Арабские сны - Ирина Лакина

– Быстро разыщи своего ненаглядного. Мы должны перехватить гонца с письмом!

– Сама уже догадалась, – буркнула подруга, вырывая руку.

Я смотрела, как развевается подол ее накидки на ветру, и думала о том, что для полного счастья мне не хватает только, чтобы Джахан отправился воевать с несостоявшимся тестем.

Черт бы побрал этот гарем!

Глава 51

Я положила голову на плечо любимого и прикрыла глаза. Он нежно провел пальцами по моей шее и предплечью, пробуждая мурашек и бабочек в животе, затем глубоко вздохнул и заговорил:

– Послушай, Рамаль… Эти стихи привиделись мне во сне сегодня ночью, после того, как я уснул, одурманенный дивным запахом твоих золотых волос:

Я мечтой к кудрям прикован, ароматным, как цветок.От любви изнемогаю, стан согнулся, взор поблек.Если будет живописец рисовать твой портрет,Я хочу стать тонкой кистью, чтоб коснуться нежных щек.Будто облако восхода на челе твоем горит:«Лебедь белая, не бойся, насмерть ранен злой стрелок.Ты меня околдовала – стал я пленником твоим.Без тебя, как месяц в небе, я блуждаю одинок»[3].

Джахан прочел эти строки с выражением, играя интонациями и громкостью звучания. Я заслушалась его мелодичным голосом и настолько расчувствовалась, что на глаза навернулись слезы.

– Ты плачешь, любовь моя? – он испуганно посмотрел на меня, обхватив ладонями мое лицо.

– Твои стихи вызывают внутри меня бурю эмоций, – ответила я с улыбкой, а затем прижалась губами к его горячей ладони.

Падишах слегка наклонился, так, что его губы практически соприкасались с моими. Я чувствовала мятный запах его дыхания и возбуждающий букет терпких духов. По телу мгновенно разлилась волна желания – мучительная, острая, требовательная.

Он улыбнулся уголками рта и вновь заговорил – с тихой нежностью, словно пел для меня серенаду:

Что делаешь со мной? Лишаешь воли!Других забыть готов я на века.Ты лечишь душу и отводишь горе.Пустыня подарила мне тебя.Твои глаза – два ярких изумруда.Твои уста – букет пурпурных роз.Твоим рабом покорным до конца я буду.Рамаль моя, ты словно воплощенье грез[4].

Едва его губы сомкнулись, произнеся последнее слово, я припала к ним поцелуем, обхватив руками его массивную шею.

Он с юношеской пылкостью ответил на мой поцелуй. Его язык проник мне в рот и начал щекотать десна и нёбо. Извиваясь, наши языки сплелись в единое целое, словно танцующая под флейту заклинателя змей кобра.

Неожиданно он отстранился. Тяжело дыша, падишах сделал над собой усилие и отодвинулся от меня на несколько сантиметров. Я схватила его за ворот рубахи и потянула на себя.

– Ты же знаешь, что лекари запретили тебе заниматься со мной любовью, – обиженно сказал мужчина, сдерживая мой натиск, – может случиться выкидыш. Это опасно. Не провоцируй меня, Рамаль! Если бы ты знала, чего мне стоила эта ночь рядом с тобой! Только стихи отвлекали меня от желания наброситься на тебя, разорвать в клочья твои прозрачные одежды и припасть губами к сочным острым соскам!

Я одарила его сексуальной улыбкой и запустила руку в его шелковые брюки.

– Мы можем сделать это, не нарушая запрета лекарей, Джахан… – я выдохнула его имя, а затем провела языком по пересохшим губам.

Пенис в моей руке дрожал от возбуждения. Я кожей ощущала пульсацию тонких венок под его кожей.

– Но как? – прохрипел он, сдаваясь и потихоньку склоняясь ко мне.

– Я покажу тебе.

Я присела на колени и начала медленно расстегивать пуговицы на полупрозрачном шелковом халате. Он смотрел на меня широко распахнутыми глазами и облизывал сохнущие от страсти губы.

Когда гладкая ткань скользнула к моим ногам, обнажив грудь и слегка округлившийся живот, я забралась на любимого, повернувшись к его лицу спиной.

Черная блестящая ткань его брюк вздымалась перед моими глазами, натянутая вздыбленным членом. Я зубами потянула за шнурок, ослабляя брюки. Мои губы коснулись его живота, и он выгнулся навстречу моим поцелуям.

Слегка отодвинувшись назад, я провела грудью по его животу, заставив Джахана зарычать от нетерпения. Его горячие ладони легли на мои ягодицы. Между ног сразу стало жарко.

Я по-кошачьи выгнула спину, открывая его взору мою вагину. Влажное дыхание повелителя обожгло чувствительную кожу нежной плоти. Я еще сильнее выгнулась, достала из брюк пенис и обхватила его губами.

Мой язык играл с ним, я облизывала головку и рисовала спирали на древке, заставляя падишаха издавать хриплые стоны.

Внезапно меня словно пронзили расплавленным мечом, я была вынуждена резко остановиться и закричать от нахлынувшего удовольствия, когда язык любимого проник между половых губ. Он осторожно провел им от клитора к влагалищу, пробуя на вкус мои соки. Я подняла голову и замерла, отдавшись острым, как лезвие бритвы, ощущениям.

Язык Джахана приникал все глубже, его действия становились настойчивыми и резкими. Он словно попробовал новое блюдо и теперь никак не может насытиться им. Я замычала и придвинулась к нему, а затем продолжила ласкать его член.

Жгучие разряды наслаждения разбегались по моему телу от набухшего клитора и истекающего влагой лона.

Чувствительные рецепторы на моем языке уловили вкус мужского семени – сладковатый и нежный. Я выпустила головку изо рта и начала скользить по ней рукой. Мне хотелось увидеть этот фонтан оргазма, ощутить его брызги на своем лице, поймать запах.

Через мгновение я была вознаграждена сторицей. Он выгнулся, зарычал, как раненый зверь, и кончил. Брызги белесой субстанции попали на мое лицо, шею и грудь. Я провела пальцами по этим местам, втирая в себя живительный бальзам нашей страсти.

В этот момент он в последний раз зарылся лицом у меня в промежности, в первобытном ритме вращая языком и вызывая сладкую агонию внутри меня. Я закричала, содрогнувшись от небывалой остроты ощущений. Так хорошо мне еще не было никогда.

Обессиленные, мы прижались друг к другу телами и пролежали так несколько минут, приводя в порядок сбившиеся дыхание и пульс.

Я аккуратно сползла с него, оделась и вышла на террасу. Солнце стояло высоко, укутанное в белые пушистые облака. В саду заливались соловьи, наперебой выдавая звонкие трели.

Мой слух уловил стук в дверь. Я обернулась и прислушалась.

– Повелитель, где прикажете накрыть завтрак? – пропел мелодичный голос евнуха.

– На террасе, – ответил Джахан.

Через минуту мой покой был нарушен парой слуг, которые заставили широкий стол подносами с едой.

Вид сочных персиков, переливающегося белизной свежего творога, меда, орехов и сладостей вызвал у меня голодный спазм. Я уселась на диван и, не дожидаясь падишаха, накинулась на все это великолепие, как саранча.