Третий фланг. Фронтовики из будущего - Федор Вихрев

Поставленной нам генерал-майором Мындро задачей были разведка и прикрытие правого фланга основной группы прорыва. Слева плескались волны залива, а на пути моего следования по картам выходила куча озер. Кое-как прикинув с местными возможные дороги, мы на двух БТР-42 и грузовике свернули направо, в леса.

Лес тут почти без подлеска. Высокие корабельные сосны и валуны, некоторые из которых могли бы сойти за небольшие горы. Этих валунов стоило опасаться – хороший снайпер, обустроив себе лежбище среди таких вот подарков ледникового периода, способен неплохо проредить наши ряды. Дорог как таковых тут не было. Тропки, тропиночки, иногда наезженные повозками колеи, заканчивающиеся внезапно и так же внезапно, буквально из-под ног, начинающиеся.

Ехали не быстро. В основном полагаясь не на скорость, а на внимание. Чужие леса не располагали к увеселительной прогулке.

Впереди неожиданно вынырнул наш разведчик на лыжах. Весь в белом, почти неразличим на фоне снега. Махнул рукой. БТР-ы встали, не заглушая моторов.

— Что?

— Аэродром.

— Да ты что?

— Правее на два часа, километрах в трех между двух озер. Хорошо замаскирован, если бы машина не выехала – не заметили бы.

— Так, давайте ближе, насколько возможно. И разведайте там получше… Секреты сняли?

— Снимаем, товарищ капитан.

Аэродром – это плохо. А если с него начнут еще и взлетать самолеты – наши получат северного лиса, прямо не отходя далеко от кассы.

Озеро метров триста, за ним почти ровная поляна, на которой стоят два капонира и самолеты. Много самолетов.

— Самолетов около десятка, с голубыми свастиками. «Буффало», И-15, «чайки», «фоккеры»…

Это лейтенант под руку дышит и смотрит в свой бинокль.

— Еще пять «мессеров» с немецкой…

Да, это не просто полярный лис – это очень толстый полярный лис!

Будто из-под земли вырастает разведка.

— Докладывайте!

— К аэродрому только две дороги. От нас и с той стороны озера. Взлетная полоса упирается в озеро. Если будут взлетать, пройдут прямо над головой. Там, дальше, есть открытое пространство – пляжик маленький, аэродром как на ладони.

— Прикрытие?

— Не разглядеть… или спрятано.

— Плохо, очень плохо.

— Что вы думаете, товарищ капитан? — Лейтенант еще молод, но боевой.

— А у нас есть выбор? Нельзя дать им взлететь…

Лейтенант кивнул. Нас двадцать семь – последняя партия, и я с лейтенантом. А сколько немцев на аэродроме? Еще обслуживающий персонал, еще охранение… Мать моя женщина! Что ж мы собрались делать? Смотрю на мужиков и понимаю – сделают! Даже не обсуждается… самолетам нельзя дать взлететь. Кому жить, кому умирать – не мы решаем… это война. — На пляже останутся Первый, Восьмой, Двенадцатый и… Седьмой, — по-прежнему по номерам. Удобнее, да и ребята уже привыкли, — дальность метров восемьсот – предельная, но к самолетам никто не должен подойти. И на взлете, если что, бронебойными. Это к тебе, Седьмой. Дальше. Охрану на перешейке снимаем в ножи – Третий и Девятый с этого края. Одиннадцатый и Восемнадцатый – с дальнего. БТР-ы прикроют отходы. К дальнему перешейку идет группа лейтенанта. Минирование на Пятнадцатом, Шестнадцатом и Двадцать шестом – не подведите. Прикрытие отхода и БТР-ов – Второй, Четвертый, Шестой, Четырнадцатый, Двадцать третий и Двадцать пятый. Все остальные – по обстоятельствам. Сами себе «и начальник и падишах» – как учились. Операцию начинаем через полчаса, в двенадцать сорок пять. Я на вас надеюсь, ребята. Все. Вперед!

Ровно в назначенное время – первый выстрел со стороны пляжа. Немцы всполошились. Поздно! Мы уже здесь! Ага, вот и прорезались огневые точки: пара зениток – трехдюймовых «Лендера», тридцатисемимиллиметровый «Бофорс», счетверенные пулеметы – четыре огневые точки… сидели, выжидали до последнего. Мои диверсанты растворились в белой круговерти. Выстрелы, крики… Сама стреляю и, кажется, кричу. Внезапность сыграла на руку, но немцы быстро приходят в себя и огрызаются. Все в какой-то дикой пляске – огонь, взрывы, стрельба…

А пока мы как тени, где-то междуСном и явью и строка наша чиста…Мы живем от надежды до надеждыКак солдаты от привала до креста…

Внезапный огромный взрыв, а за ним столб пламени.

— Писец котенку! Топливные баки…

— Сама знаю!

— Самолеты?

— Хрен взлетят!

— Отход!

Вроде бы все подорвали, а что не подорвали – расстреляли к чертям собачьим.

