Летчики - Геннадий Семенихин

— Подойди поближе, Кузьма Петрович.

Раскуривая папироску, Ефимков шагнул к нему. Сергей взял с письменного стола указку, провел ею от Энска вверх, на север, через темные линии горных перевалов, к голубому пространству, изображающему на карте море.

— Этот отрезок пути самым трудным будет для нашей молодежи. Пойдем на большой высоте. От моря и дальше будет полегче. Значит, нужно обязать командиров эскадрилий сегодня и завтра повторить все особенности полета строем на большой высоте, провести занятия по таким элементам полета, как сбор на петле, посадка большой группой на чужом аэродроме. Вот здесь, — острие указки, поднявшись над морем, ткнулось в большой черный квадрат, прилепившийся к устью, — будет первая посадка. Нужно учесть все особенности перевалочного аэродрома. Сейчас вызовем Скоробогатова, Скрипникова, Цыганкова, Андронникова и Арамашвили.

— А вылет?

— Ориентировочно — послезавтра во второй половине дня. Эх, рановато, Кузя. Хотя бы на пару деньков позднее.

Мочалов покачал головой. Глубокая складка легла над его слетевшимися густыми бровями.

— Отчего заскучал, Сережа? — удивился Ефимков. — Столько ждал этого события…

— Разве тут будешь весел? На-ка, прочти.

Он вынул из кармана тужурки телеграмму и подал ее другу. Нижняя губа майора досадливо вздрогнула.

— Значит, разъедетесь с Ниной? Вот несуразица!

— Еще бы! — подхватил Мочалов. — Рушатся все надежды на встречу. Хоть бы на минуту ее увидеть.

— Постой, постой, Сережа! — вдруг перебил Ефимков и двинулся к нему. — Да не может быть в мире безвыходных положений. Найдем выход!

— Ну? — недоверчиво покосился на него Сергей.

— Самый верный, — забасил Кузьма и, потирая от удовольствия руки, прошелся по кабинету. — Твоя Нина выезжает из Москвы какого?

— Пятнадцатого.

— Следовательно, шестнадцатого она будет проезжать мимо города, близ которого мы всем полком совершим первую посадку на маршруте. Значит, наш маршрут и маршрут ее поезда совпадут на встречно пересекающихся курсах.

— Верно, — оживился Мочалов.

— И ты легко перехватишь на городском вокзале свою супругу. Даже без помощи радиолокаторов.

Сергей засмеялся и обрадованно посмотрел на друга:

— Кузьма Петрович, да ты выдающийся стратег.

— Творческого мышления тебе на этот раз не хватило, чтобы на уровне быть! — съязвил майор.

— Ладно, зубоскаль, — отозвался Мочалов. — Теперь семейный конфликт улажен. Давай браться за дело. Времени мало.

Первый этап перелета подходил к концу. Выли турбины, и белесоватый воздух дрожал и вихрился позади самолетов. В плотном строю шел над горными массивами юга истребительный полк. Именно шел — до того строгими и ненарушаемыми были дистанции и интервалы между самолетами, до того точно чувствовали летчики локоть соседа. Под прозрачными колпаками кабин они хорошо видели друг друга. Скошенные стреловидные крылья реактивных истребителей расчерчивали синий небесный простор, ослепительно поблескивая на солнце. Острые, вздыбившиеся над фюзеляжами кили резали воздух.

Эскадрильи пролетали одна за другой. Сначала они шли на большой высоте, оставляя далеко внизу седые от снега, оскалившиеся утесами горы. Потом, когда горный перевал остался позади, Мочалов изменил курс, и следом за ним полк вышел к морю, снизившись на три тысячи метров. Перелет продолжался. Машины шли теперь на средней высоте, из кабин хорошо просматривалось побережье. Легкие тени истребителей чертили желтый песок приморья. Внизу в буйной субтропической зелени мелькали белые воздушные здания санаториев, морскую гладь бороздили прогулочные глиссеры. Далеко впереди небо падало на воду, и трудно было сразу отыскать линию горизонта, до того неразделимо сливались два голубых цвета.

Мочалов знал, какой высокой должна быть осмотрительность в полете над морем. Стоило только спутать эти два цвета, принять один за другой, и можно было легко потерять пространственное положение, врезаться в воду. Успевая любоваться развертывающейся впереди панорамой морского берега, Мочалов посматривал на ведомых и на приборную доску. Временами он окликал по радио майора Ефимкова и командира эскадрильи Андронникова, летевших во главе второй и третьей групп.

