Мастерская смерти - Брижит Обер

— Улан-Батор, — сказал Дюбуа, указывая не столицу Монголии. — В переводе означает «красный герой». Унылый вид у этого героя... Я был таг лет пятнадцать назад. Мрачный город... Но зато вокруг— просто сказочный пейзаж. Что нового? — вдруг безо всякого перехода спросил он.

— Сначала расскажите мне, что вам известно Коста, — попросил Шиб.

Священник недоверчиво посмотрел на него.

— Но какое отношение?..

— Мне сказали, что у него было криминальное прошлое, — брякнул Шиб.

— Ах, — вздохнул Дюбуа, — люди так болтливы... Но бедняги больше нет на свете, так что, думаю, я могу раскрыть вам его тайну... Он был осужден за изнасилование.

— Что?!

— Поддавшись мгновенному безрассудству, он заплатил за это семью годами тюрьмы... Он изнасиловал жену своего нанимателя, который организовывал общественные работы. Я с ним познакомился, когда, отбыв заключение, он пришел в наш реабилитационный центр.

— Это вы нашли ему работу садовника в этом доме?

— В общем, да. Когда я увидел, что он искренне желает встать на путь исправления, я рекомендовал его Жан-Югу. Он оказался настоящим гением своего дела...

— Насильник?! И вы не боялись за Бланш?

— Я надеялся, что у него хватит здравого смысла не начинать все сначала, чтобы на сей раз не сесть в тюрьму лет на двадцать! И скажу вам, ни у кого никогда не возникло повода на него пожаловаться. Раньше он пил, но с тех пор, как начал здесь работать, не брал в рот ни капли.

— Но, кажется, он... проявлял настойчивый интерес к Ноэми Лабаррьер.

Дюбуа пожал плечами.

— Уж не знаю, от кого в данном случае исходила инициатива... Ноэми напрасно строит из себя недотрогу... Но какое отношение прошлое Коста имеет к тому, что здесь происходит?

— Не знаю... У кого-нибудь поблизости есть оружие восьмимиллиметрового калибра?

— Я уже давно не интересуюсь оружием. Мое единственное оружие— вот это, — сказал священник, указывая на серебряный крестик на лацкане пиджака. — Не знаю, может быть, у кого-то и есть...

— Вы говорите об охоте? — заинтересованно спросил Лабаррьер, подходя к ним. От него сильно пахло виски.

— Мы говорим об оружии восьмимиллиметрового калибра, — пояснил Шиб. — Что-то вроде 8x57 JS

Лабаррьер удивленно вскинул брови.

— Вы коллекционер?

— Увы, нет, — ответил Шиб.

— Видите ли, — продолжал Лабаррьер, — та марка, о которой вы говорите, не выпускается уже много лет. Она впервые появилась в 1905 году, заменив 8x57 J, которая послужила основой для «маузера» 98G.., Знаете, те ружья, что использовались в немецкой армии... Впрочем, «маузер» в ту эпоху занимался их переливкой и ставил на них клеймо S… Отсюда новое название: 8x57 JS. Патроны с медной насечкой, диаметр 8,22 милллиметра, скорость пули 820 метров в секунду, — без запинки перечислял он. — Эту марку вы имели в виду?

— Врач в больнице сказал, что, возможно, пуля была выпущена из подобного ружья.

— Принесите мне пулю, я ее осмотрю. Я достаточно хорошо знаю все разновидности.

— А у вас есть ружье, о котором вы говорили? — спросил Шиб, пытаясь справиться с головокружением.

— Нет, я не коллекционирую оружие— только боеприпасы. Я член клуба пиротехников-любителей, — с гордостью добавил Лабаррьер.

К ним подошел Андрие, окончательно опьяневший.

— Вы ведь еще не уезжаете? — заплетающимся языком спросил он. — Хотите партию в бридж?

— По-моему, ты сейчас не в том состоянии, чтобы играть в бридж, — ответил Лабаррьер. — Тебе лучше отдохнуть.

— И ты, Брут!.. — с театральной интонацией воскликнул Андрие, закатывая глаза. — Ну же, доставьте мне удовольствие! А ты, Жослен? — спросил он у Дюбуа. — Сыграешь партию?

— Вы будете играть, Морено? — спросил Дюбуа.

— К сожалению, я не умею, — ответил Шиб. Андрие повернулся к Джону Осмонду, и тот кивнул. Они наконец договорились и сели за карточный столик, обтянутый зеленым сукном. Шиб подошел к окну. Солнце садилось. Энис и Аннабель играли в догонялки, а потом скрылись в зимнем саду. Засвистел соловей. Угасающий день и запах мертвых листьев... Шиб почувствовал, что ему хочется подышать свежим воздухом.

Из кухни не доносилось ни звука— должно быть, Колетт уже уехала. Шиб вышел из дома, но тут же остановился — его взгляд неумолимо притягивало злосчастное металлическое кресло с выбоиной. Тут на спинку кресла, спасшую ему жизнь, уселась сорока и застрекотала, потом слетела вниз и начала деловито рыться в земле. Предзакатный свет придавал всему пейзажу оттенок грусти, все предметы казались заброшенными. Дверь сарайчика с садовым инвентарем была широко распахнута. Посреди аллеи стояла газонокосилка. Недалеко от часовни валялся газовый баллон. Должно быть, наняли нового садовника вместо Коста...

