Цветы на нашем пепле. Звездный табор, серебряный клинок - Юлий Буркин

Мелко трепеща крыльями, Наан зависла над самым краем ступени, представляющим собой крутой обрыв из серо-голубого гранита, и вгляделась вниз. Лес с этой позиции был виден лучше, стало различимо, что он не однороден, и кое-где меж крон зияют обширные просветы. По тому, что просветы эти были не зелеными, а радужными, Наан догадалась, что поляны внизу покрыты цветами.

Никогда еще не видела она такого великолепия, и ей нестерпимо захотелось вниз… Там, казалось ей, душа ее успокоится, и чувство вины, чувство неудовлетворенности, ревность и страх перед будущим покинут ее. Она обязательно должна побывать там — в зарослях прекрасных соцветий…

Но нет, не сейчас.

Наан развернулась и полетела обратно.

10

Был бы ты птицей, ты мог бы летать

У самых звезд, в облаках.

Был бы ты рыбой, ты мог бы плясать

В бурных морских волнах.

Если ж ты бабочка, можешь мечтать;

И на яву, и в снах.

Костер уже пылал, Наан присела перед ним и протянула к нему слегка озябшие ладони.

— Мы будем ждать прямо здесь? — спросила она Дент-Харрула.

Зеленоглазка презрительно усмехнулась, а самец, делая вид, что не заметил язвительности интонации, с которой был задан вопрос, ответил:

— Конечно нет. Я и Дипт-Шиан будем по очереди дежурить тут, а ты и тот, кто из нас будет свободен, будут отдыхать в другом месте. Неподалеку, в другой пещере, есть еще одна обжитая комната.

— То есть я буду все время «отдыхать»? Ну уж нет. Не забывайте, что в плен вы взяли не меня, а императора, и именно я помогла вам в этом. Я не потерплю ограничения свободы.

— А тебя никто не спрашивает, — неприязненно бросила самка.

— Невежливо вмешиваться в чужой разговор, — огрызнулась было Наан, но тут же постаралась говорить более миролюбивым тоном. Было бы неплохо сделать эту самку своей союзницей. — Нас к тому же еще и не познакомили, и я чувствую себя неловко.

Зеленоглазка открыла было рот, явно намереваясь ответить очередной дерзостью, но Дент-Харрул остановил ее движением руки.

— Это Дипт-Шиан, — пояснил он Наан. — Моя жена.

Наан почувствовала, что ее лицо заливает краска. Знает ли Дипт-Шиан о том, как Дент-Харрул «спасал» ее на площади? Если да, то не удивительно тогда, что та не питает к ней особой симпатии.

— Рада знакомству, — пробормотала она, разведя руки в ритуальном приветствии.

— А я — нет, — отрезала Дипт-Шиан и демонстративно отвернулась.

— Не обращай внимания на ее резкость, — вмешался Дент-Харрул. — Она ненавидит императора, а всех его Невест считает продажными тварями. Я не разделяю ее убеждений и не вижу вины Невест в том, что их так воспитывали.

— У каждой бабочки — свои крылья, — прервала его Дипт-Шиан пословицей.

— И Наан сделала свой выбор, она с нами, — возразил Харрул.

— Мне кажется странным то, как горячо ты ее защищаешь. И то, как она покраснела и стала прятать глаза, узнав, что я — твоя жена.

Наан смениила опасную тему:

— Я понимаю своего брата, у нашей семьи с Лабастьером Первым особые счеты. Но мне непонятно, за что ВЫ так ненавидите императора. Что движет вами?

Дипт-Шиан, хмыкнув, отвернулась, а Дент-Харрул покачал головой:

— У нас оснований еще больше. Если хочешь, я расскажу тебе нашу историю.

…Харрул и Шиан поженились во время стажировки в клане подводных монтажников Океанополиса.

Клан этот был молодой, созданный волей императора, он не имел еще своих устоявшихся традиций, зато состоял из самых веселых, самых здоровых и самых красивых бабочек, которых когда-либо встречал Харрул. Еще бы: император находил время лично побеседовать с каждым добровольцем, а их были тысячи, «добро» же он давал примерно одному из ста.

Строительство подземных городов не было праздной прихотью Лабастьера, так никто и не считает; большинство уверено, что оно — лишнее подтверждение возросшей мощи бабочек, освоивших не только сушу, но и океанские недра… Это не так. Во всяком случае, не совсем так.

Великой мечтой древних бескрылых учителей Лабастьера был космос, но бескрылые нашли свой предел, так и не сумев вырваться за пределы галактики. Немудрено, что мучимый скукой, проистекающей от знания всего на свете, Внук Бога решил осуществить мечту своих учителей.

