Искушение. Сын Люцифера - Сергей МАВРОДИ

— Он у тебя с собой? — глядя куда-то в сторону, глухо спросил Фролов.

— Кто? — сделал вид, что не понял, Рудников.

— Ну, телефон?

— Да нет, с собой нет. Я бумажку эту дома оставил. А что?

— Нет, ничего… — как-то обреченно вздохнул Фролов, постукивая пальцами по столу. — Это я так…

— Ну, так чего ты решил? — чуть более настойчиво снова спросил Рудников. (Пусть и не мечтает, что ему удастся от меня отвязаться!) — Ты сказал, чтобы я пока не звонил — возможно, лучше будет, если ты сам с ними сначала поговоришь. Что ты до понедельника подумаешь, а в понедельник с утра мне скажешь. Ну, так как? Звонить мне или подождать?

(Весь план Рудникова был основан на его твердом убеждении, что должны же члены секты, если, конечно, таковая действительно существует, — впрочем, сейчас он в этом уже практически не сомневался, слишком уж явно нервничал Фролов — соблюдать хоть какую-то элементарную осторожность и конспирацию! И значит, вряд ли Фролова там по головке погладят, когда узнают, что он раздает их телефоны с пьяных глаз направо и налево. Первому же встречному собутыльнику.

Тем более, что люди-то там должны быть и впрямь, по-настоящему серьезные, если даже такого полного мудака, как Фролов, смогли в этот кабинет в два счета пропихнуть.

Это действительно круто! Не хухры-мухры! А тут горбатишься, горбатишься!.. На чужого дядю… Нет, ну до чего же, блин, всё в этой жизни несправедливо устроено!

И, главное, с таким ведь видом сидит, как будто он и правда всё это заслужил! Своим непосильным трудом. Ну, какие у тебя, пьянчужка ты несчастный, могут быть «труды»!? По поднятию стакана, разве что. Кто кого перепил! Начальничек, блядь! Ключик-чайничек.)

— Нет, ты правильно сделал, что не звонил, — попытался улыбнуться дрожащими губами Фролов, кинул быстрый взгляд на Рудникова и сразу же опять забегал глазами.

(Рудникову его даже жалко стало. Да-а!.. Дело-то, похоже, и впрямь серьезное…Тем лучше!)

— Я сам, пожалуй… сначала… переговорю… — Фролов буквально давился словами.

Чувствовалось, что весь этот разговор ему крайне неприятен, и он мечтает сейчас только об одном: а вот как было бы хорошо, если бы Рудников этот вдруг куда-нибудь исчез! Провалился в тартарары!! Ну, вот умер бы прямо сию же секунду здесь от сердечного приступа! Или машина бы его по пути домой сбила. Сколько людей ежедневно в ДТП гибнут! А нет человека — нет проблемы!

— А то… если ты позвонишь… Кха… Кха… Я ведь тебе вообще не должен был этот телефон давать! — вдруг с тоской выпалил он и буквально впился глазами в Рудникова: да точно ли я его тебе давал? А не брешешь ли ты, пан философ?

(Рудников, впрочем, выдержал это неожиданное испытание с честью — не отводя глаз и с совершенно непроницаемым выражением лица.)

— Нн-да!.. Кху!.. — снова заёрзал и закряхтел Фролов, погасил свой орлиный взор и опять принялся внимательно изучать поверхность своего необъятного стола. — Ну, в общем, сам я переговорю, — после паузы тяжело вздохнул он. — А там уже не от меня зависит. Я сам человек маленький…

— Ну, хоть сколько мне ждать? — всё так же настойчиво поинтересовался Рудников.

— А я откуда знаю? — вяло отмахнулся Фролов.

— Ну, сколько хоть примерно? Неделю?.. Две?.. — упрямо переспросил Рудников, решив дожать Фролова до конца.

(А то не передаст еще ничего никому! Скажет потом: «Ну, не связались!.. Значит, не сочли нужным». Знаем мы все эти варианты. Проходили. Ученые уже. Сами такие!)

— Да не знаю я!! — злобно заорал в ответ Фролов. — Сказал же! Не знаю!! Захотят — найдут.

— Да ладно, чего ты?.. — сбавил обороты Рудников. — Я так спросил… Просто определенности хочется, — он на секунду замялся.

(На языке у него вертелся вопрос, который ему ну просто ужасно хотелось задать: а сколько ты сам-то, мил человек, ждал, пока с тобой связались? Но по здравом размышлении он всё же решил пока от него воздержаться. Хватит, пожалуй, на сегодня! Палку перегибать тоже не стоит.)

— Ладно, Димон, давай. Побежал я. А то время уже!.. — он глянул на часы. — Да, слушай! — уже в дверях снова обернулся он. — А что ты с монеткой-то мне за фокус показывал? Я чего-то не врубился и так ничего толком и не понял? Цифры какие-то мне все называл?

— Какие цифры?! — весь подался вперед Фролов. — Что я тебе говорил!!? — почти закричал он. — Что!!??

— Да не помню я уже! — даже растерялся от неожиданности совершенно не предвидевший такого эффекта Рудников. Он и спросил-то просто так. — Я и сам хорош был.

