Золотая струна для улитки - Лариса Райт

– Вот именно, ребенок! Ей нужно общение, обычное человеческое общение со сверстниками, а не со свалившимся с неба дяденькой, который все время на работе, и не с бабушкой, которая все время плачет.

– Марат, чего вы от меня хотите?

– Чтобы вы возобновили сеансы.

Надевает очки, качает головой:

– Пустая трата времени. Ей не поможет.

– Почему вы так уверены?!

– Да потому что, черт возьми, это первый случай в моей практике, когда за полгода, целых полгода практически ежедневных встреч я не смог подобрать ключ к психике ребенка!

– Но она же заговорила!

– Вспомните, как это было…

Два месяца после гибели Марийки.

– Смотри, Наталка, воздушный змей. Подойди к окну. Нравится? Хочешь, тоже запустим?

Молчание.

– А я с работы шел, афиши видел, новый мультфильм вышел про какого-то зеленого великана. Сходим, посмотрим?

Молчание.

– Натусь, я тебе карету для Барби принес. Механическая, сама ездит. Держи коробку. Красивые лошади?

Молчание.

Три месяца после смерти Марийки.

– Спускайся ко мне. Давай руки. Не ушиблась? Видишь, какая у меня работа? Целый день на постаменте стою. Хочешь подержать палочку?

Молчание.

– Давай, ты дирижируй, а я играть буду. Стой, не так быстро. Мне же надо бегать от инструмента к инструменту. Ага, готов. Что? Ну, дую, как умею. Я же не трубач! Что? Ты не это хотела сказать? А… Я не то взял. Сесть за барабаны? Ладно. Так ты левее палочку держи. Ага. Вот так. Маши энергичнее. Это ведь ударные. Да-да, и тарелки возьму обязательно. Теперь к роялю? Слушаюсь, маэстро. Играю собачий вальс. Ты любишь собак?

Молчание.

– Я очень люблю. Знаешь, когда-нибудь у нас с тобой будет собака. Договорились?

Молчание.

Четыре месяца после гибели матери.

– Иди сюда. К тебе гости. Малюсенький, правда? А вырастет знаешь какой огромный? Целый лабрадор. Будешь заботиться?

Молчание.

– Молока наливаешь? Правильно. Молодец! Повезло тебе, пес. Смотри, какая хозяйка. Слушай, Наталка, ему же имя надо придумать. Как ты его назовешь?

Молчание.

– Полкан? Нет? Не нравится? Йорик? Тоже нет? А как?

Молчание.

– А давай как того великана мультяшного? Помнишь, мы пару месяцев назад смотрели? Как его звали?

Молчание.

– И я забыл. Что же будем делать?

Наталка убегает в комнату и возвращается с зажатой в руке бумажкой.

– Что это? Что ты мне принесла? Рекламный буклет кинотеатра? Все еще хранишь? Да, хорошо. Конечно, теперь я могу прочитать. Ну, и плутовка! Что ты улыбаешься? Ты уже прочитала имя героя и мне показываешь? Ну, спасибо. Я тоже вижу, что его зовут Шрек. Будешь Шреком, собака. Смотри, ему нравится. Хвостом виляет.

Молчание.

Пять месяцев после смерти Марийки.

– Если бы я только знал, ни за что не купил бы!

– Брось, Марат! – Роза гладит его по голове. – Откуда тебе было знать, что так случится?

– Кому пришло в голову посыпать улицы крысиным ядом?!

– Возле помойки посыпали ведь. А как с крысами бороться-то?

– Борются с крысами, а дохнут собаки!

Шесть месяцев.

– Вот что, Марат! Ни к чему это все.

– Вы о чем?

– О том, что ты напрасно себя здесь с нами хоронишь. Ненужная это жертва. Я, когда соглашалась, думала, действительно полегчает Наталке. Да и мне тяжело было. Не знала, как справлюсь одна. А теперь ничего вроде, привыкла.

– Хотите, чтобы я уехал?

– Хочу, чтобы ты был счастлив, сынок! Если бы ты мог помочь Наталке, я бы молилась, чтобы ты остался, на пороге легла бы и никуда бы не отпустила. Но время идет, а ничего не происходит. Твое время идет, Марат. Зачем его терять?

– Считаете, без меня ей станет лучше?

– Я думаю, хуже уже просто некуда. А вот тебе без нас будет лучше. Назад, Марат, назад. В Москву, в оркестр, в жизнь.

– Роза, я не могу, понимаете, не могу вас оставить!

– Не переживай! С нами все будет нормально. Наталка ходит к врачу. Даст бог, пройдет время, придет в себя. Да и мне надо заняться чем-нибудь, отвлечься. Ты все делаешь, а я только сиднем сижу целыми днями, уже все глаза выплакала.

– Тогда давайте поедем вместе! В Москве – другие возможности, покажем Наталку специалистам.

– Спасибо. Спасибо тебе, Марат! Только не могу я, не могу взвалить на тебя такую обузу. Она ведь тебе даже не дочь.

– Это не имеет значения.

– Имеет, не имеет… Нечего воздух сотрясать. Попользовались мы твоим благородством, и будет. И тебе спокойнее будет, и мне. Телефон есть – созвонимся, свидимся.

Марат уходит в комнату, достает из-под кровати пыльный чемодан. Он привык уважать старших и не привык быть незваным гостем. Гремит вешалками, кидает вещи в раскрытый зев. Губы сжаты, кадык дрожит.

За спиной скрипит дверь, Наталка проскальзывает в щелочку, хватает Марата и утыкается ему живот. Он чувствует странное щекотание, девочка шевелит губами. Марату мерещится, что он слышит неразборчивые звуки. Или это действительно так?

– Что? Что, Наталка?! Ты хочешь что-то сказать?

Кивок, молчание, сдавленный шепот, возглас – и громкий, разбуженный, требовательный крик:

– Не уезжай!

Врач наблюдает за Маратом, следит за бегущей в его глазах строкой воспоминаний и снова снимает очки.

– Вот видите, она заговорила благодаря вам, а не благодаря мне. Вам и карты в руки. Если хотите, можете, конечно, обратиться к другому психологу, но не думаю, что это даст результат. Девочка выбрала вас, ей не нужны другие лекари. Наберитесь терпения и ищите. Ищите, что ее зацепит, заставит среагировать.

– Все лежишь?

– Угу.

– Может, сходим куда-нибудь?

– Неохота.

– Почитай что-нибудь.

– Да ну…

– А бабушке убрать поможешь?

– Помогу.

– А в магазин сходишь?

– Нет.

– Почему?

– Дорогу переходить надо.

– Там светофор.

– Все равно. Я боюсь.

– Наталка, девочки пришли, гулять зовут.

– Не пойду.

– Почему?

– Не хочу.

– А что ты хочешь?

– Ничего.

– Во Дворце спорта – крытый каток. Пойдем кататься поучимся.

– Я боюсь.

– В этом нет ничего страшного. Так здорово. Скользишь по льду и…

– Можно упасть. Я боюсь.

– Подними кисть повыше. До-диез, ре-диез и опять до. Почему ты не играешь? Мы же выучили ноты, и ты любишь музыку.

Молчание.

– Я думал, ты хочешь научиться. Тебе же нравился собачий вальс.

– Все равно под него теперь танцевать некому.

– Хочешь, опять заведем собаку?

– Нет, я боюсь.

– Тебе не скучно со мной, Наталка?

– Нет.

– А мне с тобой скучно. Я прихожу и все время тебе что-то рассказываю, где был, кого видел. А ты мне ничего не рассказываешь.

– А я не знаю, что рассказать.

– Это потому, что ты в школу не ходишь.