Шахматист - Вальдемар Лысяк

По галерее они перешли в меньшую башню. Верхняя ее часть была разрушена, бойницы забиты досками, вся крыша в дырах. Два помещения пониже находились в лучшем состоянии. В одном из них, в котором Батхерст приказал устроить для себя спальню, они расселись на мешках и ящиках.

— А теперь слушайте внимательно, узнаете, в какую игру мы играем, — сказал Батхерст, и наступила каменная, голодная тишина. — Наше задание состоит в поимке предателя, офицера французской разведки, который работает сразу на две стороны.

— Это уже второй, — буркнул Том.

— Какой второй?

— Ну, второй француз, одного ведь мы уже похитили.

— Тот был исключительно для тренировки, а поскольку тот экзамен ты сдал, то и на сей раз сыграешь главную роль в нашей пьесе.

— Польщен, сэр, — ответил моряк весело, сунув в рот очередную порцию табака.

Вошел цыган. Батхерст жестом приказал ему сесть и продолжил:

— Этот офицер заядлый шахматист. Я заманю его сюда и покажу автомат, после чего открою, что это фальшивый андроид, и покажу ему внутренности. Нет никаких сомнений, что он сам захочет поиграться «Турком» и залезет внутрь. Но оттуда он уже не вылезет.

— Он прибудет сюда сам? — спросил поляк.

— Нет, с охраной.

— Выходит, это кто-то важный…

— Правильно, это высокий чин, всегда ездит с эскортом.

— Тогда, каким образом…

— Сейчас узнаете, только не перебивайте, я еще не закончил. Прежде, чем он появится в Шамотулах, я привезу сюда его двойника, и это именно двойник выйдет из сундука. Все дело в том, чтобы его эскорт не заметил замены. Кто такой двойник, где я его нашел — не ваше дело. Одежду и остальные детали я беру на себя. Вы же должны приготовить мышеловку… Брайан, слушай внимательно. Сундук поставишь боком стенкой впритык к двери, но сами двери никто не должен видеть. Закроете стену, в которой она находится, панелями.

— Всю стену? — спросил Хейтер.

— Всю, до самого потолка.

— Прошу прощения, что прерываю, сэр, но я вот тут кое о чем подумал…

— Так говори, если это важно.

— Наверное, важно, сэр. Все здесь старое и прогнившее. Заново положенные панели будут слишком отличаться…

— Хейтер, — злым голосом перебил его Бенджамен, — ты и вправду идиот или только притворяешься? Это уже твоя забота, сделать так, чтобы ничего не отличалось. Возьмешь старые, грязные доски… Впрочем, я не собираюсь тебя учить, а то вскоре ты придешь ко мне с вопросом, как тебе ковыряться в носу, так? Слушай дальше. В панели внизу будет отверстие, соответствующее отверстию в боковой стенке сундука мусульманина. Через эту дырку мы и вытащим француза. Большую часть машинерии сундука, все эти шестеренки и рычажки, нужно будет убрать, чтобы внутри турок сделался практически пустым.

— Но ведь тогда он перестанет работать, — заметил Мануэль.

— Естественно, об этом я уже подумал. Вначале я хотел разрешить французу сыграть, и только после того, как тайна будет раскрыта, убрать механизмы. Но над этим пришлось бы долго ломать голову, и не знаю, как удалось бы все это осуществить. У нас мало времени, самое большее — две недели, а то и меньше. Потому я решил, что игры не будет, разве что пара ходов, когда он влезет внутрь…

— Простите, сеньор, — еще раз вмешался Мануэль, — но каким образом мы заинтересуем его внутренностями, не давая перед тем возможности сыграть?

— Нам и не надо давать ему никаких возможностей, поскольку он уже играл с «Турком», считая, будто играет с машиной. Достаточно будет сказать, что его обманули. Все ясно?

— Ясно, сэр, — ответил Хейтер. — Постараемся прижать игрушечку к стенке словно щечку к щечке. Сколько у нас времени?

— Неделя.

— Должно хватить, сэр.

— Обязано хватить, Брайан!.. Да, еще одно. Робертсону ничего не говорите, потому что он болтун. Хотя, каждый из вас тоже может сколько угодно болтать про план, но пусть предварительно напишет завещание. Я понятно выразился?

— Понятно, только совершенно напрасно, — ответил за всех Том. В его голосе можно было услышать нотку обиды.

— Ладно. Завтра утром я уезжаю. Когда вернусь, мне еще не известно. Если через две недели меня не будет, собирайтесь и как можно скорее убирайтесь в Кольберг. Там свяжетесь с пивоваром Неттельбеком и сядете на «Чайку». Запомните это имя — Неттельбек, хозяин пивоварни. Пароль: «Черный», отзыв: «Как орел», отзыв на отзыв: «И как крест». Запомните? Командование передаю Джозефу. Ты уже познакомился с управляющим?

Поляк, к которому был направлен вопрос, покачал головой отрицательно.

— Тогда сейчас его узнаешь. Понять друг друга вам будет легко, потому что он говорит по-польски. Пошли, надо купить у него мясо, птицу, овощи и все остальное для жратвы. И еще какие-нибудь теплые вещи, потому что становится холодно. Если таких вещей у него не окажется, Робертсон найдет их у своего родственника.

Рано утром 3 декабря (среда) Бенджамен еще раз предупредил Юзефа о необходимости сохранять бдительность и осторожность:

— За багажом присматривай днем и ночью. Не забывай ставить стражу. Даже на секунду нельзя оставлять место без надзора. Следи за Мирелем и его людьми, им нельзя выходить в город. Держи себя с ними твердо!

После этого он сел на коня и направился в сторону Познани. Город объехал с запада, выскочив по полевой дороге на тракт, ведущий к Стеншеву, а уже по нему, через Костен (Кошцян), без всяческих хлопот проехал Гостин (Гостынь)[234]. Когда он добрался до монастыря, был бледный, сумрачный полдень. Дорогу и не нужно было спрашивать — зеленоватый купол самой точной в Европе копии венецианского собора Санта Мария делла Салюте[235] был виден на много миль. Направляясь в сторону священного холма[236], барочные строения которого царили над огромным участком земли, раскинувшимся до самого горизонта, он объехал городок по мелкому овражку, после чего начал подниматься по тропке среди полей, спускавшихся к остававшимся все дальше внизу крышам домов. Тропа была изрыта следами копыт и сапог. Это заставило Бенджамена задуматься. Он представлял, что должен находиться в оазисе тишины и покоя, в пропитанном молитвами и ладаном святилище. Откуда было ему знать, что он подъезжает к преисподней?

С расстояния в сотню ярдов ветер донес дикие вопли и хоровое пение. Бенджамен подумал, не будет ли лучше повернуть назад, но когда мимо проехала, не обращая на него ни малейшего внимания, группа кавалеристов в странных мундирах, которых до сих пор ему не приходилось видеть, он решил не отступать. Проехавшие мимо военные разговаривали по-немецки, и это тоже было странным. Батхерст не понимал этого и, хочешь — не хочешь, доверился судьбе, но та, как известно, не всегда оказывается надежным поверенным.