Отошли, заминировав оба перешейка. Хотя есть опасения, что могут пройти по льду. Отходим, оставляя на тропах и дорогах «гостинцы». Но пока погони не видно. «Гостинцы» лежат тихо – никто на них еще не подорвался.

— Раненые, убитые?

— Шестнадцатый контужен, у троих легкие ранения, двое тяжелораненые – Пятому в бедро пуля вошла, а Двадцать седьмому – в грудь. Боюсь, до госпиталя не довезем… Убитых нет.

Лейтенант замялся.

— Что-то еще? — Тринадцатый… его нет.

Вот и не верь теперь в плохие числа.

— Как нет? А кто был с ним в паре? Прикрытие?

— Пятый был. Ребята видели, как Тринадцатый его тащил, отстреливаясь – там немцев много было, а потом Пятого нашли, того – нет.

— Блин! Блин!

Что же делать? А если в плен попал?

«— Водограй Семен Иванович – Тринадцатый номер. Не боишься чертова числа?

— А я не боюсь ни черта, ни бога!

— Смотри, Водограй… фамилия откуда такая?

— Так мы с Никополя. Козаки мы. Еще с Запорозськой Сечи. Вот батько был Водограем, так теперь и я Водограй!

— Ой, грай да не загравай!

— А вы що, теж з Украины?

— 3 Кыэва.

— О! 3 самого Кыэва!»

— Что будем делать, лейтенант? Остров второй раз штурмовать не получится… Как же все жопно… И вперед надо, и Тринадцатого бросать нельзя… Ладно, вперед… Там придумаем. Пока надо отойти и проверить дорогу. Нехорошо будет, если они подмогу вызвали – в спину ударят. Так что, пока вперед!

Раненых погрузили в грузовик. Разведка снова растворилась в лесу. Тишина. Вот бы взять и остановить эту минуту. Остановить войну…

— Там машина!

— Какая?

— «Опель-Блиц»! Уходит… кажется, с острова.

— Каким лешим? Мы же перешейки подорвали? По льду?

Значит, есть еще один ход. Который мы не заметили, пропустили…

— Первый и второй со мной. Догнать его!

— Водитель моего БТР-а улыбается и кивает. Ему бы на самолете летать, а он водилой. Хотя кто сказал, что БТР не может летать? Может! По крайней мере, один такой в Карельском лесу.

Грузовичок уходил резвенько. Знает, гад, дороги. Ему, небось, и камушки под колеса не попадают. Откуда он взялся, быстрый наш… Между озер дорога почти прямая с небольшим подъемом. Но перед нами дорога перегорожена валунами. Объезжать – можем потерять.

— Стоять! — Стучу ногой по люку.

Ну и тормозит наш водила! Интересно, а почему у самолетов стоп-крана нет? Наверное, для того, чтобы вот так с пассажирами не обращаться. Еле удержалась…

Встала. Теперь надо вздохнуть и выдохнуть, чтобы руки не дрожали. Спокойно. Он не уйдет. Дорога впереди него ровная… ну еще метров двести. А потом поворот… К стрельбе из положения стоя – готовсь! Птицы, птицы, ну чего же вы раскричались так? Не кричите, или я сама закричу… сердце выпрыгивает из груди. Так я в жизни не попаду. Закрываю глаза – «я в тире… я никуда не спешу… я одна… вот моя винтовка, вот цель – и больше нет ничего…». «Бур» доверчиво прижимается к моему плечу – совсем как ребенок. В прицеле прыгает грузовик. Ниже… вот его колеса. Дыхание в норме – палец на спусковом крючке – нежно, как тянут леску… не оборвать бы – выстрел.

К перевернутому грузовику подлетели как на крыльях. Первый и Второй стреляли на ходу, выцеливая немцев. Затормозили возле самого кузова. Я вытащила пистолет: «Тук-тук, кто в кузовке живет?» Немец лежал неподвижно, только его поза… так не падают. Так ложатся! Едва успеваю дернуть корпус, уходя с линии огня. Ах ты, черт! По плечу как будто хлыстом огрели. Да я тебя! Всаживаю почти половину обоймы. Вот так! Чтобы твои дети так тебе карты сдавали! А все-таки задел плечо, по касательной, но все равно – приятного мало.

— Вы ранены, товарищ капитан?

— Да есть малость… ничего страшного. Кузов проверь. Кто там еще?

Полез.

— Водограй!

— Что?

И вправду – Водограй! Доигрался, значит… Но живой! Избитый, связанный, раненый – но живой, чертяка! Козак, мать его… нет, скорее отца!

…Но только через танец на снегу

Багровый вальс-гемоглобин.

— Рассказывай.

— Товарищ капитан…

— Ладно, ладно, не строй из себя целочку. Колись… А то некоторые тут тебя уже похоронили.

— Это кто же?

— Да не будем тыкать грязными пальцами…

— Докладываю. Я Гришу, то есть Пятого, оттащил к перешейку и тут заметил еще бункер. Он снегом прикрыт был, а когда взрыв-то был, так пласт снега с угла и сошел. Я хотел его поближе посмотреть…