Сердце Зверя. Том 3. Синий взгляд Смерти. Полночь - Вера Камша

Мысль разогнать беженцев в разные стороны Робер отбросил сразу же — жаждущие наживы мародеры обошли бы заслоны и набросились на обремененных телегами и узлами бедняг, как крестьяне с дубинками — на линяющих уток. Защищать лагерь казалось делом не столь безнадежным, и, пришли Валме курьера, Эпинэ чувствовал бы себя почти спокойно, однако от местных властей не было ни слуху ни духу. Это не отнимало надежду, но и не питало ее. Какое-то время Робер смотрел в огонь, потом отправился за утешением.

Кардинал отыскался в развалинах. Даже не верилось, что именно здесь церковная армия обломала зубы об оплот мятежного ордена. Завтра пережившим богов и династии руинам предстояло тряхнуть стариной, но сейчас, несмотря на костры и часовых, развалины выглядели мирно и при этом достойно. Как красивый старик.

— Вы не спите? — Его высокопреосвященство казался удивленным. — В Славе нас учили, что отдых перед боем обязателен.

— Для солдат и младших офицеров, — уточнил Эпинэ, — но это я вас сюда завел. Что будет с людьми, если мы не удержимся, а Эчеверрия с Валме опоздают или… не захотят вмешаться? Кольцо нам переходить запрещено, а здесь семь тысяч человек, никому особо не нужных. Октавия мы отдали, а послы…

— Не столь ценны? — улыбнулся Левий. — А эсператистский кардинал еще и вреден… Вы становитесь политиком, причем тогда, когда не нужно. Что вам опять пришло в голову? Что Валмон, Дорак, Эчеверрия подождут, пока вы с барсинцами друг друга не перемелете, и добьют уцелевших?

— Нет… То есть да, боюсь.

— Вы слишком много времени провели с Альдо Раканом. Покойный из всех возможных ходов безошибочно выбирал самый подлый, и к чему его это привело? Валмоны слишком умны для подобного. Вы заходили внутрь?

— Смотрел, есть ли смысл ставить стрелков. Будь у нас время и дерево на настилы, мы бы угостили барсинцев еще и оттуда, но сейчас к верхним окнам не подобраться.

— Жаль…

— Да, позиция была бы отличная.

— Жаль, что вы не оценили красоты. Внутренний храм удивителен даже теперь. Если эсператизму суждено воскреснуть, то возрождение начнется отсюда. Представьте, здесь до сих пор водятся трехцветные кошки! Сколько поколений сменилось, а они так и не ушли, это обнадеживает.

— Почему именно трехцветные, — полюбопытствовал Робер, — и разве церковь до большой чумы не запрещала держать кошек?

— Конклав запрещал мирянам немало из того, что дозволял себе. — Рука кардинала знакомо ласкала голубя. — Истина пыталась прорыть ход к Славе, но мышей встречали кошки, а почему трехцветные… Так повелось. Возможно, Адриан некогда подобрал такого котенка. По легенде, Слава изначально хотела сделать своим символом леопарда, но ей напомнили, что леопард-оборотень — спутник самого зловредного из абвениатских демонов, к тому же он слишком велик и нескромен. Адриан выслушал и согласился на маленькую скромную кошку, чем поверг собратьев во Ожидании в ужас, ведь кошка, по мнению первых эсператистов, презирает Создателя и оказывает услуги Врагу. Выслушав разъяренных магнусов, Адриан уступил еще раз и назвал льва. Больше возражений не нашлось… Можно мне угостить вашего стража?

— Да, — разрешил Робер. — Готти, возьми. Надо было отправить его к Валме.

— Зачем? Пусть придет и заберет. В этом году Фульгат и Эврот необычайно ярки, хотелось бы знать, к чему.

— Вам всегда хочется знать.

— А вам разве нет?

— Мне хочется знать, что все живы, а я знаю только про Марианну.

— Не лукавьте. Вы это же знаете про Октавия, Рокслея, Мевена, нашего изумительного барона, всех, кто здесь, с вами, и даже про не забывшего вас Салигана. Потерялась графиня Савиньяк, но она была с вашей дамой, за которую вы спокойны. Вы верите своему чутью, а я верю Пьетро. Его молитвы угодны святому Адриану.

— Да, — согласился Эпинэ, — глупость я сказал. Я хочу, чтобы все остались живы, и, ваше высокопреосвященство, я не верю в гибель Карваля. Не могу поверить! Салиган нашел цепь, с которой Никола не расставался, но на пожарах теряют и не такое. И Констанс… Ну почему он тянул с рассказом?!

— Помочь вам он не мог, а тяжелые сцены его убивают.

— Если Никола погиб, то вместо меня. Это я должен был идти на Колодезную, он меня не отпустил. Опять все из-за меня…

— Через десять дней Осенний Излом. Листья облетят тоже из-за вас?

— Простите… Я в самом деле пойду спать.

