Философия мистики или Двойственность человеческого существа - Дюпрель Карл

Уже пробуждаясь от обыкновенного сна, мы не знаем, сколько времени провели в нем, и чтобы определить это, должны наперед ориентироваться. Если бы не наша привычка регулярно отходить ко сну, привычка, дающая нам возможность правильно судить о проведенном нами в нем времени, и если бы не некоторое вспоминание содержания наших пространственных сновидений, вспоминание, удостоверяющее нас в факте возникновения их в нас, то по пробуждении от него мы начинали бы исчисление времени с момента засыпания. Сомнамбулический сон не наступает в столь точно определенное время и не оставляет по себе никаких воспоминаний; поэтому у пробуждающихся от него лиц нет мерила его продолжительности. Кернер говорит о Преворстской ясновидящей, что вследствие смены ее высшего сомнамбулического состояния низшим для нее почти совершенно пропали шесть лет и пять месяцев, проведенных ею в первом состоянии. Однако через несколько времени у нее опять появилась память об этом периоде ее жизни, и притом в такой силе, что она помнила ничтожнейшие его события. Кернер присовокупляет к этому верное замечание, что и у старых людей нередко наблюдается такое же исчезновение из их памяти длинных периодов их прежней жизни.*

* Kerner. Seherin v. Prevorsl. 196.

То же замечается и у сумасшедших. Д-р Причард наблюдал одну даму, на которую внезапно находило сумасшествие и которая, придя в себя, продолжала беседу с того места или слова, на котором останавливалась.* Тот же врач рассказывает об одном мужчине, занимавшемся раскалыванием дерева при помощи долбни и клиньев. Вечером он спрятал эти орудия в дупле и приказал своим сыновьям идти утром следующего дня делать вместе с ним забор. Ночью он сошел с ума. Когда несколько лет спустя к нему внезапно возвратился рассудок, первыми его словами был вопрос: принесли ли его сыновья домой долбню и клинья? Так как они ответили, что не могли их отыскать, он встал, пошел на то место, где работал много лет назад, и в дупле нашел клинья и железное кольцо от долбни, дерево которой уже сгнило.**

* Perty. Blicke etc. 25.

** Kerner. Magikon. V. 3. 364.

Так как сомнамбулизм и многие другие наши состояния имеют общие характерные черты, отличающие их от прочих наших состояний, то для всех его явлений, даже исключительных, можно найти аналогии и во многих других, родственных с ним, наших состояниях. Один господин вез в экипаже жену и детей; его понесла лошадь, он упал и получил сотрясение мозга. По выздоровлении последним его воспоминанием об этом путешествии было то, что еще за две английских мили от места катастрофы он раскланялся с одним из своих друзей. О том, как, понесла его лошадь, о своих усилиях остановить ее и об испуге жены он ничего не помнил.*

* Ribot. Maladies de la memoire. 63. Другие случаи подобного рода у Farlet: Dictionnaire encyclopedique des sciences medicales: Amnesie.

7. Попеременное сознание

Когда состояния, соединяемые мостом вспоминания, отличаются очень резко от других состояний, при которых сознание человека обладает своим собственным содержанием и которые так же соединяются между собой вспоминанием, тогда перемена сознания обращается в смену сознаний, а при многократном повторении этого процесса – в чередование сознаний. Но так как человек при всякой смене своих представлений сознает себя тождественным лицом только благодаря вспоминанию, то случаи, о которых мы будем говорить здесь, имеют большое значение в вопросе о возможности распада его субъекта на два лица-

Заметим теперь, что явление распада нашего субъекта на лица послужит нам фундаментом для возведения здания монистического учения о душе. В попеременности нашего сознания выступает на первый план психологический факт возможности последовательного явления нашего субъекта в двух различных лицах. Но из факта двойственности нашего сознания следует то, что в основании смены этих лиц необходимым образом должна лежать одновременность их существования; хотя лица нашего субъекта могут обнаруживаться только разновременно, но кажущаяся смена их основывается всецело на обстоятельстве, представляющем причину отсутствия взаимной сознаваемости наших лиц и состоящем в том, что соединяющий наши два лица мост вспоминания часто или совсем отсутствует, или бывает доступен только одному из этих лиц. Содержание памяти нашего единого субъекта поделено между двумя его лицами, и содержание скрытой для нашего чувственного сознания памяти существует в скрытом для нас виде, как относительно бессознательное, одновременно с деятельностью этого сознания.

Если бы было доказано, что эта неизбежная при объяснении явления двойственности нашего сознания психологическая формула может служить и метафизической формулой разгадки человека, то этим был бы положен камень в основание здания монистического учения о душе. Хотя еще преждевременно приступать к возведению этого здания, но уже и теперь, прежде чем обратиться к рассмотрению нижеследующих явлений, необходимо указать на значение их для конечной цели нашего труда, так как из них вытекает уже то следствие, что явление, наблюдаемое в эмпирической области, возможно и в метафизической, а именно, что и здесь возможен распад нашего субъекта на два лица, а значит, возможно несознаваемое нами этих лиц сосуществование, без которого была бы немыслима сознаваемая нами их последовательность.

