Роман Равдин - User

наследников Миллса чертежи и построила точную копию у себя на берегу

Колорадо. "Но ведь Маргрэт... -- он хотел сказать, -- взлетела на воздух

вместе со своей лабораторией", как вдруг увидел ее, живую, в обычной своей

зеленой беретке на пышных рыжих волосах. Она, поднявшись от стола, за

которым работала, сидя к нему спиной, обернулась и замерла с широко

раскрытыми глазами...

Они, как завороженные, смотрели друг на друга, боясь пошевелиться.

Зеленые большие глаза девушки на бледном веснушчатом лице светились радостью

и страхом. А его затопляло половодье чувств... Еще миг, и он качнулся ей

навстречу. Маргрэт вздрогнула и кинулась к нему:

-- О, Джонни!..

Притт раскрыл объятия, и ... она промчалась сквозь него. Только на миг

туман затмил глаза. Как в стерео-кино, когда на тебя кто-нибудь или

что-нибудь бросается с экрана...

Они обернулись разом. Маргрэт держалась за голову и виновато улыбалась:

-- Ах, я совсем забыла! Прости меня... Вот уж год, а все не могу

привыкнуть к своей бестелесности.

-- Что ты мелешь? -- испугался Притт,-- Объясни толком, что за

эксперименты...

-- Трудно тебе это объяснить. Поверь, мне не так весело, чтобы шутить,

но ты попал в преисподнюю. -- Она печально усмехнулась и протянула к нему

руки. На запястье левой сиял знакомый ему бирюзовый браслет. -- Попробуй,

коснись меня. Ну, не бойся же! -- видя его нерешительность, сама шагнула

навстречу. Его осторожно протянутые пальцы, глазу вопреки, шевелились в

пустоте, там, где ясно виделось тело...

-- Я вот и ущипнуть себя могу, а тебя -- нет... Как хочется тебя

ущипнуть, Джонни, -- вздохнула вдруг она, а он зло дернул себя за мочку уха

и сморщился от боли.

-- Ладно, привыкай,-- махнула она и вытащила из нагрудного кармана

комбинезона пачку сигарет. -- Закуривай. -- Он покачал головой. -- А, да. Ты

же бросил... А я, хоть и бестелесная, да покуриваю. Как, впрочем, и положено

всем грешникам, -- продолжала Маргрэт, когда они уселись в "курилке", как

когда-то называла хозяйка маленький уголок отдыха в своей лаборатории. Он и

здесь был таким же. И все, как быстро убеждался Притт, оглядывая помещение,

было точной копией "той же" лаборатории Маргрэт в ее родной Юте, где он

провел десять последних дней с Маргрэт перед ее гибелью...

-- Ты, конечно, знаешь подробности уничтожения моей лаборатории. Но

мне, как видишь, здорово повезло -- вопреки всему уцелела, хотя и попала в

списки мертвых... Это непостижимо и для меня пока, -- она пожала плечами, --

и тут уж, прости, я тебе не скажу больше того, что узнала от своего

спасителя -- профессора Вельзевула, -- тут Маргрэт запнулась, перехватив его

косой взгляд. -- Как, ты еще не знаком с ним? А как же ты очутился здесь?

-- Очевидно, меня похитили по дороге,-- неуверенно сказал он.-- Это еще

надо вспомнить.

-- Бесполезно. Я тоже пыталась вспомнить, где была в момент взрыва, но

память мне так ничего и не возвратила. А о самом взрыве я прочитала в старых

газетах, которые дал мне профессор. И тогда я поняла, что нахожусь там, где

и должны находиться все погибшие. Профессор так и сказал: "Вы находитесь в

преисподней. Только не в той, которую бог создал для падшего ангела, а в

той, что сотворил человеческий разум. И зовите меня Вельзевулом..."

Профессор называет наше существование "третьим состоянием". Первое

состояние -- обычная жизнь. Второе -- после наступления клинической смерти

-- физический распад. Третье -- наше, бестелесное. Живет наш дух, наши

мысли, наш разум, в какой-то степени -- воля...

-- Что за мистика! -- вскочил Притт, -- Какой-то иллюзионист ловко

морочит нам головы, а ты с самым серьезным видом плетешь эту чушь... Я не

узнаю тебя, Марго!

-- Успокойся, дорогой. Как бы я хотела, чтобы все это было чушью... Но

не будешь же ты утверждать сейчас, что и взрыва никакого не было в Юте, и

что моя лаборатория цела, а ее развалины -- дело рук ловкого иллюзиониста...

И что ты сам попал сюда случайно... Может, нам все это снится, -- она обвела

рукой зал. -- Но ведь тут я работаю с моими коллегами. И, представь себе, мы

уже многого добились. Сделали то, чего еще никто не придумал в том, реальном

мире, мире "первого состояния"... Может, ты все это видишь во сне, тогда

опять дерни себя за ухо... Жаль, ты не можешь ощутить моего поцелуя!..