— Чуть позже. — Левий подхватил Робера под руку. — Во-первых, вам стоит взглянуть на былое величие при звездном свете, а во-вторых, я кое-что вам расскажу…

В свете факелов развалины напомнили Роберу разве что трапезную Лаик, насаженную на древнюю колоннаду. Левий обошелся даже без фонаря, и ночь достроила обрушенные стены, а звездное небо стало крышей. Иноходцу показалось, что в целом мире их лишь двое — он и кардинал.

— Я не успел найти нижний храм, — сказал Левий, — но его не может не быть.

— Наверное, вход замуровали. — Эпинэ припомнил усыпальницу Октавии и Франциска. — Неужели адрианианцы оставили в храме колодец?

— Меня это тоже удивило, — откликнулся Левий, — но это не колодец, хотя вода в нем сейчас и стоит. Загляните, это по меньшей мере любопытно.

Робер послушно шагнул вперед, но его опередил Готти. Пес вел себя странно. Открыв пасть, он задышал часто и коротко, как в жару, при этом увенчанный запыленным помпоном обрубок хвоста ходил ходуном. Затем он попытался копать, когда же из этого ничего не вышло — покружил, возбужденно поскуливая и нюхая воздух, и дурашливо боднул Робера башкой, виляя уже не хвостом, а всей задней частью туловища. Растянутые в улыбке губы и прижатые уши превратили его внушительную физиономию в морду разыгравшегося щенка.

Мимоходом погладив пса, Робер заглянул внутрь; он ничего не ожидал, а перед ним лежала красная звезда. Казалось, кто-то бросил на зеркало алую ройю на тоненькой цепочке, только не из золота, а из созвездий. Иноходец поднял голову — Фульгат подбирался к зениту, и он был по-предосеннему ярок, но вода ласкала иную звезду.

— Что это? — Руку словно потянуло к темному кругу. Зеркало разбилось, пальцы обдало чистым холодом, и они коснулись скользкого ровного дна.

— Кто знает, но Слава это не тронула, возможно, как-то скрыв. Не представляю, как они могли это сделать, церковные каноны и геометрия храма этого не позволяют, разве что помещение разделяла стена, от которой ничего не осталось.

— Вы видели?

— Что и где?

— В… — Как же объяснить? На язык просится слово «ара», но разве можно назвать воду золотом?! — Отражение звезды…

— Когда я смотрел, в зените стоял Конь. Само собой, я видел его в чаше.

— Фульгат тогда еще не поднялся. — Значит, «чаша»? Углубление, вода… Не придерешься, но не чаша оно. Не чаша! — Посмотрите сейчас.

— Охотно.

Алая ройя в воде и всего лишь звезда над головой, блуждающая звезда, что сейчас догоняет солнце.

— Видите?

— Только звездное небо. Отражение, надо признать, удивительно четкое. Фульгат просто изумителен.

— Это не Фульгат! Он ярче и… алей. Как ройя, а прочие звезды — золотая цепь. Я брежу?

— Не думаю. У меня есть два объяснения… Первое — в ордене Славы было много вашей родни и ваших вассалов. Отстоявший Барсину магнус Александр в миру звался Энио Марикьяре. Надо думать, он часто смотрел в эту воду, если тут, конечно, была вода…

— Р-ря!

— Готти! Готти, да что с тобой такое? По-моему, он что-то чувствует, что-то недоступное людям.

— Когда вы искали, куда ставить стрелков, пес был с вами?

— Нет, я оставлял его с Дракко за стенами.

— Тогда я объяснил бы его поведение самым простым образом: пес учуял хозяина. Валме написал, что был здесь, а волкодавы славятся остротой верхнего чутья. К слову сказать, у наследника Валмонов — престранный гороскоп: его солнце гармонизировано растущей луной, и при этом ни один аксенай толком не аспектирован. Мне подобного видеть не доводилось.

— Это что-то значит? — из чистой вежливости спросил Эпинэ.

— В том-то и дело, что почти ничего. Совесть нашего друга подобна кошке: если и падает, то на четыре лапы, а в остальном эта книга не для астролога. Впрочем, ваш гороскоп при всей его кажущейся простоте не лучше. Согласно науке, шанс выбраться из Ренквахи имел ваш брат Арсен, но не вы. И не спрашивайте меня почему, я не знаю ни как вы с Вороном выжили, ни отчего Карлос Алва, Эгмонт Окделл и ваш брат мертвы.

— Значит, Арсен погиб вместо меня!

— Вы опять! И почему «вместо»? В вашем роду время от времени рождаются люди, над которыми звезды в лице астрологии не властны, мы говорили об этом с графиней Савиньяк. Да, вы спаслись, или вас что-то спасло, но не разумней ли причину гибели вашего брата искать в нем самом? Впрочем, у цепи с красным камнем, которую вы видите, может быть и другое объяснение — вы тревожитесь о генерале Карвале, и вам мерещится находка Салигана. Возможно и нечто среднее: вы думаете о вашем Никола, а это место превращает вашу тревогу в видение.