— Узнаешь все в свое время, — как-то сразу обмяк Фролов. — Сами они тебе всё расскажут. Если захотят.

Вернувшись к себе в отдел, Рудников сразу же обложился бумагами и сделал вид, что полностью с головой погружен в работу. На самом деле он просто размышлял. Встреча с Фроловым произвела на него сильное впечатление. Теперь уже никаких сомнений в том, что секта действительно существует, что Фролов ее член и что именно благодаря ей он получил свое нынешнее повышение, стал начальником и переехал в отдельный кабинет, у Рудникова не осталось.

Более того, он успел понять и еще кое-что. Фролов боялся. Он явно боялся возможных последствий своей пьяной болтливости. Это было совершенно очевидно. Не заметить это было просто невозможно.

А последний эпизод с цифрами? Да его чуть кондратий не хватил, когда я об этом речь завел! Аж затрясся весь. Что это, интересно, за циферки-то такие?.. Что-то он ведь мне говорил… Но вот что? И монетку все кидал…

Не! не вспомню. Чего-то меня отвлекло. А, ну да! Шоу бесплатное. Как наша дорогая-ненаглядная скромница-недотрога Оля из соседнего отдела, привстав со стула, за салатом тянется, а сидящий рядом Максимов, пуская от счастья слюни, ее с блаженной, идиотской улыбкой тайком за задницу щупает. А она все тянется, тянется и никак себе, бедная, салатик положить не может. Всё чего-то там копается и на место не садится. Какую-то там ложечку всё ищет…

Рудников невольно усмехнулся, живо вспомнив эту веселую картинку. Жаль, видеокамеры не было. Забавный кадрик бы получился.

Черт! — внезапно помрачнел он. — Лучше бы я Фролова слушал, вместо того, чтобы глазеть, как эту дуру лапают. Тоже мне, невидаль! А он, оказывается, что-то важное говорил. Чёрта с два теперь из него это вытянешь!

Сами они, видите ли, мне это расскажут! Сами-то сами, но и заранее знать иногда не вредно. Просто на всякий случай. Впрочем, чего теперь. Теперь только ждать остается. Когда они со мной связаться изволят. Если, конечно, изволят.

Сколько ждать-то будем? Ну… две недели. Да. Две недели максимум. Если через две недели не объявятся — опять на Фролова наезжать придется. Хотя хуй на него тогда наедешь. Он и сейчас-то уж фыркает, а через две недели и в кабинет-то, небось, не пустит. Ну, как же! Начальник же большой теперь. Пидор, блядь! Передаст.

Мысль, что какой-то там никчемушный Фролов сидит теперь себе, посиживает в отдельном кабинете и в ус не дует, а он, Рудников, который в сто раз его умнее и талантливее, по-прежнему гниет и прозябает на своей безнадежной должности безвыходного рядового клерка, была совершенно нестерпима. Жгла! Ну, что это за жизнь! Ну, почему, блядь, мне так никогда не везет!? Ну, все ведь, все куда-то в конце концов да пристраиваются! Все! Кто в секту, кто женится удачно.

Рудников вспомнил одного своего институтского приятеля, который буквально на днях сказочно женился на дочке какого-то, там, крупного бизнесмена. Квартиру сразу же папа купил, тачку… — короче, все дела. Страшноватая, правда, дочка-то, ну да ведь с лица не воду пить. За такие бабки можно и на Бабе-Яге жениться. На бабке-ёжке. На бабке, блядь, на бабке!.. На бабках. Папиных.

В общем, все, ну все куда-нибудь да пристраиваются! Один я как дерьмо в проруби до сих пор болтаюсь. Не пришей к пизде рукав! На хуй никому не нужный! Тридцатник скоро, и чего я, спрашивается, в жизни добился? Ну, чего? Что у меня есть? Ни-че-го! Ноль!! Николаша-нидвораша. Беспортошник. Голь перекатная. Спиваюсь потихоньку. С местной институтской алкашнёй. Такими же унылыми хрониками-неудачниками. Да тут не то что в секту, а на любой рожон полезешь!! Куда угодно! Лишь бы из этого болота, из этой трясины вылезти! Любой ценой!!!

Последующие несколько дней Рудников безвылазно просидел в отделе. Работы вдруг навалилось столько, что буквально головы некогда было поднять.

И откуда только что взялось! Никогда ещё такого не было. Да вообще пиздец! Какой тут Фролов! Покурить на десять минут выйдешь — и то шеф уже волком смотрит. Косит, блядь, дурным глазом. Ну, прямо, как нарочно! Хучь плачь!

Рудников мрачно притушил сигарету, бросил ее в ведро и двинулся уже было к выходу, как вдруг дверь в курилке отворилась, и на пороге, «как мимолетное виденье, как гений чистой красоты», возникла собственной персоной блистательная и несравненная Зинаида Юрьевна, она же Зинка, она же леди Зю — роскошная платиновая блондинка на вид лет 25-и, начальник соседнего отдела, роковая красавица, светская львица и предмет нескончаемой зависти, пересудов и поклонения всего местного бабья.