-- Вот именно! Раз нет ощущений, значит, это что-то вроде сна. Но при

чем тут ад или рай? Давай, пожалуйста, серьезней.

-- Ах, Джонни. Еще в Рочестере ты отличался недостатком чувства юмора,

чем немало забавлял студентов... Купить тебя просто, голубь ты мой! -- она

ласково посмотрела на него, наклонив голову набок. -- Послушай меня

внимательно и не кипятись. -- Глаза ее посерьезнели, а над переносицей

сложились две знакомые ему морщинки, всегда появлявшиеся, когда Маргрэт

раздумывала или растолковывала другим какую-нибудь идею.

-- Вельзевул, или как там его зовут в том мире, -- очень большой

ученый. Гений, который, видимо, не хочет раскрывать себя. В его руках

оказалась страшная, почти мифическая сила покорения интеллекта. И я, прости,

иначе не могу сказать -- наши тела где-то хранятся под его контролем, живут

биологической жизнью, а дух наш, разум разгуливает и действует отдельно от

своей телесной оболочки... Все, что перед нами -- эти стулья, стол, приборы

-- все существует, так сказать, материально. А мы -- только в собственном

воображении. Поэтому и не можем друг друга нащупать...

-- Постой, опять чертовщина какая-то. А как же мы нащупываем реальные

вещи, сдвигаем вот этот стул, пепельницу. Сигарета, который ты дымишь?..

Если мы -- выдумка твоего гениального профессора, то как же эта "выдумка"

вступает в контакт с реальным миром?! -- Притт ударил кулаком по столику

так, что подпрыгнула пепельница. -- Вот, этот кулак имеет силу, и в то же

время его нет... Ха-ха-ха!.. -- залился он нервным смехом.

-- Джон! Довольно! -- вскочила с места Маргрэт. -- Возьми себя в руки и

прекрати истерику, -- уже мягче проговорила она, увидев его вытянувшееся

лицо: такой резкости он еще никогда не слышал от нее. -- Подумай, ведь и то,

что ты сам сделал с Барнетом, других может повергнуть в ужас.

-- Откуда тебе известно о Барнете?.. -- он растерянно откинулся на

спинку дивана. -- Ведь я не посвящал тебя в свои дела. И началось это после

твоей гибели...

Ее лицо осветилось лукавой улыбкой, она присела на краешек дивана рядом

с ним.

-- Это тебе еще одно доказательство, что ты находишься в преисподней!

Тут ведь должны знать, чем грешат люди на земле... Без шуток: мне рассказал

об, этом Вельзевул. И наша работа, которую мы выполняем по его заданию,

смыкается с твоей. Вот, думаю, почему ты оказался здесь и тебя ждет деловой

разговор с нашим повелителем.

-- И он, конечно, уже сейчас подслушивает нас?

-- Мы в его власти, как Барнет -- в твоей, -- пожала плечами Маргрэт.

-- Так что "подслушивает" -- не то слово. Я уже говорила, он контролирует

весь наш жизненный потенциал, в том числе и потенциал духа..

-- Ну, хорошо. А что же это за работа, которая "примыкает" к моей?

-- Биохимическая машина, подобная нашим мышцам. Вместо мышц мы

разработали группу биополимеров, в которых химическая энергия

непосредственно превращается в механическую с высоким КПД -- до девяноста

процентов. Я напомню тебе, что теоретическая сторона этого дела была

выяснена еще в семидесятых годах прошлого века. Тогда русские физхимики

установили, что... -- и она вкратце изложила теорию своего открытия,

опирающегося на достижения советских ученых.

-- Уже разработаны рецепты таких катализаторов, -- заключила свой

рассказ Маргрэт, -- которые позволяют так же направленно, как в живой

клетке, превращать химическую энергию в механическую.

-- Я понимаю. Из биополимеров вы создаете мышцы роботу вместо

электромоторов. Но при чем тут мозг Барнета?

-- На этот вопрос позвольте ответить мне, ибо мисс Тойнби уже превысила

свои полномочия, -- к ним шел рослый здоровяк в белом халате и черной

бархатной шапочке.

По всплеску глаз Маргрэт Притт понял, кто этот незваный собеседник, и

поднялся ему навстречу.

-- Хэлло, сэр. Так это вы -- мистер Вельзевул, душа этого общества

духов?

-- Спасибо за признание. Руки не подаю: у нас это не принято, как вы

сами уже убедились.

Большие, чуть навыкате, карие глаза его смотрели как будто серьезно, но

в то же время -- чуть насмешливо. Очень смуглое лицо, густые черные брови,