Арабские сны - Ирина Лакина

Он почувствовал перемену в моем настроении, присел и с тревогой посмотрел в мои глаза.

– У тебя слезы, любимая! – повелитель нежно провел ладонью по моей щеке. – Что расстроило тебя? Если это человек – я велю казнить его, если животное – лично заколю мечом!

Я хотела промолчать, но слова сами вырвались из моего рта, гонимые ревностью и злостью.

– Ты женишься и забудешь свою Рамаль… – мой голос задрожал.

Падишах нахмурился, наклонился и ласково поцеловал меня в соленые от слез губы.

– Этот брак – политика. Такой союз важен для государства как гарантия защиты границ от нападения османов. Здесь нет любви. Только расчет.

Я всхлипнула и отвернулась.

– Так говорить может лишь тот, кто не видел своими глазами принцессу, – прошептала я, не в силах смотреть ему в глаза, – она прекрасна, как лунный свет. Как можно не любить ее?

– Любят не лица, и не походки, и не тонкие талии, Рамаль, – снисходительно заметил Джахан, – любят душу. Я люблю твою душу. Ты – моя душа.

Недоверие все еще терзало меня, но я обернулась и посмотрела на него.

– Тогда почему я не могу быть твоей женой? Даруй мне свободу и женись на мне!

– Ты хочешь замуж? – он улыбнулся, как будто мои слова стали для него открытием.

– Конечно, хочу!

– Хорошо, – неожиданно для меня выдал Джахан. – Нам разрешено иметь четыре жены. Я возьму тебя второй женой.

– Ах, значит, первая все-таки будет она! – с жаром воскликнула я и резко села, обхватив себя за колени.

– Я обещаю тебе, что проведу с ней одну-единственную ночь, лишь для того, чтобы этот брак стал законным.

Я не могла вымолвить ни слова. Как объяснить этому средневековому красавцу, что по этому поводу думает каждая уважающая себя девушка в двадцать первом веке? Смириться и, стиснув зубы, верить, что ночь действительно будет единственной? Или устранить проблему, пока она не устранила меня?

Что ж, Джахан. Это в последний раз, когда я вступаю в бой за тебя и твою любовь. Я устала воевать с ветряными мельницами. Устала притворяться и быть кем угодно, но не самой собой. Это будет моя последняя схватка.

Глава 48

Длинная вереница девушек тянулась из зала джарийе по широкому холлу к выходу. Их словно выстроили для парада – в шеренги по две, на равном расстоянии друг от друга.

– Не толкаемся, выходим медленно и по очереди! – прикрикнул Масуд-ага, который с другими евнухами контролировал эту «эвакуацию».

Два десятка оставшихся в гареме девушек сбились в стайку в дальнем углу коридора и с жалостью провожали взглядами изгнанных рабынь. Они покачивали головами, тяжело вздыхали и перешептывались.

Я наблюдала за этой картиной, напоминающей массовую миграцию кочевых народов, с балкона этажа фавориток, стоя возле своих бывших покоев.

Одна из наложниц, которую было решено оставить, подняла на меня наполненные злобой глаза и что-то прошептала на ухо своей соседке. Я лишь скривилась в ухмылке и одарила ее ослепительной улыбкой.

С содроганием сердца я провела вчера первую половину дня, прячась за шторой на балконе шахских покоев и выслушивая речи визиря, кападжи, Эфсуншах и валиде.

С «маман» я столкнулась ранним утром в коридоре возле входа в комнату падишаха. Я как раз уходила к себе после проведенной с повелителем ночи. Ее лицо было белее снега. Зрачки расширены, челюсти сжаты, пересохшие губы покрылись трещинками и тонкой пленкой. Пальцы ее рук дрожали, хотя она и пыталась скрыть эту дрожь, пряча ладони в складках юбки.

Я не знаю, что она задумала, но решила, что ничего хорошего.

– Не вздумайте рассказывать свой бред повелителю, – шикнула я на нее, – он вам все равно не поверит, а Ахмед будет очень рад сегодня же ночью приласкать вас в своей постели. Я надеюсь, он вам понравился, не так ли? – уголки моих губ слегка приподнялись в язвительной усмешке.

– Проклятая ведьма, – просипела она мне дрожащим голосом.

– Уж куда симпатичнее был покойный Ансар-паша, – продолжила я, не обращая внимания на ее ругань, – говорили вам – берите, пока дают. Но нет. Вам принца подавай. Вот теперь ни принца, ни Ансар-паши. И лишь Ахмед с нетерпением ждет новой встречи с вами.

Лицо женщины перекосилось от ужаса. Она, пошатываясь, сделала два шага назад, гневно блеснула глазами, затем резко развернулась и почти бегом поспешила спрятаться в своей комнате.

– Прыткая дамочка, – заметила я, провожая взглядом ее спину, а затем отправилась к себе.

Оказавшись в своих покоях, я натянула темную накидку, под цвет штор на террасе шаха, перелезла через балюстраду и спряталась за тяжелой бархатной гардиной.

Спустя несколько минут пространство заполнил громкий шум, доносящийся из-за дворцовой стены.

Дальше события развивались как по маслу – Джахан рвал и метал, вся честная братия уговаривала его пойти на мировую с бессмертными, он кричал и топал ногами, но в конце концов, после того, как воины снесли дворцовые ворота и кинулись штурмовать сам дворец, вынужден был сдаться.

И вот теперь я провожаю долгим взглядом спины и макушки «войсковых» невест. Если быть откровенной, им даже повезло – кому-то в мужья достанется красивый и крепкий мужчина, а кому-то даже богатый, как, например, командир отряда или целого корпуса. В гареме они могли состариться, так и не узнав, что такое любовь и материнство. Пусть еще спасибо мне скажут.

– И печальная, и радостная сцена одновременно, не находите? – за моей спиной прозвучал нежный тонкий голосок, напоминающий звуки арфы. Я прищурилась, узнав его.

Обернувшись, я увидела приоткрытую дверь моих бывших покоев, в которых поселили азербайджанскую принцессу, и ее саму – в красивом белом кафтане, вышитом золотыми нитями, из-под которого выглядывала юбка шелкового платья нежно-розового цвета.

– Алимшах ханум, – я присела в реверансе, – что же печального и радостного вы видите в этой процессии?

Девушка подошла к перилам и положила на них кисти рук с длинными тонкими пальцами, унизанными драгоценными кольцами и перстнями.

– Печально, что падишах Аравии, Ирана и Омана лишился своего гарема. Правителю его уровня и статуса трудно перенести такое унижение.

– Это сделано во благо государства, – парировала я, не сводя с нее глаз. Ее красота завораживала даже меня.

– Вы правы, – она улыбнулась, оголив ряд маленьких острых зубов молочного оттенка, – но во всем этом есть и хорошие для меня новости, – игриво приподняв бровь, заявила она, – чем меньше соперниц – тем лучше для законной супруги повелителя.

Все ее очарование растворилось в один миг. Словно дымовая завеса, скрывавшая ее настоящую сущность, вдруг рассеялась, открыв мне глаза на суровую правду. Я сжала кулаки так сильно, что ногти впились в ладони, причиняя жгучую боль.