От Гринвича до экватора - Михаил Озеров

1. Отыщи всему начало. Вместо вступления

…В который раз я прихожу сюда.

И смотрю, смотрю не отрываясь на узкую металлическую ленту, бегущую по земле.

Отсюда вроде бы легче или, может быть, кажется, что легче, окинуть взглядом земной шар.

С этой железной струйки начинается отсчет географической долготы, она — нулевой гринвичский меридиан.

«Начнем с нуля». Как часто мы произносим эти слова! А в окрестностях Лондона, в Гринвиче, постигаешь и буквальный смысл фразы. Задумываешься о том, что такое начало. Вспоминаешь ироническое и меткое высказывание Козьмы Пруткова: «Отыщи всему начало, и ты многое поймешь».

Пытаешься отыскать начало, дабы понять — нет, не многое, на это не надеешься! — хотя бы кое-что.

Тем более что в Гринвиче есть и еще одна точка отсчета — нулевой часовой пояс.

Узкая металлическая лента пробегает мимо кирпичной стены, в которую вмурованы часы. Их установили в 1851 году, в золотую для Британии пору. Они отсчитывали гринвичское время, по которому сверяли свои планы и действия короли, президенты, дипломаты, финансисты Европы и Америки. Разница между ним и обычным среднеевропейским составляла один час.

В 1968 году гринвичское время отменили. Но сохранили под часами старую табличку, она с гордостью провозглашает: гринвичское время — основа международной системы временных поясов. А рядом прикреплена другая табличка «Out of order» (не работают).

Однако, хотя знаменитые часы больше не отсчитывают минуты, ход истории здесь не только отчетливо слышен, но и виден.

Гринвич. Вот эта узкая полоска отделяет Восточное полушарие от Западного

К небу вздымаются три мачты парусника «Катти Сарк». Это было самое быстроходное торговое судно прошлого века, оно привозило чай из Китая, ходило в Австралию, другие дальние края.

Теперь парусник стоит на приколе. Вокруг него автомобили, автобусы. Полмиллиона туристов посещает ежегодно этот своеобразный музей. Купив за тридцать пенсов билет, гость поднимается на палубу из дерева коричневого цвета — «тика», где все выглядит так, как в XIX столетии, потом рассматривает в трюме тюки с шерстью, которые парусник доставлял из Австралии.

«Катти Сарк» — отнюдь не громадина, она чуть побольше речного трамвая. Представляешь, как «трамвайчик» кидало в шторм с волны на волну где-то в океане, и становится жутковато. А именно на таких суденышках английские купцы избороздили весь земной шар.

В том, что с Гринвича начинается «морская вотчина» Британии, убеждаешься и в Национальном морском музее, среди моделей кораблей, составлявших славу Англии, наводивших ужас на ее врагов.

Когда-то Гринвич был самостоятельным городом, фешенебельной резиденцией знати. Там, в королевском дворце, любил отдыхать Генрих Седьмой, родился Генрих Восьмой, он обручился в Гринвиче с двумя из своих шести жен и подписал смертный приговор второй — Анне Болейн. Но дворец обветшал, и на его месте построили новый.

Дворец обветшал… На вечном приколе стоит «Катти Сарк»… Сломались знаменитые часы…

Вот-вот канет в Лету и то немногое, что еще осталось от былого Гринвича.

На черной доске возле часов — палки: длинная, покороче, совсем короткая. Это английские меры длины: ярд, фут, дюйм. Эталоны мер сделаны из специальных сплавов, которые не подвластны влиянию температуры. Но не влиянию истории. В магазинах уже довольно давно отмеряют ткани метрами, на указателях часто написаны две цифры: расстояние в милях и в километрах. Власти собираются совсем отказаться от английской системы мер и перейти на общепринятую. Тогда и черная доска останется лишь данью прошлому.

Сейчас Гринвич — район Лондона. Самый обыкновенный район, правда отдаленный. В центре его парк. В Лондоне парки повсюду, их называют «легкими города». Ровно подстриженные лужайки, тишина, простор. Англичане любят эти зеленые островки, проводят на них уикэнд — субботу и воскресенье: лежат на траве, пускают воздушных змеев, играют в футбол, целуются, вяжут, едят сандвичи, запивая чаем из термосов.

В этом парке англичан поменьше, чем в других, они уступили место гостям. Хотя Гринвич уже не тот, однако нулевой меридиан отсюда никуда не делся, и он по-прежнему привлекает полчища туристов.

Увешанные фото- и кинокамерами, они взбираются на крутой зеленый холм. Травы на вершине нет — вытоптана тысячами ног. Тут царит оживление. Даже ажиотаж. Шведка лет под восемьдесят в ярко-красном брючном костюме без лишних слов отодвигает меня в сторону от железной ленты, ставит левую ногу в западное полушарие, правую — в восточное и командует мальчику, вероятно, внуку, а может быть, и правнуку: «Снимай!»

Атлетического сложения американец стоит на меридиане на четвереньках — видно, считает, что так он фотогеничней.

Металлическая полоска начинается у телескопа, установленного в Старой королевской обсерватории — здании с куполообразной крышей. Как и «Катти Сарк», обсерватория давно музей. Ее построили три столетия назад. Здесь родилась английская астрономия. Труба из дерева длиной в четыре метра — первый телескоп, сделанный в 1730 году. А вот портрет астронома Джона Флемстида, автора первого в истории «Морского альманаха», где гринвичский меридиан был нанесен на карты, и навигаторы стали ориентироваться на него.

Туристы толкаются, щелкают аппаратами. А я не отрываясь смотрю на узкую металлическую ленту. И вижу, явственно вижу, как она рассекает парк, Темзу, Лондон, устремляется все дальше и дальше. Будто в детской сказке о волшебном клубочке (помните: клубок разматывался, а девочка спешила за ним?), иду следом.

Окидываю мысленным взглядом страны, где побывал, перебираю в памяти прошедшие года… Стараюсь разобраться в том, что увидел, понять наиболее важное для сегодняшнего дня.

Зримо вспоминается в Гринвиче, на нулевом меридиане, другая — тоже нулевая — точка отсчета земных географических координат, делящая нашу планету на северное и южное полушария. Речь идет об экваторе: я работал несколько лет в Шри Ланке, ездил в соседние страны.

Этот край постоянно ошеломлял меня. Ошеломлял сочностью и богатством красок, буйностью природы, несметными сокровищами: в земле щедро рассыпаны драгоценные камни; там и тут среди тропической растительности возвышаются великолепные храмы, дворцы, «возраст» которых — многие века; холмы окутаны изумрудной шубой кустов чая, справедливо считающегося одним из лучших в мире; в джунглях бродят дикие слоны, леопарды, другие, ставшие редкими, животные.

Мир сказочный, но в то же время вполне реальный, такой же осязаемый, как изящные катамараны, легко разрезающие острым носом волны, как шоколадные мальчишки и девчонки, бегающие по улицам.