Не ходи, Эссельте, замуж - Светлана Багдерина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Втуки, втуки, втуки, втуки, втуки!.. – воодушевленно колотили молоточки по деревянному ксилофону. – Втуки, втуки!..
– Ишь ты!.. – дивясь, покачал головой Домнал, снова сделал вид, что в упор не замечает яростного взгляда и грозного кулака Кримтана, неохотно шагнул вперед…
Но только для того, чтобы в следующую секунду изумленно остановиться.
– Ксук? Ксук? – кто-то вежливо и ясно поинтересовался у них над головами.
– Чего-чего? – переспросил Кримтан и сердито обернулся на приотставших Домнала и Ивана.
– Это не мы, – шутливо развел руками старый сиххё.
– Ксук? Ксук? Ксук? Ксук? – как по команде, в тот же миг окрыленно зазвенело любопытными деревянными колокольчиками со всех сторон над их головами. – Ксук? Ксук?
По кронам деревьев пробежал легкий ветерок, словно поднимаемый стайкой несущихся втуков.
– Надо ж – чудо природы… говоруны… – дивясь, качнул головой Домнал и, не испытывая больше судьбу, торопливо ускорил шаг под грозным взором своего военачальника.
– Ксук? Ксук? – настойчиво прозвучало с ветки дерева справа.
– И верно – говоруны… Словно и вправду спрашивают что-то, – с тихим удивлением улыбнулся Иванушка, забывая на миг и про гайнов, и про оставшийся где-то в соседней Вселенной его родной Белый Свет, и про Гаурдака. – Интересно, Эссельте их видит?
А между тем, походя и незаметно, легкий перестук деревянных молоточков сошел на нет, а вместо него под лесной крышей залетали нетерпеливо обеспокоенные вопросы:
– Ксук? Ксук?..
Втуки, перемахивая с дерева на дерево подобно старым добрым лукоморским белкам, или экзотическим зверям мартышкам, окружили сиххё, с легкостью повисая на своих присосках на ветках всех мастей и калибров и, приноровившись к скорости отряда, сначала учтиво, а потом со всё возрастающим недовольством принялись наперебой выспрашивать-вызнавать:
– Ксук? Ксук? Ксук?..
Но беженцы, погруженные в свои заботы, только качали головами и иногда улыбались вполсилы.
– Ксук? Ксук? Ксук? Ксук?
Тон голосков зверушек с каждым последующим вопросом становился всё выше, раздраженней и визгливей, словно сварливая жена расталкивала пьяного в стельку мужа, чтобы узнать, куда он дел зарплату, и лес, будто в тон и в такт их сердитым выкрикам, шевелился, скрипел и кряхтел, словно тоже вопрошал брюзгливо: «Ксук? Ксук? Ксук?..»
– Гайны! Гайны в путь выступили! – донеслась тревожная весть от разведчиков группы прикрытия, отчаянным стоном моментально пронесшаяся по колонне беглецов подобно дуновению ветерка, грозящего перейти в ураган.
Женщины сиххё отчаянно загомонили, заплакали дети, истерично заржали перегруженные и перетруженные сверх всякой меры единороги, с остервенением обреченных подгоняемые всё вперед и вперед… И поэтому никто не слышал, как и где первый втук разочарованно выговорил:
– Не ксук?..
– Не ксук, не ксук, не ксук, не ксук!.. – обиженно подхватил хвостатый хор со всех сторон, и выкрики их, пронзительные и резкие, словно кто-то пытался распилить смычком скрипку, взвились под плотный лесной потолок и заметались там, будто пойманное в бочку эхо. – Не ксук, не ксук, не ксук, не ксук!..
– Не ксук?.. Не ксук?.. – словно подпевая им, изумленно заскрипели под порывом особо настырного ветра деревья, тяжело раскачивая ветвями. – Не ксук… не ксук… не ксук…
Споткнувшись о корень, невесть откуда взявшийся у него под ногами, Иванушка растянулся во весь рост в белесой и жесткой как свиная щетина траве, пристыженный, попытался вскочить, с размаху ударился головой о нависший над ним сук, которого – он мог бы поклясться своей любовью к Эссельте – тоже не было тут еще мгновение назад, схватился за затылок, горя пламенем стыда за свою прилюдную неуклюжесть…
Перед тем, как его с ног сбила толстая, как объевшийся питон, ветка, и он полетел кувырком в толпу сиххё, лукоморец успел увидеть, как слева от него под самые кроны взмыл Кримтан – вверх перевитыми лианами ногами.
– Не ксук, не ксук, не ксук, не ксук!.. – неистово вереща, исступленно метались втуки, и ожившие под ними ветви тоже метались, словно руки лесного великана, или лесного духа, или чудовища, с глухим треском натыкаясь друг на друга, разбрасывая по сторонам листву, сухие сучки, старые гнезда и зазевавшихся птиц, но чаще – сиххё, хватая их, швыряя, расшвыривая, снова хватая и обвивая тонкими усиками и лианами, и всё это – под аккомпанемент ни на мгновение не прекращающегося сокрушенного плача втуков: – Не ксук, не ксук, не ксук, не ксук!..
