Философия мистики или Двойственность человеческого существа - Дюпрель Карл

* Goethe. Der Brautigam.

** Aug. Comte Philosophie positive. II, 25.

Итак, изучение объективной природы не питает нашего метафизического сознания, не утоляет нашей метафизической жажды. Нет предмета, более способного возбудить в нас фаустовскую жажду знания, чем природа, равно как нет ничего, менее способного утолить ее, чем открытие законосообразности в ее явлениях. Эта жажда не может остаться в нас навсегда в виде внутреннего противоречия; она должна найти себе когда-нибудь удовлетворение, и если она остается без него в этой нашей жизни, то это служит ручательством за наступление для нас трансцендентального существования в будущем.

Но если и несомненно то, что изучение объективного мира может привести нас к метафизике и этике, то тем не менее мы скорее придем к ним, если пойдем по другому пути, направляющемуся от человека к миру. С изменением точки зрения на человека меняется и картина мира: одно мировоззрение получается в том случае, если смотреть на человека только с его чувственной стороны, другое, если, как мы делали это в настоящем труде, смотреть на него преимущественно со стороны его мистических способностей. Поступив таким образом, мы продолжили только дело Канта. Он доказал раз навсегда, что критике мира должна предшествовать критика разума. Но когда мы при объяснении мира исходим от человека, мы должны брать его всего; чем глубже мы его исследуем, тем глубже поймем мир, и если в сомнамбулизме, этой основной форме всякой мистики, найдем трансцендентальное зерно человеческого существа, то тем самым проникнем в трансцендентальный мир вещей.

Итак, присоединив к познаванию внешнего мира самопознавание, мы скорее всего достигнем оживления в людях потребности в метафизике, без которой немыслимы никакая религия, никакая философия, никакое искусство. И сильнее, чем когда-либо, пробудится в нас эта потребность, если мы, не теряя из виду объективной природы, применим точный метод естествознания к познанию мистического зерна нашего существа. То поколение, которое выполнит эту двойную задачу, найдет и переход от нашей призрачной культуры к культуре истинной и будет находиться в том самом душевном состоянии, которое бессмертный Кант выражает так: "Две вещи наполняют мою душу вечно новым и постоянно возрастающим удивлением и таким же страхом, чем чаще и упорнее останавливается на них моя мысль: звездное небо надо мной и нравственный закон во мне".*

* Kant. Kritik der praklischen Vernunft. Beschluss.