«Если», 2010 № 11 - Журнал «Если»

Марк прикрыл глаза, восстанавливая начертанную компьютером схему. Через сотню метров бега под скалой поток вынырнет в такую же пещеру. Из нее нужно подняться наверх, где в выдолбленной камере находится бомба. Чтобы разрядить устройство, Марку понадобится не менее пяти минут. Он должен успеть… Разумеется, бомба попала туда вовсе не тем путем, которым шел сейчас Марк. Ее опустили в камеру, пробив скважину с верхнего яруса, потом наглухо зацементировали. Чтобы добраться до бомбы сверху, даже используя все оснащение, которым располагал десант, потребовалось бы несколько часов. Путь к бомбе по подземной реке был непреодолим для обычного человека — именно поэтому предательство подчиненного не слишком расстроило Лодда. Он не учел лишь того, что Марка не следовало относить к обычным людям.

Тридцать одна минута. Марк провентилировал легкие, сделал глубокий вдох и погрузился в воду. Поток подхватил его и небрежно швырнул вперед. Марк едва успел принять нужное положение, чтобы проскочить через горловину подземного канала. Укрепленный на голове Марка фонарь выхватывал каких-то полтора-два метра пространства, поток же мчался в каменной трубе с невероятной скоростью, и Марк заметил препятствие лишь за доли секунды до столкновения. В этом месте поток совершал поворот, Марка безжалостно швырнуло на стену. Удар сорвал фонарь, который тут же утащила вода. Марка окружил непроницаемый мрак. Его вновь обо что-то стукнуло, потянуло и бросило куда-то вниз, пояс с инструментами зацепился за невидимый каменный клык, Марк рванулся раз, другой, а потом его руки без участия мозга, подчиняясь лишь инстинкту выживания, расстегнули застежку…

Он плыл вперед, изредка касаясь гладких, веками отполированных водой стен, и пытался подавить подступающий ужас, осознав, что может просто не увидеть в темноте места выхода. Марк почувствовал признаки удушья. Сколько он уже пробыл под водой? Марк не знал. Внутренние часы дали сбой. Нет, прошло слишком мало времени, это просто паника, убеждал себя Марк. Его снова сильно ударило о стену, закружило, и Марк ощутил, что потерял ощущение верха и низа. Вот это было действительно страшно. Он растопырил руки и ноги, пытаясь упереться в стенки узкого канала. Поток неумолимо тащил Марка вперед, но скорость удалось снизить, и это позволило Марку восстановить ориентацию. Но кислорода в крови оставалось все меньше, тоненький звон в ушах превратился в рев сирены, в висках гулко пульсировала кровь, Марк вновь отдался на волю течения, помогая ему из последних сил. А потом, когда он был уже на пределе возможного, вода выбросила его на поверхность.

Марк жадно глотал воздух, пытаясь сориентироваться в темноте. Он услышал приближающийся шум — там, впереди, река готовилась вновь нырнуть в подземелье, откуда Марку выхода уже не найти никогда. Чувствуя, как от напряжения лопаются мышцы, Марк рванулся поперек течения и удивился, что спасительный берег оказался так близко.

Он выполз на камень, унимая дрожь, рожденную вовсе не холодом. Тут же вскочил и отчетливо понял, что проиграл. В темноте, без инструментов ему ничего не удастся сделать. Через пятнадцать-двадцать минут Марк превратится в пар вместе со всеми пленниками Рудной горы… Нет, он не собирался сдаваться, пока оставался хоть малейший шанс. Свои последние минуты он проведет, сражаясь до конца.

Марк продвигался вдоль стены настолько быстро, насколько мог, лихорадочно шаря руками в поисках хода, который видел на схеме. В какой-то момент рука провалилась в пустоту, Марк заполз в открывшуюся щель и принялся карабкаться вверх. Ход поднимался слишком круто, нога соскользнула, и Марк с отчаянным возгласом вывалился из дыры на берег подземной реки. Тут же вскочил на ноги и начал карабкаться опять. Все бесполезно, ничего уже нельзя было сделать, он чувствовал, как истекают последние минуты. Сколько их еще осталось? Пять? Десять?

Он поднял голову и различил над собой слабое свечение. Это не было иллюзией, Марк ясно различал выход из туннеля. Удвоив усилия, он рванулся вперед, ухватился за края дыры и вбросил тело в пещеру.

Бомба — мирный железный ящик — лежала посреди грота с песчаным полом. Даже закованными в зимние оболочки кожного покрова ногами Марк ощутил, узнал этот песок — точно такой же наполнял карманы, в которых покоились Хрустальные Цветы. А теперь стал основанием для создания совсем иной природы, которое должно было в мгновенной, беспощадной вспышке уничтожить и Цветы, и все, что их когда-то создало или хранило.

Марк бросился к контейнеру и увидел столь же мирное помаргивание таймера, отсчитывающего последние мгновения жизни. У него не было инструментов, у него ничего уже не было, включая надежду. Марк просто прыгнул вперед и последним отчаянным усилием вырвал из ящика таймер вместе со шлейфом проводов. А потом упал рядом с бомбой, в ожидании того, что ждет его за Краем. Он лежал, сжимая в руке скисший, покореженный прибор, пока наконец не осознал, что ожидание конца затянулось.

Марк встал. Ноги дрожали и подгибались; чтобы не упасть, он вынужден был опереться на верхнюю грань чудовища уничтожения. И когда обе его ладони легли на бездушный металл, Марк понял: чудовища больше нет. Оно умерло.

Тогда он снова сполз на песок, прилег поудобнее и принялся ждать, когда его вытащат из этой дыры…

Иллюстрация Игоря Тарачкова

Адам-Трой Кастро

Перестрелка на темной стороне

Когда жертвоприношение

не является жертвоприношением?

Если захотите поинтересоваться знаменитой перестрелкой в О'Кей Коррале, то первым делом узнаете, что произошла она не в О'Кей Коррале.

Нет. Извините, не совсем точно выразилась. Перестрелка была поблизости от О'Кей Корраля, а не в нем самом. Ну, это так, просто исторический фактик. Один из тех, которые ничего, совершенно ничегошеньки общего не имеют с целой горой канонизированного вранья о том событии.

Вранье это вы можете почерпнуть из старинных кинофильмов, современных голофильмов и даже, как было со мной, из дорогущего мюзикла, что уже который год срывает аншлаги в Куполе Шепардвиль. Я о том дурацком спектакле, где Док Холидэй — женщина, Клэнтоны изъясняются белым стихом, а Эрпы носят шерифские значки чуть ниже револьверных поясов, и эти жестяные звездочки — практически все, что отделяет братьев от полной наготы.

(Если когда-нибудь я вновь почувствую тягу к общению и вы окажетесь рядом, у вас будет шанс раскрутить меня на двухчасовую пылкую речь; для этого надо поинтересоваться модными в пору моей молодости течениями популярной культуры.)