– Эссельте?.. – выкрикнул Иванушка, панически силясь разглядеть в светопреставлении вокруг свою возлюбленную, и едва не подскочил от неожиданности, когда прямо из-под него донесся сдавленный голос:
– Здесь…
– Эссельте, милая!..
Воодушевленный, лукоморец перевернулся на бок, выхватывая меч, обрубил несущуюся к ним ветку, отсек кинувшуюся ей на подмогу лиану, наугад ухватил слабо трепыхающееся под его спиной что-то, что оказалось плечом Друстана, возмущенный подменой отпихнул, схватил что-то снова, и, не забыв убедиться, что на сей раз ему попалась именно принцесса, рванул гвентянку из мешанины поломанных веток, мешков и утвари, потащил за собой куда-то вбок, куда – не важно, важно откуда, увидел открывшуюся перед ним пещеру, толкнул девушку туда, но сам рухнул не доходя нескольких метров, поваленный корнем, вообразившим в честь какого-то праздника, что он – удав.
Вслед за ней в древесное убежище на четвереньках вполз лекарь и обессилено растянулся у ее ног оглушенный мстительным суком, обрушившимся на него из засады сверху.
– Друс….
– Не ксук?..
Подняв глаза на невысокий свод пещеры, оказавшейся прикорневым дуплом огромного старого дерева, Эссельте прямо перед своим поцарапанным грязным носиком увидела огорченную мордочку забавного зверька с печальными желтыми глазками.
– Какая прелесть!..
Рядом с ним, но чуть ближе к выходу, прикрутившись хвостом к отошедшему пласту серой шершавой древесины, висел другой, точно такой же, но лапки его с растопыренными тонкими пальчиками светились травяным зеленым.
В передних конечностях, больше напоминающих ручки, зверюшка держала отполированный розовый камушек размером с голубиное яйцо, покрытый как божья коровка – точками, крупными золотыми блестками.
– Ксук, ксук, ксук, – удовлетворенно мурлыкал зверек, бережно крутя своё сокровище в пальчиках-присосках, словно любуясь его матовым сиянием. – Ксук…
Первый втук протянул лапку в попытке то ли потрогать драгоценность второго, то ли отнять, но тот сердито фыркнул и отвернулся, надежно загородив от посторонних завидущих глазок и загребущих ручек свое имущество.
– Не ксук… – сокрушенно вздохнув, горько пожаловался первый зверек и заглянул в глаза принцессы. – Не ксук…
– Такой хорошенький… – моментально позабыв про творящуюся снаружи свистопляску, растаяла Эссельте. – Такая лапочка…
Что сказал бы сейчас Айвен, если бы меня увидел?
«Вокруг люди… и сиххё… страдают, а чем занимаешься ты?! Неужели тебе всё равно?» – с пугающей легкостью подсказал гвентянке внутренний голос, и она покраснела и пристыженно сморщилась.
Нет, ей не всё равно, конечно!.. Но что она может поделать? И разве Айвен это когда-нибудь поймет? Ведь не могу же я взять откуда-нибудь меч и пойти сражаться с сучками, как он! А этот зверек такая симпатяшка… И кому будет хуже… в смысле, хуже, чем сейчас… если я его чуть-чуть поглажу?
Эссельте робко протянул руку и осторожно провела кончиками пальцев по пепельно-серой шелковистой шкурке.
– Пуши-и-и-истик… – нежно прошептала она. – Хоро-о-о-оший…
– Не ксук… не ксук… – тяжко вздохнул втук, даже не пытаясь уклониться от руки человека, и золотистые глазки его печально заморгали. – Не ксук…
Повинуясь мгновенно возникшему импульсу сочувствия и жалости, принцесса не задумываясь сняла с пальчика золотое колечко с тремя рубинами и протянула на ладошке маленькому втуку.
– На, возьми!
– Не… ксук?.. – осекся на полуслове и недоверчиво уставился на подарок втук. – Ксук?
– Ксук, маленький, ксук, ксук! – проворковала принцесса, с негодованием отринув полный укоризны мысленный образ своего возлюбленного. – Ксук! Ну, бери же, бери!
– Ксук, ксук, ксук!!! – втук схватил презент обеими лапками, моментально засветившимися зеленым, и радостно заверещал. – Ксук, ксук, ксук, ксук!!!
Показалось ли принцессе, или снаружи действительно всё замерло в один момент? Лианы устало обвисли, ветки сделали вид, будто не двигались с природой отведенного им места со дня вырастания, корни смущенно зарылись в землю, не забыв выпустить из цепких объятий ноги и копыта пленников…
И как по команде, воздух, еще наполненный летающей древесной трухой вперемешку с оборванными листьями и выдранной травой, как пух в курятнике, взятом штурмом отрядом лис, огласился восторженными криками: