Наследство рода Болейн - Филиппа Грегори

ДЖЕЙН БОЛЕЙН

Ричмондский дворец, 8 июля 1540 года

Кому бы в голову пришло, что она так расстроится? Рыдает, будто влюбленная девчонка, этот ее жалкий посол сидит рядом, гладит по руке, бормочет что-то по-немецки, словно старая облезлая курица. Ричард Берд, простак простаком, стоит рядом, пытается важничать, но все равно похож на умирающего от смущения мальчишку-школьника. Вручил королеве письмо на террасе, но у нее ноги подкосились — пришлось перенести бедняжку в спальню. Теперь послали за мной, а она все рыдает, не может остановиться.

Умыла ее розовой водой, поднесла к губам стакан бренди, она затихла на минутку, поглядела на меня, глаза заплаканные, красные, как у кролика.

— Он отказывается от нашего брака. — У нее почти нет сил говорить. — Джейн, он от меня отказывается. Он заказал мой портрет самому мастеру Гольбейну, он меня выбрал, попросил приехать, послал за мной, привез ко двору. Не взял за мной никакого приданого, женился на мне, лег со мной в постель, а теперь отказывается от меня.

— И чего он хочет? — торопливо задаю я вопрос. Хочу знать, сопровождают ли Ричарда Берда солдаты, собирается ли он ее сразу увезти.

— Хочет, чтобы я не противилась решению суда. Обещает мне… — Она снова разрыдалась на слове «отступное». Какой молодой жене приятно слышать такие слова. — Обещает справедливое соглашение, если я не причиню никаких хлопот.

Я взглянула на посла, нахохлившегося, словно петух. Перевела взгляд на Ричарда Берда.

— Что бы вы посоветовали королеве? — спросил меня Берд. Похоже, он не такой уж дурак, знает, кто мне платит. Я буду петь мелодию Генриха, хоть на два голоса, хоть на все четыре, уж в этом можно не сомневаться.

— Ваша милость, — ласково начала я. — Тут ничего не поделаешь, надо подчиниться воле короля и приговору суда.

— Я так не смогу. — Она доверчиво взглянула на меня. — Он же хочет, чтобы я сказала: я уже была замужем, прежде чем с ним обвенчалась, а значит, мы не женаты. Но это ложь.

— Ваша милость, — шепнула ей на ухо, чтобы никто другой не слышал, — обвинения против королевы Анны Болейн тоже с этого начались, сначала расследование, затем суд, а потом и плаха. Обвинения против королевы Екатерины Арагонской тоже так начались, расследование и суд длились шесть лет, в конце концов она осталась совсем одна. Умерла в ссылке, почти нищей, без друзей, вдали от дочери. С королем не поспоришь. Если он вам предлагает соглашение, любое, принимайте скорее.

— Но…

— Если вы его не освободите от брака, он от вас все равно избавится.

— Но как?

— Вы же сами знаете.

— Что он мне сделает? — Хочет услышать мой ответ.

— Убьет вас, — без промедления выпаливаю я.

Ричард Берд отошел подальше — пусть потом не говорят, что он это слышал. Посол глядит на меня в ужасе.

— Много у вас друзей в Англии? Кто за вас заступится?

Боевой дух ее совсем покинул.

— Нет у меня друзей. Я одна.

— Можете послать весточку брату? Придет он к вам на помощь? — Чего тут спрашивать, ответ заранее известен.

— Я не виновна, — прошептала королева.

— Сами знаете, дело не в этом.

ЕКАТЕРИНА

Норфолк-Хаус, Ламбет, 9 июля 1540 года

Не могу поверить, но это правда. Мне рассказала бабушка, она узнала от дяди Норфолка, а он сам был при этом. Дело сделано. Рассмотрены все улики, и принято решение: свадьбу короля и королевы Анны Киевской считать недействительной, оба супруга могут вступить в новый брак.

Я поражена до глубины души. Пышная свадьба, наряды, подарки, драгоценности, фрейлины, несущие шлейф, свадебный завтрак, архиепископ… и все это не считается? Как такое может быть? А соболя? Тоже не считаются? Вот что значит быть королем! Проснулся как-то утром и решил — надо бы жениться. Женился, не понравилось и — voilà! (это по-французски значит что-то вроде: вот так, боже милостивый, бывает же такое!), voilà! — он уже не женат. Никакого брака никогда не было, теперь они брат и сестра. Надо же! Брат и сестра!

Вздумай обыкновенный человек так поступить, сказали бы — с ума сошел. А королю все позволено, никто не назовет его сумасшедшим, даже королева (или кто она теперь). Да, ваше величество! Конечно, ваше величество! Сегодня он придет к бабушке на обед и сделает мне предложение. Я отвечу: «Да, ваше величество, спасибо большое». Я не осмелюсь сказать: «Что за бред!» — на это способен только безумец, весь мир сошел с ума, раз такое возможно.

Я-то пока с ума не сошла. Может, я и дура безграмотная (хотя учу французский, voilà!), но как можно поверить — вы стоите перед архиепископом, отвечаете «да», а через полгода выясняется — ничего не было? Знаю одно — наш мир подчиняется прихоти безумца. Он король, глава церкви, Бог говорит его устами. Если он скажет: «Это так», кто осмелится возражать?

Во всяком случае, не я. У меня тоже есть мысли в голове (какими бы глупыми они ни казались). Как там бабушка говорит — в голове помещается только одна идея, да и та дурацкая. Все равно я уверена — король сошел с ума и весь мир сошел с ума. Королева станет его сестрой. Я стану его женой, английской королевой. Я, Китти Говард, выйду замуж за короля Англии и стану королевой. В самом деле voilà!

До сих пор не могу поверить. Кто-нибудь подумал: а мне-тο какая от всего этого польза? Что помешает королю проснуться однажды утром и заявить, что я тоже была помолвлена и потому наш брак недействителен? Или — что я ему изменила и надо бы отрубить мне голову. Что помешает ему увлечься следующей глупенькой, хорошенькой фрейлиной и бросить меня?

Точно! Это еще никому не приходило в голову. Кто его остановит? Все эти родственнички вроде бабушки скоры на упреки и оскорбления. Такая честь, такая удача для дурочки вроде меня. Они хорошо понимают, как я возвысилась, но можно ведь и упасть. Кто тогда станет меня ловить?

АННА

Ричмондский дворец, 12 июля 1540 года

Мне велели подтвердить, что я согласна с выводами следствия, и все, один за другим, засвидетельствовали мои слова. Вельможи, дававшие показания против меня, придворные дамы — бывшие подруги, так мечтавшие служить при моем дворе. Я признала предыдущую помолвку, признала, что не имела права выходить замуж, даже принесла извинения.

В Англии для меня настала темная ночь. Самая темная ночь в моей жизни. Никогда не быть мне королевой. Король разрешил мне остаться, хотя его покровительство не слишком надежно, к тому же не очень-то приятно смотреть, как он берет в жены девчонку, мою бывшую фрейлину. Или можно без гроша в кармане вернуться к брату, чья небрежность и злоба довели меня до нынешнего состояния. Сегодня я очень одинока.