Мысль, что земной человек представляет собой только одно из лиц субъекта, другое лицо которого одновременно принадлежит особенному порядку вещей, метафизическому миру, может показаться на первый взгляд парадоксальной; но из наблюдаемого в эмпирической жизни нашего субъекта явления двойственности нашего сознания следует по меньшей мере то, что эта мысль не встречает психологического препятствия.

Таким образом, на последующую часть нашего исследования можно смотреть как на восполнение пробела, оставленного естествознанием: естествознание и философия, разрушив дуалистическое учение о душе, прямо перешли к материализму и пантеизму, не обратив достаточно внимания на возможность еще одного учения о душе – монистического. –

Гризингер рассказывает об одной даме, которая иногда внезапно прерывала свою речь и заговаривала о посторонних предметах, но затем, по истечении некоторого времени, возвращалась к прерванной речи и начинала ее с того слова, на котором останавливалась, нисколько не замечая сделанного ею перерыва.* Гермоген Тарсский на пятнадцатом году жизни был уже учителем риторики, а на восемнадцатом – писателем, но на двадцать четвертом сразу позабыл все, что знал, так что софист Антиох говорил о нем, что он был в юности стариком, а в старости ребенком.** Ван Свитен говорит, что один восьмилетний мальчик в летнюю жару забывал, а осенью и зимой опять вспоминал все им выученное.*** Может быть, это тог самый мальчик-скороспелка, о котором упоминает Тиссо и который в жаркие дни совершенно утрачивал память, возвращавшуюся к нему в те дни, когда дул свежий ветер.**** По словам Циммермана, жители Валлиса посылают летом своих детей на высокие горы, так как в долинах они теряют память.***** О правильном чередовании сознаний, происходящем вследствие исчезновения и возврата памяти, говорит уже Дарвин старший. Он знал одну молодую даму, которая через день приходила в состояние экстаза, продолжавшегося почти целый день. В каждом последующем припадке этой болезни у нее появлялись те же самые мысли, которые составляли предмет ее речей в припадке предыдущем, причем в промежуточные дни эти мысли совершенно исчезали из ее памяти.******

* Spamer. Physiologie der Seele. 289. (Stuttgart, 1877).

** Perty. Blicke etc. 25.

*** Steinbeck. a. a. O. 115.

**** Tоssot. V. d. Gesundhat der Gelehrten. §74.

***** Muratori. а. а. 0. I. 196.

****** Erasmus Darwin. Zoonomia. II. 136.

Чередование наших сознаний может обнаруживаться в таком виде, что одно из лиц нашего субъекта живет прошедшим. Так было с одной уже много лет перед тем вышедшей замуж дамой, по несколько раз в день впадавшей с состояние полной глухоты. Во время таких припадков ей казалось, что к ней является умершая ее мать, с которой она по поводу будто бы предстоящего ей замужества вступает в разговор о своем здоровье, которой отвечает на воображаемые возражения и которую просит пригласить на совет доктора. На своего мужа, сидевшего подле нее на постели и называвшего ее милой женой, она очень сердилась за такую преждевременную короткость его к ней отношений и обращалась с ним с такой девичьей застенчивостью, как если бы он был еще ее женихом.***

* Lorry. De melancholia. I. 78 (Paris, 1765).

Знаменитый голландский врач душевнобольных Шредер ван дер Кольк приводит в пример одну двадцатилетнюю девушку, которая после многолетней болезни впала в необычайное состояние, продолжавшееся четыре года. Утром, по пробуждении, в определенный час, с ней происходило нечто вроде пляски св.Витта, причем она ударяла в такт руками направо и налево. Это продолжалось около получаса, после чего она приходила в себя, но вела себя совершенно как ребенок. На следующий день повторялись те же судороги, по прекращении которых больная держала себя уже как благовоспитанная девица. Она хорошо говорила по-французски и по-немецки и обнаруживала большую начитанность. Она ничего не помнила о только что истекшем дне; в памяти ее существовал только последний, так называемый светлый день. В один из детских дней она начала вновь учиться по-французски, но не делала особенных успехов, тогда как в светлые дни говорила на этом языке свободно. Шредер посещал эту больную ежедневно в течение четырнадцати ее детских дней, и она всегда узнавала его. Но когда он посетил ее в светлый день, она отнеслась к нему, как к незнакомцу и не могла припомнить, чтобы видела его когда-нибудь- Такое чередование состояний происходило у нее в течение четырех лет с такой правильностью, что им можно бы было проверять часы. В это время девушка заболела однажды перемежающейся лихорадкой, не имевшей никакого влияния на ее болезнь; эту лихорадку не прерывали намеренно до наступления светлого дня. Проснувшись в этот день, она не помнила о своей болезни и держала себя так, как если бы с ней не было никакого припадка. Летом она обыкновенно уезжала с родителями в деревню, и для переезда выбирался детский день. Когда она просыпалась на другой день по приезде в деревню, то бывала очень удивлена переменой места жительства и никак не могла вспомнить о своем путешествии.*