив руки. Взметнулась роба, и он исчез, тут же появившись в задней части зала.

— Помните правило трех «Н», — сказал он, — и попробуйте еще раз… один… два… три…

Но и час спустя расплинчивание Сьюзан оставалось самым интересным событием всего занятия. Тутитама это нисколько не обескуражило. Застегнув плащ у горла, он невозмутимо промолвил:

— До следующей субботы, ребята, и не забывайте: назначение. Настрой. Неспешность.

С этими словами он взмахнул палочкой, убрал кольца и вместе с профессором Макгонаголл вышел из зала. Школьники сразу двинулись к выходу; в зале загудели голоса.

— У тебя получилось? — спросил Рон, подбегая к Гарри. — В последний раз я, кажется, что-то почувствовал — в ноге закололо.

— Наверно, кроссовки жмут, Вон-Вон, — произнес голос у них за спиной. Мимо, противно ухмыляясь, прошествовала Гермиона.

— А я ничего не почувствовал, — сказал Гарри, не обращая на нее внимания. — Но мне это сейчас безразлично…