Кровавый шабаш - Алексей Атеев

— Черный саван, — неожиданно прошептали губы. От неожиданности Глаша даже отпустила педаль газа, и машина сбавила скорость. Опять это привязавшееся слово. Саван? При чем тут саван? И вдруг ей все стало ясно. Что такое саван? Погребальная одежда. Ведь так? Почему черный? Зло нужно хоронить именно в черном саване. Этот цвет ему к лицу.

— И похороним! Можете не сомневаться! — вновь произнесла она вслух. — Начнем с конца цепочки и постепенно дойдем до главного.

А где начинается цепочка, она прекрасно знает, вот туда она и направится в первую очередь.

Глаша уверенно переключила передачу и рванула вперед.

Редактор независимой газеты «Курьер» господин Маковников, несмотря на ранний час, был в редакции. Он сидел за большим обшарпанным письменным столом и лениво перебирал имеющиеся в редакционном портфеле материалы. Ничего стоящего, сплошная ерунда. Газета живет сенсацией, а вот сенсаций в пухлой пачке как раз и не имелось. Что такое Ти-хореченск? Дыра! Громких убийств за последние два дня не произошло. Инопланетяне пока еще не высадились. То ли дело Москва! Там каждый день случаются экстраординарные события. Вот где непочатый край сенсаций. А у нас… Правда, в запасе имеется еще это странное происшествие в квартире Беловой, нападение на нее или на ее подругу, он так толком и не выяснил. Непонятна во всем этом деле и роль Беловой. Говорят, ей удалось задержать убийцу, он как будто арестован и сидит в КПЗ. Вот если бы взять у него интервью! Но как до него добраться? В мусорне даже на порог не пустили. Отчего такая секретность?

Но главное, на что он делал ставку, — история с этими оккультистами или сатанистами, черт их разберет! Из этого должна получиться действительно грандиозная сенсация. Собственно, он так и задумывал, ввязываясь в эту грязь. Как все начиналось? Помнится, он познакомился с… Как ее правильно называть? Похоже, у нее несколько имен. Сначала он думал, она обыкновенная путана, правда, из дорогих. Потом, когда сошелся поближе, понял, что не все так просто. Классная телка. Таких он еще не встречал. Да, признаться, и не думал, что в Тихореченске есть подобные женщины. Образованна, знает языки. Главное, ее раскованность, не в постели, конечно, раскованность в мыслях, поступках… хотя и в постели она очень хороша. Она и рассказала ему о секте. Мол, существует сотни лет, несет тайное знание… Он, помнится, посмеялся. Она сообщила ему о предстоящем ритуале, не пригласила участвовать, а только намекнула, что может только показать. Для участия он, мол, не созрел. Разрешила заснять на видео. Действо произвело на него жуткое впечатление. Казалось, он — человек достаточно повидавший, ко всему привык. Но тут!.. Это жертвоприношение… Да еще грудного ребенка! Мрак! Средневековье! Но в тот миг он не думал о сути происходящего. Все в душе ликовало. Вот она — настоящая сенсация. И главное, пусть попробуют не поверить. У него есть доказательства — видеопленка. Однако пленку потребовали отдать. Вначале он сопротивлялся, не желал расставаться со столь ценным кинодокументом. Но она его убедила, сказала, что берет пленку не навсегда, познакомила с еще одной видеозаписью, тоже сенсационной. Обещала в скором времени отдать ему обе записи. Словом, он не смог отказать. И вдруг случается странное. Ее убивают. Он ни на минуту не сомневался — смерть ее далеко не случайна. Возможно, это месть тех, кто безумствовал у ночного костра. Он даже стал беспокоиться о собственной безопасности. Повинуясь своему журналистскому чутью, побывал в морге, посмотрел на убиенную. Было, конечно, очень тошно. Всегда, когда сталкиваешься с подобными вещами, в душе поднимается мутный осадок — идиотская жалость, смешанная с болезненным любопытством. Он всегда корит себя за подобные чувства, ведь настоящий журналист должен оставаться хладнокровным, взирая на разные ужасы с профессиональной ответственностью, но не может с собой совладать, словно маленький мальчик, которого бросили в темную комнату. Ничего не попишешь. Но тогда в морге ему на мгновение показалось, что перед ним вовсе не она, а другая девушка. Только на мгновение… Он сказал себе: ерунда, этого просто не может быть. И вдруг… Она действительно оказалась жива. Явилась к нему. Он ничего не мог понять из ее сбивчивых объяснений. По правде говоря, был потрясен… Она опять начала про врагов, которые подстерегают повсюду, ходят по пятам… Ничего не понимая, он отстраненно слушал, глядя на нее, как на выходца с того света. Света — выходец с того света. Мрачный каламбур… И тут она стала излагать ему свой так называемый «план». Сначала он просто таращил на нее глаза, ее слова не доходили до его сознания.

«Туго соображаешь», — заявила она, глядя ему прямо в глаза, и начала объяснять снова, медленно и веско цедя слова! Наконец он понял. То, что она сообщила, было в высшей степени странно, и он просто не поверил. Однако очень скоро поневоле убедился в правоте ее слов. Сначала — обезглавленный труп на кладбище, потом еще один, засунутый в дымоход… Потом это дурацкое похищение… Главное, он не мог до конца понять связь событий. Когда она объяснила, все, казалось, было вполне ясно. Как только он сам начинал анализировать происходящее, все рассыпалось словно карточный домик. Зачем, к примеру, наталкивать следственные органы на то, что, казалось бы, нужно скрывать? На ту же кассету. Зачем нужно было впутывать в это дело бандитов? Как, в конце концов, понимать стремление столкнуть лбами своих же приверженцев? Разделяй и властвуй? Возможно. И все-таки многое остается неясным. А самое главное, день ото дня крепнет убеждение: его затянули в такую трясину, из которой выбраться все труднее и труднее. Он по уши в дерьме! Преступлений он не совершал, но ведь знал о них…

Дверь скрипнула, Маковников поднял голову — на пороге стояла неизвестная ему девушка в потрепанных джинсах и майке, довольно хорошенькая. Она в упор смотрела на него.

ОХОТА НА «КРЫСУ»

Глаша отродясь не бывала в редакции «Курьера», однако безошибочно продвигалась в нужном направлении, словно некто упорно вел ее вперед. Впрочем, она об этом даже не задумывалась.

Редакция «Курьера» располагалась в обычной трехкомнатной квартире на первом этаже «сталинского» дома. Дом находился совсем рядом с ее собственным жильем, но Глашу нисколько не волновало, что она может встретить кого-нибудь из близких. Она припарковала машину у подъезда, перед дверьми которого красовалась массивная доска с надписью: «Редакция независимой газеты „Курьер“.

Глаша толкнула дверь и очутилась лицом к лицу с Маковниковым. Она видела этого человека в первый раз, но точно знала: перед ней именно тот, кто ей нужен.