Ночная тень - Кэтрин Коултер

— Пожалуйста что. Лили? Он отнял руку, снова слегка надавил, повторил движение еще и еще. Она оказалась такой тесной, тугой, что он постепенно сам терял голову от чувственного безумия. Лили тяжело дышала, но по-прежнему смотрела на него, и в глазах отражалось все, что она испытывала в этот момент.

Потом его пальцы проникли глубже, и она вновь закричала, сжимая кулаки, колотя по его плечам. Найт сам едва удерживался от вопля, так велико было наслаждение, испытываемое им сейчас. О да, он подарит ей экстаз, блаженство, от которого она потеряет голову и позабудет обо всем, не говоря уже о глупых спорах. Он не возьмет ее на этот раз, о нет, просто добьется ее согласия выйти за него. И он получит ее согласие. Она теперь принадлежит ему и должна будет признаться в этом.

Вслух и громко.

Найт ощущал невыносимую разрывающую боль в чреслах. Но ведь он не зеленый похотливый мальчишка и может сдержать вожделение, управляя собой. Он не овладеет ею, пока она не скажет «да».

Его пальцы продолжали будить неудержимое желание, и Лили, неожиданно вцепившись в Найта, прижала его губы к своим. Он поцеловал ее, крепко, почти укусив.

Найт чувствовал, как дрожит от напряжения тело, и ослабил давление, улыбаясь про себя, зная, что наслаждение будет расти и расти, пока она не обезумеет, не будет стонать, молить о большем, о том экстазе, который лишь он способен подарить ей. И тогда Лили согласится на все что угодно.

— Лили, ты выйдешь за меня?

На кратчайшее мгновение страсть затмила все, и Лили выглядела одинокой и потерянной. Он ненавидел его по-детски несчастное выражение ее лица. И не станет его терпеть.

Найт снова начал ласкать ее, удовлетворенно наблюдая, как глаза девушки вновь заволокло туманом блаженства, ощущая, как ее бедра вновь стиснули его пальцы…

Он услыхал крики раньше, чем она.

— Миссис Уинтроп! Лорд Каслроз!

«Нет, — подумал он, — нет, это несправедливо, этого не может быть?»

Крики становились все громче.

Она была так близко, совсем близко и, не помня себя, терлась о его руку, груди бурно вздымались, жаркое затрудненное дыхание обжигало его.

— Лили, — сказал он очень тихо, почти в полураскрытые губы, — милая, прости… — Он отнял пальцы, но Лили продолжала бессознательно извиваться, сама не зная, чего ищет, хочет, ждет… — Лили.

— Миссис Уинтроп! Лорд Каслроз!

Зрение Лили потихоньку прояснилось, глаза вновь стали осмысленными. Она осознала, что по-прежнему трется всем телом о Найта, без слов умоляя его продолжать дерзкие ласки.

И жалобно всхлипнула.

Найт понял и медленно провел ладонями по ее рукам, вверх и вниз.

— Лили, прости меня, прости. Дорогая, с тобой все в порядке? Черт возьми, мне очень-очень жаль, ты была так близка.

Близка к тому, чтобы испытать то жгучее блаженство, которое он уже дарил ей когда-то.

Лили в конце концов подчинила своей воле непослушное тело, заставив его не двигаться, ощущая едва ли не боль между ногами. Голова упала на его плечо. Найт оттянул ее от дерева, погладил по спине, повторяя снова и снова:

— Прости, милая, прости. Господи, мне так жаль оставлять тебя в этом состоянии.

Он назвал ее милой. Это звучало великолепно!

— Миссис Уинтроп!

Лили подняла голову, прислушалась и все поняла:

— Кто нас зовет? О, это Джон. Что-то случилось… о нет, неужели дети? Господи…

— Тише, Лили, молчи и стой спокойно. Найт быстро привел в порядок одежду, ее и свою. Времени искать сброшенную куртку не было. Найт взглянул в лицо Лили, но смог увидеть лишь следы былой страсти, почти исчезнувшей, скрытой, но горевшей где-то глубоко, для него, только для него одного.

Найт набрал в грудь воздуха и, нежно улыбнувшись Лили, легко коснулся кончиками пальцев ее губ, сразу почувствовав трепетный отклик.

— Мы здесь, Джон, — откликнулся он. Джон не считал себя особенно искушенным молодым человеком, но и глупым его назвать было нельзя. В данный момент он чувствовал себя последним болваном и был смущен донельзя. Но уйти тоже не мог.

— Мадам, — выдавил он, судорожно сглатывая, так что адамово яблоко ходило ходуном, — Сэм. Он чистил стойло, и лошадь лягнула его. Нога вывихнута, но не сломана. Найт быстро сжал руку Лили:

— Тромбин, надеюсь, послал за доктором?

— Да, милорд. Пожалуйста, не пугайтесь, миссис Уинтроп. Я осмотрел его, и поверьте, ничего серьезного. С Сэмом все в порядке, но он зовет вас и его светлость.

— Да, да, я иду. А, где Вайолет?

— Мы сейчас будем, Джон, — сказал Найт тоном, ясно говорившим, что гувернер может удалиться. Джон кивнул и пришпорил коня.

— Все будет хорошо, Лили. Это простой вывих. Он ведь мальчик, а эти сорванцы всегда вытворяют глупости.

Найт видел, что Лили вне себя от волнения, но хуже всего, что тревога за Сэма смешивалась с ужасным сознанием того, что она вновь позволила этому человеку довести себя до безумия… когда малыш лежал на земле и плакал от боли.

Найт понял, что именно стыд смыл все краски с побледневшего лица девушки, и, схватив ее за плечи, встряхнул:

— Прекрати! Ты ни в чем не виновата! Не могла же ты приказать лошади не лягать Сэма? Успокойся. Ты нужна мальчику.

Лили, глубоко вздохнув, взглянула ему прямо в глаза:

— Ты прав. Спасибо.

Он опустил руки и улыбнулся. Лили отошла подальше, скручивая на ходу волосы в узел, только сейчас поняв, что у нее не осталось шпилек. Раздраженно вздохнув, она спрятала волосы под воротник и продолжала идти, пока не отыскала шляпку.

«Я припер тебя к стенке. Лили, — подумал он. — Бесись сколько хочешь, все равно ничего не выйдет. Теперь ты моя».

Глава 17

Монк громко, отрывисто захохотал и мгновенно взвыл от боли.

— О, Монк, лежи ты спокойно, ведь рана еще не зажила!

— Это верно, Бой.

Монк позволил приятелю снова уложить его на грязные подушки и вздохнул:

— Но мне понравилось то, что ты придумал. Нужно нанять кого-нибудь из этих проклятых адвокатишек, пусть поможет заполучить сверкалки назад. Да, это ты ловко сообразил. Пошлем малого к его чертовой светлости с предложением.

— Какое-нибудь тощее чучело, — протянул Бой, заранее представив воображаемого адвоката, — С огромной черной кастрюлей на голове и таким выговором, что дьявол не разберет.

— Мы заполучим сверкалочки. Бой, говорю тебе, заполучим. Еще несколько дней, и я снова буду на ногах. И уж тогда его чертовой светлости не сдобровать!

— Уж очень глубокая рана, Монк. Не меньше, чем три дня, так сказал проклятый доктор.