Что-то остается - Ярослава Кузнецова

— Слава Тебе, Господи, — бормотала Ильдир, — Единый, Милосердный, Создатель Мира, Радетель жизни…

У меня шумело в голове от всех этих переживаний. Под Твоей рукой ходим, Господи. Вернусь в Бессмараг, поставлю по свечке Альберену и Маранте, ибо благословение их было с нами сегодня.

Мы потихоньку двигались к дому, обмениваясь бессмысленными восклицаниями и улыбками, словно толпа осененных Благодатью.

Нас встретила недоумевающая коза: мол, бросили, разбежались, никакого почтения к ее козьей милости. Мотылек от переизбытка чувств (а может, от голода), кинулся ей на шею. Мы оставили эту парочку лобызаться во дворе, а сами прошли внутрь.

Иль занялась печкой. Сыч развесил наши плащи по стенам, сушиться, а меня заодно заставил снять промокшие сапоги. Мне были выданы меховые ингские чуньки, те самые, в которых еще недавно разгуливал Мотылек.

На столе появилась знакомая бутыль с прозрачной жидкостью, горшочек с медом, кружки.

— Ха, — обрадовалась я, — А мы тоже не с пустыми руками. Альсатра, вот.

Из сумки была извлечена оплетенная лозой фляга — еще с вечера я воспользовалась разрешением Этарды и навестила кладовые.

Вернулся Мотылек.

— Белая Звездочка сегодня в последний раз поделилась со мной кровью, — заявил он. — Теперь я сам буду… искать свою пищу.

— Ты уверен? — засомневалась Летта.

— Да. Спасибо вам.

— Иди-ка переоденься, парень, — сказал Сыч. — Возьми там сухое, в сундуке. На вот полотенце, голову вытри. С тебя льет, как с утопленника.

Мотылек скрылся в закутке.

— И что он теперь будет делать? Охотиться? — спросила Ильдир, которой перевели Мотыльково заявление, — Опять по чужим хлевам?

Сыч отмахнулся.

— Не, он в долину носа не покажет. Сейчас у него силы есть, да и крыша над головой имеется. В деревню-то он тогда только подался, когда обморозился так, что летал еле-еле. Совсем ослабел, да еще снежный кот его потрепал. Парня мороз в деревню погнал, не голод. А тут, вдоль Алхари, дичи много, мне ль не знать. К тому же в доме завсегда найдется мед, молоко или пара яиц. Так что не беспокойтесь, барышни. Не пропадем.

Мотылек в свежей рубахе вышел из-за печи. Обеими руками он приглаживал всклокоченные волосы. Сыч кивнул на табурет.

— Садись. Будем праздновать. Ты у нас сегодня вроде как именинник.

Сыч разлил всем альсатру, себе — из бутыли.

— Именинник — что это?

— Вроде как новорожденный.

— О! — сказал Мотылек, — Новорожденный. Это правда.

— За тебя, парень.

— За тебя, Мотылек. Удачи тебе.

— Спасибо.

— Будь здоров.

— Будь счастлив, переведите ему.

— Будь счастлив, дорогой.

— Спасибо, о… Спасибо.

Я откинулась к стене, блаженно жмурясь. Мотылек нагнулся к моему уху.

— Это вино… Я помню. То самое?

— То самое. Тебе нравится?

— Да. Очень.

— Оно называется альсатра. Альсатра — это провинция в Талориле. На мертвом лиранате «аль» означает «меч». Но скорее название, как и мое имя, произошло от «альзар» — «острие, осколок, режущий край».

— Вино совсем не… не режет. Это, — он указал на Сычову бутыль, — режет гораздо сильнее.

— Да нет, Мотылек, смысл не в том, режет вино или не режет. Вино называется так же, как место, где его изготавливают. А почему так называется место, я не знаю. Правда, я слыхала, там много оврагов. Тогда название «Альсатра» можно толковать как «изрезанная оврагами».

Мотылек покачал янтарную жидкость в кружке.

— Ты принесла это вино сегодня… Ты знала, что Ветер… Что я не упаду?

— Я была уверена, Мотылек.

— А я — нет, — он опустил глаза.

Конечно. Тебе полагалось поволноваться. Зато сейчас… Какое счастье!

— А у тебя уютно, Сыч, — сказала Летта, — Все такое опрятное, любо-дорого.

— Эт’ парень старается, — охотник потрепал Мотылька по плечу, — Он чистюля. Что бы я без него делал?

Я любовалась на румяные улыбающиеся лица и млела от тепла и покоя. Хотелось, чтобы этот вечер длился долго-долго.

И вечер длился, и все улыбались, желали друг другу счастья, пили альсатру и болтали ни о чем.

Часть вторая. Кошачьи лапы

Рожденьем расписана жизнь —до могилы,И ты судьбою почти доволен —До крови, что руки твои обагрила.Но помни — ты над собой не волен.Себя обманешь,Судьбу не обманешь —На волю рвешься —петлю затянешь.

Петля-ошейник и цепь стальная —Ты лишь во сне становишься храбрым,Судьбу жестокую проклиная,Надеясь, может, петля ослабнет —Судьбу обманешь,Богов обманешь,Ошейник сбросишь,свободен станешь!

Свобода твоя — пустая химера.Ты путаешь след, погоню сбивая,И, страх с тоскою тебе отмерив,Смеются боги, с небес наблюдая.Судьбу обманешь,Богов — не обманешь,На Лезвие встанешь —в Бездну заглянешь.

И одиночество крылья мракаПростерло над глупой твоей головою,И в темном углу вздыхает собака,А прошлое молча стоит за спиною.Кого обманешь,Кого не обманешь,И ждать устанешь,и лгать устанешь.

А боги следили с небес за тобоюИ над безумьем твоим смеялись:Смотрите!Он все еще спорит с Судьбою!И, как насмешку — тепло послали.Себя и обманешьИ не обманешь,Но дверь распахнешьи руку протянешь.

На Лезвии связке не удержаться —Себе позволил ты слишком много,Но, если придется все-таки драться —За чьей спиной окажутся боги?Богам заплатишь,Судьбу сломаешь,С Клинка сорвавшись,кон доиграешь.

Судьбы начертанье посмев нарушить,Над прошлым празднуешь ты победу,Мечтами о будущем греешь душу,А прошлое молча идет по следу.Богов обманешь,Себя не обманешь —Кем был, тем остался,другим — не станешь.

В минувшем — корни, их не отбросишь —Не рвется нить и не глохнет память.Настанет день — размотав клубочек,Права свои прошлоевластно предъявит.Брату — не скажешь,Друга — обманешьИ перед прошлымс усмешкой встанешь…

Ирги Иргиаро по прозвищу Сыч-охотник

Сперва Стуро, как вчера, накручивал круги. Чтоб видно его было. И мы с Альсареной, как два идиота, пялились на него, и дух захватывало от невозможности виденного нами. А потом козява заложил крутой вираж и унесся к черту на куличики, скрылся за Алхари, канул… К едрене маме.