Отавало идет по экватору - Вадим Листов

И все-таки, несмотря на противодействие "транснационалов", ЭГНК расширяла свои позиции, возрастал ее вклад в государственный бюджет. Налицо парадокс: при общем сокращении объемов добычи нефти валютные поступления от ее экспорта увеличивались. Объяснялось это кажущееся противоречие не только благоприятной для экспортеров нефти конъюнктурой на мировом рынке - нефтяной парадокс был следствием и отражением экономических реальностей страны, происходивших в ней процессов.

Начиная с середины 1972 года, то есть с момента вывоза за границу первой партии нефти, она стала рассматриваться в Эквадоре как главное национальное богатство. В 1974 году доходы от ее экспорта составили свыше 58% валютных поступлений страны. (В дальнейшем нефть давала ежегодно в среднем 45% валютных поступлений.) Поэтому-то на саботаж нефтяных компаний военное правительство Родригеса Лары отвечало твердыми мерами по защите интересов эквадорского государства. "Транснационалы" вынуждены были возвратить почти все земли, какие ранее им были отданы в концессии: к началу 1975 года из 10 миллионов гектаров в их руках оставалось немногим более 1 миллиона. В результате повышения прямых и косвенных налогов они теперь отчисляли в эквадорскую казну до 80% прибылей. "Тексако-Галф" пришлось расстаться с 25% своих акций...

В итоге только с 1972 по 1976 год Эквадор получил от вывоза нефти в общей сложности почти полтора миллиарда долларов!

Нефтедолларовый ливень, разразившийся над Эквадором, побудил многих обозревателей переокрестить страну мифического Эльдорадо в Ойлдорадо. На доходы от экспорта нефти возлагали большие надежды, с. ними связывали обширные планы промышленного и социального развития. Нефть, говорили поклонники Ойлдорадо, может принести Эквадору больше благ, оказать большее воздействие на его экономическое развитие, чем во многих других государствах Латинской Америки, по той простой причине, что население страны сравнительно невелико, внутренние потребности ниже по сравнению, скажем, с более развитыми соседями - Колумбией и Перу, а запасы нефти весьма значительны.

Уместно заметить, что в середине 70-х годов предварительные оценки запасов "черного золота" в Эквадоре колебались от полутора до 3,5 миллиарда баррелей. Позднее эксперты остановились на цифре 1,4 миллиарда баррелей. Речь идет, разумеется, о запасах только легкой нефти и, повторяю, о весьма приблизительных оценках.

Эксплуатация нефтяных ресурсов дала мощный толчок эквадорской экономике - промышленному развитию, строительству, производству товаров широкого потребления, ведь более четверти всех доходов от нефти отчислялось в Национальный фонд развития. Эквадорская государственная нефтяная корпорация смогла финансировать такие крупные проекты, как проведение нефтеразведки, сооружение комплекса по производству аммиачных удобрений и нефтепроводов, связавших столицу с месторождением Шушуфинди и с городом Эсмеральдас; их осуществление обошлось более чем в 400 миллионов долларов.

Рост доходов от экспорта нефти позволил увеличить государственные ассигнования и на развитие сельского хозяйства. Однако, с одной стороны, эти ассигнования способствовали обогащению землевладельческой олигархии, ибо помещики вкладывали предоставлявшиеся им кредиты не в сельскохозяйственное производство, а в непроизводительные, но более выгодные сферы (торговля, гостиничное дело и т. п.). А с другой - и тут мы сталкиваемся с еще одним нефтяным парадоксом, - "нефтяное чудо", обеспечившее широкий приток в страну нефтедолларов, сделало менее острой необходимость коренной перестройки системы помещичьего землевладения. Это в свою очередь привело к существенным сдвигам в составе населения: из-за усилившегося бегства крестьян из деревни в город сельское население на протяжении "нефтяного" десятилетия, то есть 70-х годов, сократилось на 16%.

После выкупа 25% акций "Тексако-Галф" министерство природных ресурсов и энергетики, которое возглавлял один из наиболее прогрессивных деятелей военного режима, капитан ВМС Харрин Ампудиа, подготовило законопроект о выкупе еще 26% акций американских компаний. Но подписан он не был: "Тексако" и "Галф", стремясь не допустить, чтобы эквадорское государство осуществляло абсолютный контроль за их деятельностью, добились отставки Харрина Ампудиа. Вдвойне примечательно, что сделано это было как раз в тот момент, когда он был президентом ОПЕК!..

Националистический импульс военного режима все больше ослабевал, а его колебания проявлялись все сильнее. Под нажимом олигархии и "транснационалов" отстранялись от активного участия в управлении государством прогрессивно настроенные руководители вооруженных сил. 11 января 1976 года подал в отставку и сам президент Родригес Лара. В результате "бескровного переворота" к власти пришел военный "триумвират" (так называемый высший правительственный совет) во главе с вице-адмиралом А. Поведой Бурбано, не скрывавшим своих консервативных взглядов и проамериканских симпатий. Этот "триумвират" и ввел корабль националистических реформ в тихую гавань защиты интересов эквадорской национальной буржуазии.

"Триумвират" не стал поворачивать круто вправо руль нефтяной политики. Однако разработанный при прежнем правительстве законопроект о полной национализации консорциума "Тексако-Галф" был положен под сукно, и от имени нового правительства сделано официальное заявление, что никакого подобного законопроекта... "не существует". Вместе с тем "триумвират" не мог не принимать во внимание двух моментов, чрезвычайно важных как для судьбы самого военного режима, так и для интересов эквадорской буржуазии: усиливавшегося в стране движения за национализацию "Тексако-Галф", с одной стороны, и отношений, которые складывались с американским консорциумом, - с другой.

Демократическая общественность Эквадора все активнее выступала за национализацию "Тексако-Галф", считая его главным среди империалистических хищников. В стране возник Патриотический фронт борьбы за национализацию нефтяной промышленности, в котором участвовали политические партии, профсоюзы, демократические общественные организации, представители широких слоев населения - трудящихся, средних слоев, студенчества, интеллигенции. Да и в рядах офицерства все еще давали себя знать националистические, антиимпериалистические настроения, проявлявшиеся в требовании продолжать осуществление экономических и социальных реформ, в которых нуждалась страна.

Что касается демократических сил и патриотически настроенных офицеров, то в отношении их "триумвират" не стеснялся: народные манифестации разгоняла полиция, левых офицеров увольняли в отставку.