Моя Гелла - Ксюша Левина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Тут никто не жил, так что имейте в виду, соседка снизу первое время будет жаловаться, она привыкла к тишине и уже приходила, говорила, что мы сильно шумим, – говорит милая рыжеволосая девушка Елена.
Она ходит по квартире с договором в руках, который мы быстро заполнили, и, кажется, хочет поскорее смыться отсюда. Она сразу сказала, что если я не сниму квартиру сегодня, то ждать она не будет, потому что ей лень мотаться сюда из другого города. Детали мы обсудили по телефону еще с утра, и все, что мне нужно, – сказать «да», взять ключи и расстаться с накоплениями.
Елена ярко накрашена и одета как цыганка: куча колец, браслетов и огромные тяжелые серьги в ушах, но впечатление создает натуры исключительно творческой. Наш договор съема жилья начинается со слов «Короче арендатор…», и меня это, кажется, устраивает.
– А вы шумели? – спрашиваю ее, Елена тут же начинает смеяться.
– Мы ходили по полу, летать, увы, не умеем, но после полной тишины это кажется сумасшедшим грохотом, сами понимаете.
– Ясно.
– По возможности без… вечеринок. – Девушка хмурится, будто извиняясь за просьбу.
– Конечно.
– Можете покупать сюда мебель, делать ремонт, если хотите, только не выкидывайте ничего по возможности. – Она опять извинительно морщится.
То, что эта скромная двушка с крошечной кухней дорога ее сердцу, я уже понял. Тут все какое-то очаровательное. Даже в туалете на стене висит репродукция картины в красивой рамке, в коридоре на стенах – маленькие полочки для фотографий, всюду детали, безделушки.
– А вы кем работаете? – спрашивает она, уже надевая пальто.
– Я… – замолкаю и ищу, что ответить. – Преподаю. Английский.
– О-о, я тоже преподка. – Девушка сразу как-то расслабляется и улыбается шире. – Привет, коллега. Так, ну… вот ключи, с бабкой снизу – удачи!
Девушка Лена делает контрольный обход, отдает мне копию договора и уходит, а я остаюсь. В своем первом самостоятельном выстраданном жилье. И это так отличается от того, к чему я привык. Отец не потерпел бы в нашем доме ничего настолько простого и безвкусного, как обои в цветочек, и ни за что не позволил бы повесить шторы из гирлянд в гостиной, но тут все так.
Привести бы сюда отца и спросить, как ему такое. Он скажет, что в мои годы уже купил первую квартиру, а не снял. Соня тоже, скорее всего, не оценит мое новое жилище, потому что для нее это призрак самостоятельности, а она боится призраков. А вот Гелла… Мы договорились встретиться в час, и она уже написала, что подходит, потому что ее дом буквально через пару улиц от моего.
Дом. Дача – это убежище. Это что-то из жизни брошенных детей. Та квартира, где мы жили с Асей, – глянцевая картинка, где всегда было липко страшно, будто в любой момент могут ворваться грабители и всего лишить. Так что дом у меня появился только в эту секунду.
Я вешаю куртку на стойку, будто украденную из магазина. Ключи оставляю на полке под зеркалом и смотрю по сторонам, пытаясь осознать, что это место какое-то время будет моим. Звучит круто. И еще круче звучит звонок в домофон, а потом лязг старого лифта и стук в дверь, от которой я так и не отошел.
– А я на урок, здравствуйте, профессор. – Веселый голос слышен еще до того, как открывается дверь, и Гелла вместе со всем светом, что она впитала на улице, появляется на пороге моего дома.
– Добро пожаловать. – Отхожу в сторону, позволяя ей войти, и Гелла ахает.
– Это идеально! – заявляет она, еще не войдя в квартиру. – Смотри, тут даже не накурено, и нет советских торшеров, а это уже лучше нашей квартиры. – И она, скинув обувь, идет по коридору осматривать остальные комнаты.
На кухне Геллу восхищают шкафы-полки, в гостиной – штора-гирлянда, в спальне – маленький балкон с двумя креслами, повернутыми друг к другу.
– Тут жили лесные нимфы, я клянусь, – говорит она, проводя рукой по прозрачному тюлю, разделяющему спальню на две части: одну, должно быть, нужно считать гардеробом, а в другой стоит кровать с металлической кованой спинкой.
– Кажется, тут жила молодая пара, но кто знает, кем они были.
– Мне нравится, – заявляет Гелла. – Можно я останусь тут жить? – И она скрывается от меня на кухне еще до того, как я успеваю ответить.
В этом узком крошечном пространстве Гелла будто часть интерьера. Она вся такая же теплая, как эта квартира, – в вязаном свитере, рыжих легинсах и с каштановыми кудрями, обрамляющими лицо.
– Я принесла чай с имбирем и печенье. Сама пекла.
Гелла ставит чайник, находит и моет кружки, потому что они пыльные, высыпает печенье из контейнера в тарелку, и не проходит и пары минут, как кухня становится осенне-печеньевой, а Гелла – имбирно-домашней. Она усаживается за стол, будто это ее стол, и даже приглашает меня сесть рядом.
– С чего начнем?
Я быстро понимаю, что Гелла из тех, кто не может просто сидеть смирно, потому что она уже оперлась о стол локтями, правую ногу поджала под себя, а левая нога в белом вязаном носке, как маятник, качается туда-сюда над пушистым ковром. Гелла – ожившая картинка из пинтереста по запросу «уют», и это завораживает.
– Э-э… что?
– Услуги декоратора, помнишь?
– А как же ответные услуги преподавателя?
– Ну, жилье важнее английского. – Она широко улыбается, наваливается на стол, и наши лица становятся слишком близко друг к другу. – Съешь печеньку. Она имбирная с апельсином, – просит Гелла, глядя мне в глаза.
– Ага. – Очень вкусное печенье меня совершенно сейчас не интересует.
– Ты на меня пялишься. – Она закатывает глаза, а потом начинает смеяться.
– Ага.
Гелла смеется снова. И делает вид, что не замечает, но то и дело ее взгляд натыкается на меня, и щеки становятся совсем красными.
– Ты меня смущаешь. – Она сжимает губы, чтобы не улыбнуться.
– Ага. Ты сама-то себя видела? Краснеешь, не переставая. С тобой все нормально? Температуры нет?
– Я волнуюсь. – Она поджимает губы.
– Как мне тебе помочь?
– Дай мне время привыкнуть, – просит она, кусает нижнюю губу, и я мгновенно отворачиваюсь.
Хуже привлекательной девушки только девушка, искренне не осознающая, насколько хороша.
– У тебя пятнадцать минут, я пока схожу в машину за кое-какими вещами.
Оставляю Геллу в квартире и иду на улицу за одной из сумок, которую успел с собой
