Не ходи, Эссельте, замуж - Светлана Багдерина

– Также со мной по надобности величайшей важности путешествуют могучий конунг Отрягии Олаф Хильдебрандт, победитель великанов, варгов, драконов и богов; Иван – лукоморский царевич… ну, его вы уже знаете… а значит, боюсь, никакие представления ему больше не помогут… Его верная и любящая супруга Серафима…[71] а чё я такого сказал… кхм… ну, прости… неверная и нелюбящая… так лучше?.. УЙ! АЙ!!!..

Обиженно потирая как можно незаметнее одной ногой пострадавшую лодыжку другой, последний маг-хранитель с несколько уменьшенным апломбом продолжил:

– …а также по дороге к нам присоединились первый рыцарь Улада герцог Морхольт Руадан, его вассал граф Курнан Бриггст, его величество король Конначта Грайдлон со своим родичем чтоб мне повылазило, если помню в какой степени, эрлом Ривалом Дианкехтом, и придворным певцом на все руки… на все уши… во весь рот… Кирианом Златоустом. И, конечно, без нашего драгоценного Масдая, летающего ковра, мы бы не находились там, где находимся сейчас.

Если бы только его премудрие во время своего представления не уподобился весьма красивой, но и настолько же недальновидной птице глухарю, которая токуя не видит и не слышит ничего, кроме своего голоса, то он без сомнения заметил бы, как при имени «Конначта» сиххское руководство вздрогнуло как по команде, и напряженными взглядами впилось в физиономию представляемого лица.

Но это заметил сам Конначта.

– Ага, слава обо мне, я вижу, уже докатилась и до самых отсталых миров, – самодовольно ухмыляясь в жиденькие усишки, пробормотал он на ушко дочери. – И даже какие-то сиххё…

– Папа… какое это имеет значение… какое это всё имеет значение… когда он… он…

Новый поток горьких тихих слез залил не слишком богатырскую, но очень родную и надежную грудь гвентянского короля, и он бережно обнял свою страдающую малышку за вздрагивающие хрупкие плечики, всё еще покрытые курткой государственного предателя интересов короны, прижался заросшей щекой к золотистой макушке, и позабыл обо всем на свете.

Остальные улады и вновьприбывшие гвентяне сбились в дружный в кои-то веки круг, спина к спине, сомкнули пальцы на рукоятях мечей и кинжалов и, судя по напряженным, угрюмым выражениям лиц, были готовы скорее к сражению или бегству, чем к переговорам.

И снова его премудрие взял никому больше не нужную инициативу на себя.

– Теперь, когда мы разобрались, кто из нас есть кто, и чего стоит, мы бы хотели узнать, как нам скорейшим образом вернуться домой, – важно изрек он, машинально поглаживая пальцами гладкий холодный посох, и тут же поспешил дипломатично добавить: – Не то, чтобы нам не нравился ваш… э-э-э… не поворачивается язык сказать… своеобразно-очаровательный… мир…

– Не у одного тебя не поворачивается, чародей, – усмехнулся Аед.

– Вот и славненько, – выдохнул маг с облегчением дипломата, завершившего десятилетние переговоры. – Значит, иллюзий по поводу этой дыры здесь не питает никто. Ну так что там у нас тогда по первому пункту?

– Насчет попадания обратно, – любезно растолковал Олаф, уже привыкший к стилю изъяснения друга, и не дожидаясь, пока озадаченные выражения физиономий сиххё будут озвучены.

– А-а-а, насчет этого… – уклончиво протянул Аед и искоса вопросительно воззрился на королеву. Та помедлила несколько секунд, потом пожала плечами, опустила голову и обреченно вздохнула.

– Когда-то всё равно придется им всё рассказать, не сегодня, так завтра… – тихо и неохотно проговорила она. – Но для начала я бы хотела услышать вашу историю.

– Извольте, – вальяжно повел плечом Агафон. – Началось всё с того, что май в Гвенте выдался слишком жаркий…

Когда через полчаса история с географией с литературными перебивками Кириана, наконец, добралась до освобождения Конначты, оказавшегося Бриггстом, над нестройными рядами сиххё незаметно, но очень быстро образовалась напряженная и зловещая тишина, которую еще минут через пять заметил даже Агафон.

– Э-э-э… что-то непонятно? – остановил он на полуслове описание выяснения личностей двух Конначт.

– Так значит, все… шестеро… во главе с Конлесом мертвы? – угрюмо выговорил Аед, метнув быстрый взгляд на закаменевшее лицо королевы.

– Все шестеро… кто? А-а-а-а, вы про этих!.. – не сразу дошло до мага. – Да, увы и ах. Но не мы первые вступили на тропу киднеппинга, так сказать, заметьте. Что посеял – то и аукнулось, как говорил Шарлемань Семнадцатый. Если мы позволим безнаказанно растаскивать наших королей по разным щелям, то скоро ни один болван не захочет этой работы, и на Белом Свете установится полный бардак!

– Конлес был мужем моей сестры, – враждебно процедил кто-то из толпы зрителей, и аудитория дружно всколыхнулась в сочувствии и поддержке.

