Блокада-1 Охота на монстра - Кирилл Бенедиктов

Он увидел, как, приминая траву, приближаются к нему заляпанные грязью сапоги Свиста.

– Ну что, Левушка, – ухмыльнулся вор, – побаловал, и хватит. Теперь я банкую, понял, фрей?

Свист опустился на корточки, ухватил его за волосы.

– Не желаешь извиниться, голубок? Если вылижешь мне сапоги, я, может, и прощу тебя.

– Пошел ты в жопу, петух гамбурский, – прохрипел Гумилев. – Сам себе сапоги вылизывай.

– Вижу, – сказал Свист задумчиво, – извиняться ты не желаешь.

Он дернул голову Гумилева вверх и с силой опустил ее лицом в землю. Лев почувствовал, как рот наполняется кровью.

– Эй, Штырь, – позвал Свист, – что встал, как хрен на целку? Иди сюда, подмогнешь…

«У меня есть последний шанс, – подумал Гумилев, – снова превратиться в берсерка, как тогда, в Крестах. Скинуть с себя эту тушу, вцепиться в горло Свисту… Но как войти в это состояние? Я не сумею сделать это специально…»

– Что здесь происходит? – прогремел над ним чей-то металлический голос. – Совсем страх потеряли, урки поганые?

Хватка, сковывавшая руки Гумилева, ослабла.

– Ну, зачем же так, гражданин начальник, – разочарованно проговорил Свист. – Мы тут занимаемся гимнастикой на свежем воздухе. Никаких безобразиев не допускаем. Правда, Левушка?

– Взять их, – скомандовал голос. Лязгнули затворы винтовок. Никогда еще этот звук не казался Гумилеву таким прекрасным.

– Эй-эй, – запротестовал Свист, – зачем эти излишества? Я и так прекрасно знаю…

Он не договорил. Послышался хлесткий удар и вслед за ним – протяжный стон.

– Звери! – взвизгнул Свист. – Прикладом по почкам! Суки позорные!

Еще один удар – как будто камень шлепнулся в кадушку с тестом. Туша, навалившаяся на Гумилева, вдруг проворно вскочила на ноги, больно наступив при этом ему на лодыжку.

– Заключенный Гумилев, – прогрохотал жестяной голос, – встать!

Лев поднялся, отряхнул робу. Перед ним стоял замначальника Особого отдела Норильсклага майор Федун – невысокий, чрезвычайно широкоплечий лысый мужчина лет пятидесяти. Вместе с Федуном во дворе находилась дюжина солдат караульной роты, державшая под прицелом Свиста и его подручных. Подручных было трое – кроме уже известных Гумилеву блатных, присутствовал еще и здоровенный мужик с вытянутым и словно бы вдавленным лицом и длинными, как у орангутанга, руками. Судя по всему, это и был сидевший до поры до времени в засаде Рыло.

– Заключенный Гумилев, – сказал майор Федун. – У тебя есть пять минут, чтобы привести себя в порядок и явиться в Особый отдел. С тобой хотят поговорить.

«Что ж за день сегодня такой, – подумал Гумилев. – Всем не терпится со мною поговорить…»

– Спасибо, товарищ майор, – сказал он искренне. – Уже иду.

– Левушка! – крикнул ему вслед Свист. – Мы еще встретимся, ты жди!

– Заткните этого придурка, – велел Федун. – Потом всех в наручники и в карцер.

…Но все растет беда, ее не проигралиНи мы и ни они, нигде и никогда.Вот разбудил затвор упругим треском сталиЕе глухих богов, и все растет беда[19].

Нога болела по-прежнему.

Он плескался в умывальной, стирая с лица кровь и грязь, когда в дверном проеме вырос Томаш.

– Живой, друг? – спросил чех.

– Как видишь. Спасибо за бритву, она пригодилась.

Томаш махнул рукой.

– А, пустяки! Лучше скажи спасибо, что я шепнул о твоем деле ребятам. Так что когда Федун стал тебя разыскивать, ему сразу сказали, что ты бьешься с блатными за литейным.

– А зачем я ему понадобился?

Томаш сделал загадочное лицо.

– Говорят, там прилетел какой-то офицер НКВД из Москвы. Спецрейсом.

– И причем же тут я?

– Не знаю. Но как только он прилетел, Федун побежал тебя искать. Так что выглядеть тебе нужно получше. Может, побреешься?

– Хватит с меня бритв. По крайней мере, на сегодня. Лучше одолжи свои сапоги.

В кабинете Федуна, куда его пустили сразу же и без лишних вопросов, навстречу Гумилеву поднялся высокий, коротко стриженный блондин с перебитым носом.

– Капитан НКВД Шибанов, – представился он, не дожидаясь, пока ЗК Гумилев доложит о себе по всем правилам. – Присаживайтесь, Лев Николаевич.

Лев присел. Нога болела уже почти невыносимо.

– Я прибыл из Москвы, чтобы задать вам один-единственный вопрос, – сказал капитан. – От этого вопроса, однако, зависит очень многое. В частности, ваша дальнейшая судьба.

– Слушаю вас, – коротко ответил Гумилев.

– В 1934 году вы работали в археологической экспедиции в Восточном Туркестане.

Капитан сделал паузу, и Гумилев молча кивнул.

– Во время этой экспедиции вы находили что-нибудь… необычное? Какие-либо предметы, обладающие уникальными свойствами?

Лев внимательно посмотрел на капитана. Тот казался чрезвычайно взволнованным, как будто от ответа ЗК Гумилева действительно что-то зависело.

– Да, – ответил Гумилев. – Находил.

– Что это было? – теперь в глазах капитана блестел настоящий азарт охотника.

– Ну, сначала я нашел башню, построенную, видимо, древними солнцепоклонниками, а около нее – колодец, в котором горел природный газ. На крыше башни я обнаружил труп офицера, скорее всего, англичанина, а при нем – карту, которую, к сожалению, так и не смог расшифровать.

– А еще? – нетерпеливо спросил Шибанов. – Что-нибудь еще?

– Еще, – медленно сказал Лев, – я нашел фигурку попугая, сделанную из какого-то серебристого металла. И эта фигурка действительно была очень необычной. Но вам, я полагаю, это и так должно быть хорошо известно.

Капитан удивленно поднял брови.

– Это еще почему?

– Хотя бы потому, что и фигурка, и карта были изъяты у меня при моем втором аресте весной 1935 года органами НКВД.

– Что?

– Я думал, это есть в материалах дела, – пожал плечами Гумилев. – С тех пор я никогда больше не видел серебряного попугая. Боюсь, что ничем не смогу вам помочь.

Капитан сплел пальцы в замок и хрустнул суставами.

– Вы ошибаетесь, Лев Николаевич. Я уполномочен предложить вам кое-что необычное.

«Нога, – подумал Гумилев. – Вот почему она так болит…»

– Я ничем не смогу вам помочь, – повторил он упрямо. – Сексотом я быть не намерен, как еще можно использовать меня для нужд вашей организации – не представляю…

– Да послушайте вы, наконец! – прикрикнул Шибанов. – Сексотов хватает без вас, тоже мне, нашли необычное предложение… Речь идет о том, чтобы послужить Родине.

– Я и так ей служу, – буркнул Гумилев. – Работаю в медно-никелевой шахте.

– Лев Николаевич, – перебил его капитан. – Я предлагаю вам свободу.

Гумилеву показалось, что он ослышался.

– Что вы сказали?