Технология бескрылых позволяла решить задачу по преодолению скорости света, но по иронии судьбы, для того чтобы освоить космос, следовало сперва обжить океанские недра… Сверхсветовой полет требовал больших запасов природного полония, содержащегося в слое раскаленной магмы, добраться до которого можно было только со дна океана. Бескрылые не выполнили эту задачу, их захлестнули иные страсти. Лабастьер же последовательно претворял идею в жизнь.

Несмотря на то, что махаоны и маака теперь не враждовали, селиться они все-таки предпочитали порознь. Это было оправдано. Опыт совместных поселений приводил к трагедиям: появлялись смешанные пары, и они были бесплодны. В то же время в грандиозном проекте императора желали участвовать обе великие расы. Потому-то на дне океана и началось строительство сразу двух городов…

(«Двух? — удивилась Наан, — но я всегда считала, что есть только один подводный город — Океанополис маака… И я удивилась, когда ты сказал о стажировке: никогда не слышала, чтобы махаон учился чему-то среди маака…» «В том-то и дело, что сначала городов было два, — кивнул Дент-Харрул печально и почти торжественно, подбросив при этом в костер несколько сухих веточек. — И Шиан стала мне невестой и женой именно в подводном городе махаонов», — говоря это, он нежно коснулся рукой светлых волос зеленоглазки, но та, резко поднявшись, перекинула плазмобой из руки в руку и, бросив, — «Поищу хворост», — расправила крылья для полета. Похоже, ей были тягостны эти воспоминания.)

…Увидел ее Харрул даже несколько раньше, возле цитадели Внука Бога, в ожидании беседы с ним. Толпа соискателей-добровольцев состояла из нескольких сотен самцов и самок, но эта юная светловолосая и такая же зеленоглазая, как и он, самка взволновала воображение Харрула. И он, не решаясь заговорить с нею, загадал: «Если нас обоих допустят к работе под водой, она станет моей женой».

Так в конце концов и случилось.

Но Харрул не сразу узнал, что приглянувшаяся ему блондинка тоже стала подводницей: ее не было в той группе молодых доброволцев, в числе которых он опустился в батискафе в пучину, и это слегка разочаровало его. Но унывать по-настоящему времени не было.

Приникнув с несколькими добровольцами к нижнему иллюминатору, Харрул тщетно вглядывался во тьму внизу, пытаясь не думать о той силе, которая стремится раздавить их отважное суденышко, словно лапа элефанта, мифологического зверя бескрылых, скорлупку муравьинного яйца.

Сперва тьма становилась лишь гуще, но пока еще что-то можно было разглядеть, Харрул дважды замечал какое-то неясное движение рядом с батискафом, а однажды нос к носу с ним в иллюминатор уперлась тупая и злобная рыбья морда. Харрул, как и остальные, отпрянул от стекла, но рыбина, похоже, испугалась не меньше их и исчезла почти сразу.

Тьма сгущалась, но через некоторое время Харрулу показалось, что он видит слабое свечение на самом дне. Пятно света росло и росло до тех пор, пока взгляду притихших молодых махаонов не открылась величественная и прекрасная картина.

Прозрачные стены огромных четырехгранных хрустальных пирамид (их было пять), казались такими тонкими и хрупкими, что не верилось, что в действительности они противостоят навалившемуся на них поистине чудовищному давлению воды. Харрул знал, что перейти из одной пирамиды в другую можно было через тонели, прорубленные еще глубже — в каменистой земной коре. Но этих переходов, само-собой, видно не было, и пирамиды казались обособленными друг от друга драгоценными кристаллами, нечаянно оброненными в воду великанами древности, или же выросшими сами по себе.

Невозможно было заставить поверить себя в то, что эти светящиеся громадины — дело рук маленьких теплокровных бабочек. Но чем ближе опускался батискаф к строениям, тем больше деталей можно было разглядеть внутри. Было, например, видно, что пирамиды разделены на ярусы горизонтальными прозрачными плоскостями. А вскоре стало возможным увидеть и крошечные фигурки бабочек, чаще не летающих, а, за отсутствием достаточного для полетов пространства, передвигающихся пешком — в кущах обильно произрастающей на ярусах зелени.

Харрул ощутил гордость за своих соотечественников… Да и за себя: ведь ему и самому приведется участвовать в строительстве еще семи предусмотренных планом пирамид.

Батискаф опустился на самое дно, на ровную площадку между пирамидами, так, что окружность слегка выдающегося из корпуса нижнего иллюминатора пришлась точно в углубление того же диаметра. Раздалось сочное гудение, и иллюминатор, который был одновременно и крышкой люка, стал отвинчиваться под действием находящихся снаружи механизмов. Затаив дыхание, пассажиры батискафа наблюдали за этим процессом…