Последняя песня - Николас Спаркс

— Это личные владения, — процедил Уилл, но его голос по­чему-то звучал не так уверенно, как следовало бы.

— Мне нравится эта часть города, а тебе? Все тут друзья-при­ятели, как в загородном клубе, вот и выложили эту славную дорожку, которая идет вдоль воды от одного дома до другого. Обо­жаю приходить сюда. Наслаждаться видами.

— Это свадьба моей сестры, — прошипел Уилл.

— Я всегда считал твою сестру красавицей. Однажды дажепригласил на свидание. Но шлюшка мне отказала, представля­ешь?

Не дав Уиллу шанса ответить, он показал на собравшихся.

— Я видел сегодня Скотта. Ведет себя так, словно у него и бед ни забот. Хотелось бы знать, где у него совесть, а? Но если рассудить, то и твоя не так чиста, не находишь? Готов побиться об заклад, ты даже не сказал своей мамочке, что твоя подружка-потаскушка скорее всего пойдет в тюрьму.

Уилл задрожал от ярости.

— Судья уж точно покажет ей, как встать на праведный путь.

Судья...

У Ронни перехватило горло.

О Боже!

Ронни едва успела сообразить, в чем дело. В ту же секунду Уилл выпустил ее руку и ринулся на Маркуса. Тот швырнул в него огненным шаром и бросился бежать. И успел подняться во двор, оказавшись рядом с углом палатки, только не ему было тя­гаться с Уиллом. Тот легко перекрыл разделявшее их расстоя­ние. Но когда Маркус оглянулся, Ронни по его лицу поняла, что именно этого он и хотел.

У нее было несколько мгновений, чтобы понять, что проис­ходит, прежде чем она увидела, как Маркус хватается за растяжки палатки...

Ронни метнулась вперед:

— Нет, Уилл! Остановись! — завопила она, но было слиш­ком поздно.

Уилл налетел на Маркуса, оба запутались в растяжках, вырвав колышки из земли. Ронни в ужасе наблюдала, как угол па­латки стал оседать.

Раздались крики людей, и она услышала ужасающий грохот, когда одна из ледяных скульптур перевернулась. Испуганные гости бросились во все стороны. Уилл и Маркус катались по земле. Наконец Маркусу удалось вырваться. Вместо того чтобы продолжать драку, он отбежал, прыгнул на дорожку и исчез из виду за соседним домом.

Ронни грустно усмехнулась. Вспомнит ли кто-то в разразившейся суматохе о появлении Маркуса?

Зато ее наверняка запомнили.

***

Сидя в кабинете, Ронни чувствовала себя двенадцатилетней девчонкой. Все, что она хотела сейчас, — убраться из этого дома возможно дальше и поскорее забраться в кровать, под одеяло.

Слушая крики Сьюзен, доносящиеся из соседней комнаты, она постоянно представляла наклоняющуюся палатку...

— Она испортила свадьбу твоей сестры!

— Не она! Я говорил тебе, что произошло! — вопил в ответ Уилл.

— Надеешься, что я поверю, будто какой-то незнакомец явился незваным, а ты пытался его остановить?

— Именно так и было!

Ронни не знала, почему Уилл ни разу не упомянул имени Маркуса. Но ни за какие блага в мире не собиралась вставлять свои два цента. Она боялась, что сейчас раздастся звон разбито­го стекла, когда стул полетит в окно. Или эти двое ворвутся сюда, и Сьюзен начнет орать уже на нее.

— Уилл, пожалуйста, даже если предположить, что это прав­да, почему он оказался здесь? Все знают, какую охрану мы вы­ставили. Все судьи этого города приглашены на свадьбу! Шериф мониторит дорожное движение. Нет, вся история имеет какое-то отношение к этой девушке. Можешь не лгать... я по твоему лицу вижу, что права! И что вы с ней делали на отцовской яхте?

Тон, которым она сказала «эта девушка» был невыносимо оскорбителен. Словно речь шла о чем-то омерзительном, во что вступила Сьюзен и теперь не может отчистить туфлю.

— Ма...

— Прекрати! И даже не пытайся оправдываться! Это свадьба Меган! Неужели не понимаешь? Ее свадьба! Ты знаешь, насколько это важно для всех нас! Как много трудились мы с отцом, чтобы все подготовить!

— Но я не хотел...

— Не играет роли, Уилл.

Сьюзен шумно вздохнула.

— Ты знал, что будет, если приведешь ее сюда! Что она нам неровня...

— Ты даже не дала ей шанса...

— Судья Чамберс узнал ее! Рассказал мне, что в этом меся­це она должна предстать перед судом за злостное воровство в магазинах! Либо ты не знал, что она тебе лжет, либо знал и лгал мне!

Наступило напряженное молчание. Ронни напрягла слух, пытаясь расслышать ответ Уилла.

— Я не сказал, потому что знал: ты все равно не поймешь. . . — обреченно пробормотал тот наконец.

— Уилл, милый, когда до тебя дойдет, что она не пара тако­му, как ты? Впереди у тебя блестящее будущее, и последнее, в чем ты нуждаешься, — это в ей подобных. Я ждала, пока ты сам это сообразишь, но ты слишком увлечен, чтобы замечать оче­видное. Она недостаточно хороша для тебя. Низший класс. Низ­ший! Класс!

Ронни стало нехорошо. Она едва сдерживала рвотные по­зывы. Сьюзен кругом не права, но одно угадала верно. Именно Ронни — причина появления Маркуса. Если бы только она до­верилась интуиции и осталась дома! Ей действительно здесь не место!

— Ты в порядке? — спросил Том. Он стоял в дверях, держа ключи от машины.

— Мне очень жаль, мистер Блейкли, — с трудом проговорила она, — я не хотела причинять неприятности.

— И не причинила, — заверил он. Но несмотря на любезный ответ, она понимала, что он расстроен.                                                                                                                                                                                                                                                             И как может быть иначе? Хотя никто не пострадал серьезно, двоих гостей, сбитых с ног во время суматохи, доставили в больницу. Том хорошо владел собой, и она была благодарна ему за это. Если бы он повысил голос, она бы разрыдалась.

— Хочешь, я отвезу тебя домой? Там на улице такое творит­ся! Твой отец вряд ли сумеет быстро подъехать к дому.

— Да, пожалуйста, — кивнула Ронни. Встала, одернула пла­тье и понадеялась, что по дороге ее не вырвет. — Передайте Уил­лу, что я хотела с ним попрощаться. И что больше мы друг друга не увидим.

— Да, — кивнул Том, — обязательно.

Ее не вырвало. И она не заплакала. Но не сказала ни слова во время самой длинной в ее жизни поездки. Том тоже молчал, хотя это и неудивительно...

Дома было тихо. Огни погашены, па и Джона крепко спят. В прихожую доносилось тяжелое хриплое дыхание отца. Слов­но у него был долгий, трудный день.

Но когда Ронни забралась в постель и наконец разрыдалась, смогла подумать только о том, что для нее этот день был самым долгим и трудным в жизни.

Кто-то тряс ее, пытаясь разбудить. Она почувствовала резь в распухших глазах и, кое-как приоткрыв один, увидела сидевшего на постели Джону.