Даже этот перелет, не входивший в планомерную боевую учебу, Мочалов использовал для тренировки своих летчиков. Несколько раз по его команде эскадрильи перестраивались в воздухе. Тупоносые тела истребителей то вытягивались в одну линию, образуя строй, именуемый «фронтом», то, чуть оттягиваясь назад, делали уступ левый или правый, «пеленг», то строили треугольник, получивший название «клин»: одно звено вырывалось вперед, а два других на одинаковом уровне оставались сзади, справа и слева от него.

Когда исчезла под плоскостями синяя гладь моря, горизонт услужливо открыл перед летчиками новый пейзаж Теперь на нос самолета набегала равнина с темными контурами городов и селений, с прозеленью полей и озерами, поблескивающими на солнце острыми стекляшками.

В герметически закрытой кабине было светло и тихо. Мощный гул турбины сюда почти не проникал. Только легкий свист, какой-то мечтательный и убаюкивающий, доходил до слуха. Самолетные часы показывали без девяти два. Мочалов подумал о том, что поезд с геологами будет на станции в четыре дня и простоит всего семнадцать минут. После посадки у него останется не более часа на то, чтобы добраться на вокзал. Прибор скорости показывал девятьсот.

Еще на земле, готовясь к этому сложному перелету на большую дальность, Мочалов предусмотрел, что на последнем отрезке пути его эскадрилья выйдет вперед, чтобы поскорее совершить посадку и освободить полосу для следующей группы. Андронников со своими одиннадцатью ведомыми оторвется от группы Ефимкова, тот же выйдет к аэродрому последним. Мочалов приказал всем ведомым своей группы увеличить скорость.

Впереди уже пробивались сквозь дымку контуры большого города, виднелся высокий железнодорожный мост над рекой. За рекой зеленело полузатопленное весенним паводком займище.

Мочалов прибавил газ, оглянулся вправо и влево. Слева от него, четко выдерживая интервал и дистанцию, шло звено старшего лейтенанта Спицына. Справа четверку истребителей вел Пальчиков. Из трех его ведомых наибольшее опасение вызывали лейтенанты Москалев и Ларин, оба молоденькие, остроносые, веснушчатые — «аяксы», как называл их смешливый Пальчиков. Сейчас один из них, лейтенант Ларин, немного отстал от строя, и в звенящем эфире раздался окрик Пальчикова:

— «Семнадцатый», прибавить скорость!

Ларин поспешно выполнил приказание, но, очевидно, прибавил лишние обороты, и по инерции его машина вырвалась вперед на один уровень с самолетом Мочалова.

— «Семнадцатый»! — протяжно повторил Пальчиков своим надтреснутым тенором. — Стать на место, вы не флагман!

Голос Пальчикова издевательски холоден.

Группа Мочалова, постепенно снижаясь, уже заходила на посадку. Таяла дымка, обволакивающая землю. Солнце теперь не резало глаза, как на высоте. Внизу виднелся крест из длинных, рассекающих широкий аэродром бетонированных полос, показались выкрашенные в белый цвет аэродромные постройки. Мочалов услышал команду с земли.

— «Соколы», я — «Зенит», к приему готов.

И они стали садиться. Горючего оставалось в обрез, поэтому летчики пилотировали с особенной осторожностью, чтобы никого не заставить уходить на второй круг. Мочалов первым подвел свою машину к земле и, закончив пробег, отрулил на указанное для эскадрильи место. Выключив двигатель, он откинул фонарь и ногами встал на пилотское сиденье. Поднявшись во весь рост, смотрел из-под ладони на посадку последних групп.

Вздымая легкие облачка пыли, через равные промежутки времени парами опускались истребители на аэродром и приземлялись сначала на два основных и секундой позже на переднее колесо. Вот уже и последнее звено, ведомое старшим лейтенантом Карповым, завершило полет.

Мочалов успокоенно вздохнул. Незнакомый механик подставил к его самолету стремянку, и Мочалов вылез из кабины. На земле он с удовольствием расправил руки и плечи, замлевшие от долгого напряжения. После трудного перелета было приятно чувствовать под ногами твердую землю, покрытую весенней травкой. Откуда-то вынырнула серая «Победа» и остановилась рядом с его «единицей».

— Вы подполковник Мочалов? — окликнул Сергея смуглый черноволосый старший лейтенант. — Вас просит к себе начальник гарнизона. Садитесь.

Подполковник забрался в машину. По пути они прихватили успевшего вылезти из самолета Кузьму Ефимкова и поехали на командный пункт. По узкой винтовой лестнице поднялись на вышку: впереди старший лейтенант, за ним Мочалов и Ефимков.