Тут Шиб снова увидел Шарля, который все еще размахивал клюшкой для гольфа, но на сей раз колотил по мячам. Шиб невольно залюбовался отточенными движениями подростка, когда Шарль вдруг с такой силой ударил по мячу, что тот улетел куда-то в глубь сада. Должно быть, упал где-то около колодца. Шарль тяжело вздохнул и скрылся за деревьями. Шиб без раздумий отправился за ним, держась на некотором расстоянии. Вскоре он понял причину внезапной неловкости Шарля, увидев в кустах его спущенные клетчатые брюки для гольфа. Хорошо разыграно. Какой предлог может быть более деликатным и естественным в подобной ситуации?

Как знать, может быть, Винни и Шассиньоль — тоже прикрывают друг друга? Когда они с Гаэль наткнулись на нее недалеко отсюда, возможно, она собиралась встретиться со своим настоящим любовником— Лабаррьером или Андрие. Другого кандидата быть не могло — Джон Осмонд исключался по причине импотенции. Но Лабаррьер в тот день был в городе вместе с женой. Значит, Андрие,.. К тому же Шиб нашел в кустах его запонку. Значит, так и есть. Шассиньоль и Шарль, Винни и Андрие... Внезапно Шибу припомнилась выдуманная Ноэми Лабаррьер связь между ее мужем и Клотильдой Осмонд, Зачем Ноэми понадобилась эта ложь? Не потому ли, что она сама обманывала мужа с Коста?.. Ну да! Лучший способ отвести от себя подозрения — разыграть добродетельную обманутую супругу... Точно так же и Коста служил прикрытием для Шарля, который на самом деле трахался с Шассиньолем...

Шиб поморгал, словно пытаясь лучше разглядеть картины, которые одна за другой разворачивались у него в мозгу. Игра масок, в которой каждый исполнял не свою роль, чтобы сохранить священную видимость благопристойности...

Если Андрие изменял жене с Винни, значит, их пара совсем не так идеальна, как кажется на первый взгляд... А это, в свою очередь, значит, продолжал размышлять Шиб-адюльтерщик, что, возможно, Бланш когда-нибудь... Да нет, глупости, главная проблема Бланш вовсе не в ее муже, и ты это отлично знаешь... Главное — ее ледяное сердце и застывшая душа, похожая на бескрайнюю равнину под снегом...

Он услышал женские голоса, доносящиеся со стороны зимнего сада. Шиб вернулся в дом, притягиваемый, словно магнитом, голосом Бланш, безотчетно надеясь, как всегда, что на этот раз ему будет не так больно ее видеть...

Шум теперь доносился из столовой— должно быть, все переместились туда. Пронзительные крики девчонок. Сопрано Гаэль. Контральто Бланш. Знакомое ощущение удара в солнечное сплетение... Резкие интонации Бабули, переливчатый смех Винни, голос Ноэми, который теперь казался ему слегка вульгарным, легкий английский акцент Клотильды... Шиб проскользнул в комнату Айши и начал прислушиваться к разговору сквозь приоткрытую дверь. Послышались шаги на лестнице. Потом к хору женских голосов присоединились мужские. Обмен любезностями, шутки, рукопожатия, хлопки по плечу, «до скорого»...

Шиб подождал, пока голоса стихли, потом выглянул в окно. Гости рассаживались по машинам, Последними собрались Лабаррьеры. Ноэми уже сидела за рулем, но Поль немного замешкался. Повинуясь знаменитому «импульсу Морено», Шиб быстро вышел из дома и приблизился к нему.

— А, вы еще здесь? — с улыбкой спросил Лабаррьер. Он был уже порядком пьян.

— Почему у вашей жены была депрессия? — без всяких предисловий спросил Шиб. — Почему вы сами не опровергали слухи о связи между вами и Клотильдой Осмонд?

Лабаррьер лукаво прищурился и постучал указательным пальцем по груди Шиба.

— Да вы настоящая ищейка! — воскликнул он. — Ладно уж, скажу. Ноэми впала в депрессию, когда этот мерзавец Коста собрался ее бросить. Что касается Клотильды, Ноэми просто ревновала к нашей дружбе. Она не могла понять, как мужчина способен находить удовольствие в разговоре с умной женщиной, пусть даже непривлекательной... Она предпочла обвинить меня в измене, Нападение — лучший вид защиты, как известно.

Браво, старина, мысленно сказал себе Шиб. В десятку!

— А вам была безразлична ее связь с Коста?

— Абсолютно. Я вообще предпочитаю шлюх. Конечно, не каких-нибудь там потасканных уродин, нет — девушек по вызову по пятьсот долларов за визит. Моя жена очень симпатичная, но ей недостает... как бы сказать... огонька, — добавил он, щелкнув пальцами перед носом Шиба. — Вы можете спросить, зачем я вам все это рассказываю. Да просто я пьян, как свинья, а у вас светлая голова. Вы мне напоминаете канатного плясуна-жонглера— во времена нашего детства они еще выступали на ярмарках, помните? Вы так же ловко жонглируете фактами. Ладно, мне пора ехать. Мы с Ноэми идем в театр. Я чувствую, она готова задать мне взбучку.