Апостол, или Памяти Савла - Павел Сутин

– Вы говорите так потому, что до сих пор не узнали другого мира – мира братьев-галилеян, – невозмутимо сказал Пинхор. – А я знаю, что существуют люди, делающие мир разумнее и светлее. Я знаком с этими людьми, я пил с ними вино, жил в их домах, получал их письма.

– Ужин удался, – сказал Севела и поднял кружку. – Но вот ваше прекраснодушие, мастер…

В субботу позвонил Димон. Телефон долго тренькал, Дорохов не брал трубку, думал, что это Нинке Алимовой звонят. То есть не самой Нинке, а дочке ее, пионэрочке, Светке, как-то вдруг вплывшей в невестин возраст. Еще в прошлом году шмыгала туда-сюда по коридору, троечница, соплюха, с бесцветным хвостиком между остренькими лопатками, портфель с учебниками, гимнастический обруч, скакалка. А в этом году соплюха уже стала томно глазами поводить, краситься. Ножки, там, понимаете ли, образовались, грудки, сережки, кулончики. Повзрослела, коммунальное дитя… И что ни день по телефону ломающийся басок: «Здрасьте… Свету можно?»

– Дядь Миш! – крикнула Светка из-за двери. – Вас!

Он сел за стол и взял трубку.

– Да.

– Здорово, Миха, – сказал Димон. – Чего поделываешь?

– Здорово. Так, ничего особенного. Ты выход посчитал?

– Ну так! Неслабый получается выход. Процентов восемьдесят пять. Если шлам пустить по третьему кругу, то все девяносто процентов. Но это на аптекарских весах.

– Я взвешу на электронных, – сказал Дорохов. – В понедельник подвози продукт. Вечерком, часов в семь. Я пропуск выпишу. Взвесим точно.

– Ладно, я не за этим… Слушай, купец есть.

– Не понял.

– Купец есть, Миха. Я тоже время не терял. Серьезный человек, перспективный. Хочет встретиться.

– В смысле – клиент?

– Ну.

– Димон, это – твое, – сказал Дорохов. – Я свое дело сделал. А все остальное на тебе. Мы так договаривались.

– А все и будет на мне… Просто человек хочет уточнить детали.

– Зачем ему детали? Есть продукт. Хочет сделать анализ – пожалуйста. Дай ему на пробу. Какие еще детали?

– Послушай. У меня настоящий купец. Солидный человек. Работает с частными стоматологами. Это перспективно, понимаешь? Это не такой вариант, что человек один раз взял и отскочил. Это надолго вариант. Я ему сказал, что продукт высочайшей пробы, что мы готовы поставлять регулярно. Его все устраивает.

– И чего?

– Он солидный человек. Хочет убедиться, что у нас технология отлажена. Ему тоже не надо такого, чтобы один раз взять, а потом у нас что-нибудь не заладится.

– Не знаю… – недовольно сказал Дорохов. – Не впутывал бы ты меня, а? Димон, я сделал свою работу. А с клиентами – ты сам.

– Сам посуди – человек хочет убедиться, что ему предлагают продукт, не туфту. Ну поспрошает он тебя, что и как. Опишешь в общих чертах. Он уже завтра готов взять тридцать граммов.

– Зачем это надо? – сказал Дорохов. – Куда ты спешишь? Первый нормальный продукт… Надо взвесить на электронных, настоящий анализ сделать, может, даже спектральный анализ, я с Серафимом договорюсь.

– Тихо, тихо, не пыли! – тревожно сказал Димон. – Сдурел? При чем тут Серафим?

«Да, – подумал Дорохов. – Действительно, глупость…»

Что он скажет Серафиму? «Я тут золотишка добыл. Сделай-ка спектральный анализ, а потом все забудь»?

– Не обязательно через Симу, – сказал Дорохов. – У Сереги Еремина сделаю, в МИТХТ. Или у Свиридыча.

– Да не нужен спектральный анализ, – спокойно сказал Димон. – Это из пушки по воробьям. Не так делается. Я разговаривал с одним малым из Строгановки. Он ювелир. Эксперт, искусствовед, церковной утварью занимается. Оклады там, кадила, все такое… Валера Игошин, в соседнем подъезде живет. Он мне все объяснил. Нужен специальный пробный камень. Берется слиток, проводится по этому камню, получается цветообразующая полоса. По ней определяется проба.

– Вот как… Что ж мы раньше об этом не думали?

– Некогда было. Камень я достану, не вопрос. Но с купцом обязательно надо встретиться.

– Ну ладно… Надо так надо. Когда?

– Давай завтра. Без четверти три на «Тушинской», у первого вагона из центра.

С Еленой Даниловной Зубиной Дорохов созвонился в пятницу. Насколько можно было по телефону понять – симпатичный человек. Деловая, доброжелательная. Назначила ему на вторник, в пять часов. Ничего определенного не сказала, но велела приготовить окончательный вариант рукописи. Еще сказала, что если Дорохов будет править – чтобы правил разборчиво. Чтобы машинистке было понятно. «Чтобы машинистке…»! Елки зеленые, где-то сидит машинистка и ждет, чтобы Дорохов дал ей наконец «окончательный вариант рукописи»!

