Монструм - Полина Граф
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну? – напомнил об игре Домирус.
– Я бесполезная, – ровным тоном ответила она. – У меня самая слабая связь со звездным Светом из всех протекторов. И при этом я Овен. Я знаю, что не заслуживаю этого звания. Ведь не может такой бесполезный протектор занимать подобный знак. Никто об этом давно не говорит вслух, но все и так понятно без слов. Ни оружия, ни нормальных манипуляций. Трата времени и ресурсов.
Я обратил внимание, как от души Стефана отслоилась едва заметная, но давящая вина.
Дым остался прежним. Атмосфера за столом становилась тяжелее.
Мне попался белый.
«Если бы тебе прямо сейчас вернули осколок и это означало избавление от Антареса, ты согласился бы на это, даже при том что звезда окажется в опасности?»
Вопрос очень щекотливый. Правильный ответ был мне известен, но он выставлял меня не в самом лучшем свете. Я долго думал, пока не решил, что намного важнее победить, чем обращать внимание на свою репутацию.
– Да. Я бы согласился.
Сара осуждающе глянула на меня, перенимая очередь.
Диск кверху. Черный.
«Почему ты оградила себя от чувств?»
Сара пожала плечами и равнодушно произнесла:
– Потому что я слишком слаба. С ними я не была полезна Свету. Но теперь вся моя жизнь отдана лишь ему, а не желаниям и эмоциям.
Странно, но дым оставался прежним. Сара – слаба?
Осколок Антареса вновь начудил с диском Домируса и задал вопрос:
«Для чего звезды послали тебя на планеты?»
Планетар поменялся в лице. Говорить о делах звезд ему уж точно не хотелось.
– Узнать о характере их природы.
Нет, это не могло оказаться совпадением два раза подряд. Осколок Антареса, вне сомнений, был сильнее всех собравшихся здесь душ вместе взятых. В нем хранились воспоминания о Домирусе, и он фильтровал их через мою голову, как и в случае с Поллуксом. Он проявлял активность, а значит, перевешивал все чужие вопросы своей силой, нехотя обманывая игру. Я возликовал: если воля Верховного все еще жива, то она на нашей стороне.
Объяснение Домируса получилось скомканным, но игру оно устроило, и Стефан принял очередь. По выражениям лиц оставшихся игроков можно было предположить, что те не были в восторге от идеи продолжать викторину.
Стефан позеленел, когда над черной стороной диска появился новый вопрос:
«Почему твоя сестра погибла?»
Он поежился и запустил руку в свои черные волосы. Из души вырывались разные чувства: тоска, страх, терпкая горечь. Много сожаления. У каждого за этим столом были свои секреты и свои вопросы, оставленные без ответов. Я неприязненно уставился на Домируса. Тот скучающе перечитывал текст. Чем сильнее кипел огонь в моей душе, тем лучше я понимал этого планетара. Не правда ему была нужна, а понимание, что он узнал новый секрет. Ему это нравилось, добавляло азарта в жизнь. Из осколка Антареса вылетали новые сведения о нем. Находить нужную информацию Домирус всегда умел. Его метка уникальна и востребована у Магистрата. И ничего с этим наглым планетаром не сделать – замены ему нет. Потому все и мирились с этой проклятой игрой в секреты. И Антарес играл с ним. Еще до того как стал Верховным. Потому в осколке особенно четко осталось чувство презрения к Домирусу. В свое время тот перехитрил Антареса. До этого с Домирусом играли несколько звезд из Магистрата, и благодаря им он узнал кое-какие секретные сведения, о которых Антарес не мог распространяться. И Домирус задал звезде вопросы на эти темы, обеспечив себе победу. Антарес попытался убедить его помочь, но тот наотрез отказался. Из-за его упертости и хитрости многие светлые потеряли свои души. И я наконец понял, почему из осколка вылетали вопросы для Домируса. Он бы не ушел со своей родной планеты просто так. Заставить его поселиться на Земле могли только звезды, а значит, задание было важное и, скорее всего, секретное.
– Потому что ее убили сплиты, а я струсил, – наконец выпалил Стефан после затяжного молчания – как ножом отрезал. – Я сбежал, больше боясь за себя. Но я бы не спас ее. Просто не смог бы. И сам бы умер попытавшись. Этого достаточно для хрéновой игры?
Фри подняла диск с таким видом, будто тот весил не меньше тонны.
Ей снова не повезло с черным.
«Что ты помнишь о Хранителях?»
Меня едва не сшибло волной ужаса, вырвавшейся из ее души.
– Хранители? – заинтересовался Дан.
– Тебя это не касается, – резко отозвалась Фри. Ее ладони крепко сжали подлокотники. Она замотала головой из стороны в сторону. – Я не могу ответить. Не могу.
– Жаль, – обронил Домирус, не обращая внимания на выругавшегося в его адрес Стефана.
Мне не нравился взгляд планетара. Скучающий, но между тем заинтересованный. От меня не ускользнул и легкий восторг, который он испытывал, когда кто-то проигрывал.
Я четко решил поставить наглеца на место.
Диск блеснул в воздухе. Над белым кругляшом всплыл вопрос:
«Если бы была возможность исправить все и вновь стать человеком, перестав быть протектором и позабыв о Свете и Тьме, ты бы согласился?»
– Ни за что на свете, – ответил я, зная, что говорю чистую правду.
Сара подтянула к себе диск и какое-то время смотрела на него. Все ждали. Синева извергла свой вопрос:
«Ты веришь, что случившееся с Орионом – твоя вина?»
– Нет, – быстро сказала Сара, стоило буквам обрести четкие очертания. – Не верю. – Но дым говорил за нее. Девушка посмотрела на зеленое облачко. – Но это неправильно!
– Неправильным был твой ответ, – поправил ее Домирус, ловко пряча удовлетворение.
Сара буркнула что-то себе под нос, явно нелицеприятное.
Планетар в который раз получил белую сторону.
«Зачем звездам так много знать о планетах?»
Он посмотрел на меня исподлобья. О да, он понял, кто задавал ему вопросы все это время.
– Они хотят собрать о них подробную информацию. Проверяют на предмет аномалий и войдов.
И он не обманывал.
Стефан получил черноту.
«Что ты видишь на той стороне?»
Он долго раздумывал, но в конце концов вскинул голову и раздраженно посмотрел на Домируса.
– Чаек вижу. Иногда диско играет. А еще вижу того стремного синего динозавра с рекламы печенья. И тебя на…
Но договаривать ему не пришлось, диск уже выплюнул в воздух зеленый дым.
– Выбываешь, – перебил Стефана планетар и уставился на меня. – Остался один. Думаешь, сможешь победить меня, протектор?
– Уверен в этом, – с вызовом ответил