– Какое это…

– Послушай, парень! – отряг отодвинул чародея могучим плечом и издевательски развел руками. – Я не понял, чем вы все тут недовольны? Если бы мы сейчас подхватили вашу королеву и поволокли Хель знает куда, вы бы что, сидели на месте и губами шлепали?

– Человек Олаф прав, – странно безжизненным ломким голосом вступила в прения Арнегунд, и возбужденный гул голосов в рядах сиххё, сопровождающийся демонстрацией всевозможных колюще-рубящих предметов, немедленно сошел на нет. – Конлес – да пребудет он и… его пятерка отважных… в Светлых Землях до конца времен – знал, на что шел. И погибли они как герои…

Рыжий конунг, у которого на этот счет были свои соображения, тактично возражать не стал, и лишь уклончиво пробормотал:

– С ними пришлось повозиться…

Арнегунд еле заметно опустила голову, словно благодаря за такой некролог, и неспешно, размеренно продолжила:

– Как бы то ни было, задачу свою они выполнили. Король Восточного Аэриу Конначта спасен из плена…

Люди вытаращили глаза, разинули рты, и в высшей степени ошеломления воззрились на отца Эссельте. С некоторыми поправками на черты лица и растительность на нем, они могли бы взирать на свое отражение в зеркале.

– …и теперь его страна сможет продолжать войну против Среднего Аэриу, – неторопливо и не спуская глаз с внезапных гостей, договорила правительница сиххё.

Застигнутый врасплох таким продолжением такого вступления Морхольт всё же быстро сложил в голове два плюс два, и мрачно набычился, яростно стискивая в кулаке рукоять широкого меча.

– Какое дело столетия назад сгинувшему народу может быть до того, с кем и когда воюет мое королевство?!

– И как вы вообще попали к нам? – воинственно выглянул из-за плеча сюзерена Бриггст.

– И – самое главное – как вернулись сюда? – въедливо прищурился на Аеда Огрин, словно главный инквизитор на показательных выступлениях. – Вы ж еще вчера плели нам сказки, будто сиххё, выбравшиеся на Белый Свет, остаются там до конца дней своих!..

– И что мы никогда не сможем вернуться домой! – обвиняюще поддержала его Эссельте.

– Вы всё это время нам лгали? – растерянно обвел глазами окружавших его женщин Друстан. – Но зачем? Почему? За что? Что мы…

И никто-никто не обращал внимания на потрясенное бормотание самого Конначты: «Спасен?.. Спасен?.. Спасен?!.. Да к сиххё драным такое спасение! У Морхольта я хоть в безопасности сидел!»

– Погодите, постойте, этому наверняка есть логичное объяснение, – не без труда вынырнув из глубины своих страданий, лукоморский царевич торопливо выступил на защиту хозяев. – Похоже, что мы упускаем из виду что-то важное, и поэтому самое простое кажется непонятным. Арнегунд, ты не могла бы…

Королева, тщательно сохраняя нейтральное выражение лица, сделала шаг навстречу Иванушке и согласно склонила голову.

– Ты прав, человек Иван. История за историю. Спасение за спасение. Кровь за кровь.

– Садитесь, люди. Это будет долгий рассказ, – сделал приглашающий жест рукой Аед. – И обещайте, что бы вы ни услышали, забыть на время, что мы с вами были врагами дольше, чем живут мегалослонты. Просто послушайте. Решать и махать мечами будете потом.

Заметив, что недвусмысленный взор старика при этих словах остановился именно на нем, герцог Руадан вызывающе скривил губы и усмехнулся.

– Не бойтесь. Как победитель я великодушен.

– А как побежденный? – королева устало скользнула по нему взглядом цвета расплавленного серебра, первая опустилась на сложенную вдвое куртку и, подождав, пока люди последуют ее примеру, подтянув под себя Масдая, начала свое повествование.

– Как вы, наверное, догадываетесь, с той самой секунды, когда наш народ попал в Сумрачный мир, он стал искать способы покинуть его. Не буду описывать, сколько попыток было сделано, сколько неудач нас постигло и сколько жизней сиххё, ушедших через круги Морхольта – вечно проклинаемого тезки нашего… гостя… было потеряно под солнцем Аэриу, в одночасье ставшим из родного враждебным к нам. Мы не могли бы знать об их печальной судьбе, и с радостью последовали бы за ними – и погибли бы – все до единого, если бы не искусство наших Видящих – ведунов и ведуний, как называли их вы, люди. Искусства чрезвычайно редкого среди сиххё, но, к счастью, неизменно проявляющегося из поколения в поколение. Они могут чувствовать… как бы видеть… что происходит в Аэриу… пусть даже урывками… и иногда не понимая всей полноты и значения. Но это великий дар. Дар, которым в нашем поколении обладают… обладали… лишь трое сиххё. Три сестры. Две из которых – необыкновенно сильные ведуньи: Федельм и Мессаш. Третьей была я. Сразу скажу, что из нас троих я – самая слабая в искусстве Видения, и поэтому всерьез мои способности рядом с возможностями моих сестер, никто, включая меня саму, никогда не принимал…