Он правил текст часа три. Вчера специально взял из лаборатории волоконный маркер, им править было удобнее, чем шариковой ручкой. Буквы получались тонкие и четкие. Дорохов наносил на бумагу желтоватую полоску забеливателя, дул на страницу, дожидался, пока высохнет, а потом писал поверху печатными буквами.

«Настанет же такое время, когда у каждого писателя будет собственный компьютер, – фантазировал Дорохов, сопел и выводил маркером буквочки. – Никаких копирок не надо, никакого забеливателя. Постучал клавишей, убрал ненужное, вставил нужное – и все дела».

В половине второго он исправил «бутыль с холодной водой» на «жбан с лимонной водой». Затем закурил папиросу, исправил «догмат, исключающий иное толкование» на «агрессивно-назидательный догмат». Еще через десять минут замазал забеливателем «вонзил меч» и вывел маркером «всадил лезвие». Так, вроде все. Он встал, открыл форточку, пошел в туалет и вытряхнул пепельницу в унитаз. Пора было ехать на встречу с солидным человеком.

Димон ждал у первого вагона. Они пожали друг другу руки, поднялись наверх и пошли к рынку.

– Где встречаемся? – спросил Дорохов.

– Вон, шалманчик, – Димон показал рукой в нитяной перчатке на павильон с вывеской «Чебуречная». – Здесь.

Они зашли в павильон, в сырое тепло. Пахло подгоревшим маслом, тускло светились плафоны на потолке. У столов стояли люди в верхней одежде, ели чебуреки. Слева от двери, в углу был свободный столик – круглый, мраморный, на высокой стальной ножке. На столешнице виднелись разводы от тряпки и лежал смятый бумажный стакан.

– Помойка, – сквозь зубы сказал Дорохов.

– Да уж, не «Арагви», – согласился Димон. – Тут вермут наливают. Вмажем?

Дорохов отрицательно покачал головой.

– Может, кофе?

– Да какой тут кофе? – гадливо сказал Дорохов. – А, ладно. Тяпнем по стакану. Согреемся.

– Я принесу, – Димон отошел.

Дорохов посмотрел, как Димон у прилавка говорит с продавщицей, достал из кармана «Казбек» и спросил у мужика за соседним столиком:

– Уважаемый, тут курят, не знаете?

– Кури, – мужик откусил половину серого лоснящегося чебурека.

Дорохов расправил бумажный стаканчик и закурил. Вернулся Димон, принес два полных стакана и тарелку. На тарелке лежали три бутерброда с ссохшимся сыром.

– Он подойдет сейчас, – сказал Димон. – Он мужик аккуратный.

– Откуда ты его знаешь?

– Миха, ну я же провожу работу… Посоветовался с людьми. Я сейчас радиорынок исследую. Сначала с вьетнамцами хотел завязаться, потом на армян вышел. У армян тут позиции очень укрепились последнее время… Все берут – лом, песок, технический металл.

– Как его зовут?

– Размик Суренович. Он представляется «Роман Сергеевич».

За спиной у Дорохова, скрипнув, открылась дверь, пахнуло холодом.

– Вот он, – вполголоса сказал Димон.

Дорохов повернул голову вправо. Там стоял невысокий человек в короткой коричневой дубленке и пыжиковой шапке. Человек прищурился, вгляделся в Димона и шагнул к столику.

– Здравствуй, Дима, – человек стащил с руки замшевую перчатку. – А это друг твой?

– Здрасьте, Роман Сергеевич, – Димон поспешно протянул руку через столик.

Человек в дубленке секунду подержал кисть Димона и потер пальцем левой руки в уголке глаза. Смотрел он при этом на Дорохова, на Димона не смотрел.

– Ну, знакомь нас, – сказал человек.

– Миха, это Роман Сергеевич.

«Что-то Димон очень гнется перед ним, – подумал Дорохов. – Не похоже это на Димона».

– Дорохов Михаил Юрьевич, – отчетливо представился он. – Здравствуйте.

– Роман. Можно, я вас без отчества буду звать? Со всем уважением, но без отчества. И вы меня без отчества.

– Конечно. О чем речь. Просто – Михаил.

«Только „тыкни“ мне разок, голубчик, – подумал он. – Пусть потом Димон другого купца ищет».

– Согреваетесь? – Роман кивнул на стаканы с вермутом и заговорщицки подмигнул. – Вы извините, друзья, что в таком непрезентабельном месте… Еще посидим как люди, покушаем. Сегодня у нас, так сказать, рабочая встреча. Минутку… Верунь, три коньячка принеси. И лимончик.

Продавщица кивнула и ушла в подсобку.

– Ну, хорошо. К делу перейдем, – Роман сложил руки на краю столика и спрятал смуглый подбородок с ямочкой в мехе отворотов. – Михаил, Дима мне сказал, что вы делаете металл, и у вас выход высокий. Так?