Золотые миры.Избранное - Ирина Кнорринг

27/ IX, 1924

Видения будущего

I. «Я шла мимо ярких витрин…»

Я шла мимо ярких витрин,Морозному вечеру рада.Со мною мой мальчик, мой сын,Весёлый, как май, и нарядный.

За ручку вела я его,Бросала весёлые шутки.Всё в звёздах, сошло РождествоВ раскрытую душу малютки.

Скрипели полозья саней,Блестели вдоль улиц витрины,Мы шли мимо ярких огнейВ игрушечные магазины.

Дрожал несмолкаемый гулТрескучих трамваев и конок.Он ручки свои протянул —Весёлый и ясный ребёнок.

Я в вечность его привела,Нарядного первенца сына.Игрушки ему я далаКрасивей, чем в ярких витринах.

Живых набросала цветовВ нарядном глазетовом гробе,Накрыла парчовый покров,Венок положила на лобик.

Затеплила тихо огниУ белого гробика сына.(Стояли морозные дни,И ветер свирепствовал сильно)

И в белые руки егоВложила я маленький крестик,Так шёл он справлять Рождество,Мой первенец, мой буревестник.

II. «Я прошла, на других не похожая…»

Я прошла, на других не похожая,С белой прядью на впалом виске.И дивились, дивились прохожиеНебывалой моей тоске.

В мокром воздухе вечера синегоСтыли мёртвые взгляды чужихИ сверкали промёрзшие линииТротуаров и мостовых.

Ветер бил меня снежными хлопьями,Диким вихрем срывая вуаль.Шли трамваи с визгливыми воплямиИ срывались в мглистую даль.

И прошла я бульварами гулкимиНеуверенным шагом туда,Где чуть искрилась за переулкамиЗамерзающая вода.

Мне светили, на вечность похожие,Искры мелких, мерцающих звёзд…И меня сторонились прохожие,Как взошла я на чёрный мост…

29/ IX, 1924

«Я нашла осеннюю отраву…»

Я нашла осеннюю отравуУ стола в двенадцатом часу.Смотрит холодно и величавоПрофиль женщины на медном су.

Чуть сверкает стёртая монеткаВ золотистых, солнечных лучах.Эти яркие лучи так редкоПрикасаются к моим плечам.

Потому — без смысла и без целиЯ устала молча тосковать.Ведь недаром целых три неделиЯ не трогала мою тетрадь.

А теперь, слегка открыв окошко,Я за каждым облаком слежу.На столе колышется немножкоМой цветной, бумажный абажур.

19/ X, 1924

«Слушай, сердце глупое моё!..»

Слушай, сердце глупое моё!Ты о чём так неутешно плачешь?Ты зачем так бьёшься и поёшь,Как на теннисной площадке мячик?

Ведь ещё сплетаются лучиДля тебя невидимого света…Ты от злой обиды не скачи,Словно от натянутой ракеты.

И над чем так горько стонешь ты,Маленький, уродливый комочек!Есть ещё ведь у тебя мечтыВ самой глубине осенней ночи.

И с тобой осуждена во мглеПод удар последний умереть я…По ошибке ты досталось мне,Достоянье прошлого столетья!

Ты устало плакать и тужить?Счёт вести моим часам свободным?Ах, давно ты перестало бытьМаятником верным и холодным!

19/ X, 1924

«Опять дожди по ночам начались…»

Опять дожди по ночам начались,Яркие грозы опять…Я нашла в тетради сухой нарцисс,Чтобы поцеловать.

Сильней и тесней, замыкаясь кольцом,К ночи ползёт гроза…Если войдёшь — я спрячу лицоИ опущу глаза.

Миг моей радости — он далёк.Мучает день за днём…Мне хотелось найти ещё цветок,И ночью плакать о нём,

24/ X, 1924

«Весна в том году ничего не дала мне…»

Весна в том году ничего не дала мне,И жду я другой весны.А в сердце давно уж на острые камниРассыпались нежные сны.

Покорствовать? Ждать? По ночам молиться?И думать, думать вновь?Мне кажется — сердце расхочет биться,Похолодеет кровь.

И может — в волос моих светлые прядиВплетётся белая прядь, —Когда на моём холодном закатеМне нечего будет ждать.

24/ X, 1924

Вечера

Наташе

«Я одна в моей маленькой келье…»

Я одна в моей маленькой келье,Где всегда молчаливый покой.Мне не надо другого веселья,Мне привольней и легче одной.

На меня недовольные взглядыУстремлялись из тёмных углов.И теперь ничего мне не надо,Кроме ясных и сильных стихов.

Всюду пыль и хаос. ПаутинаЛёгкой тканью висит по углам.Скучный вечер, томительно-длинныйЯ сама для себя создала.

Каждый вечер грустней и печальней.А когда я устану молчать,То тебе, моей милой и дальней,Буду длинные письма писать.

Я не стану сметать паутины,Пусть под ней моё время ползёт!А потом я из памяти вынуЭтот лишний, потерянный год.

«С неразгаданным именем Блока…»

С неразгаданным именем БлокаНа неловко-дрожащих губахЯ останусь совсем одинокойВ четырёх деревянных стенах.

С каждым днём — молчаливей и суше,И люблю только крылья стихов.Но теперь уж ничто не нарушитКрасоту моих девичьих снов.

А душа — всё темнее и шире,Будто в лунную ночь облака…— То тоска о неведомом мире,По не начатой жизни тоска.

27/ X, 1924