Не время для героев - Николай Зыков

— Наверное, — кивнула Ксюша, — только… Лёш, тебе лучше знать… — девушка замолчала, не решаясь высказаться. — Это я вычистила память твоим родителям…

Я выдержал трагическую паузу и, повысив голос, начал высказывать:

— Что? Это сделала ты?! Да как ты могла?! Ты ничем не лучше Зульмиры!

Я развернулся, чтобы уйти прочь. Ксюша стояла с открытым ртом. Видимо, не ожидала такой реакции. Сделал ещё один поворот, посмотрел ей в глаза и спокойно спросил:

— Думала, так отреагирую? — я улыбнулся. — Этого уже не исправишь. Теперь не важно, кто удалил воспоминания из памяти родителей. Другое дело, что ты, обратив внимание на мои поступки, изменила мнение обо мне, а Зульмира не хочет видеть очевидного. Не все помнящие опасны.

— Лёша… Ты очень добрый. Удивительно добрый.

— Ты так решила из-за того, что я закрыл глаза на твой поступок?

— Нет. Я уже давно это поняла. Будь осторожнее. Большинство людей захотят сесть тебе на шею.

— Пусть попробуют, — кивнул я. — Там не очень удобно.

Девушка усмехнулась.

— Правда, я не очень-то уверен в том, что действительно добрый, — проговорил я.

— Почему?

— Я склонен думать, что просто прикрываю свои недостатки — добротой.

— Прикрываешь? — не поняла Ксюша.

— Вроде того, — улыбнулся я, — не знаю, как это объяснить… В любом случае, даже если я действительно добрый, а не просто хочу им быть… Это скорее недостаток, нежели достоинство… Доброта мне никакой пользы не принесла, только разочарование. Иногда эта забота о других начинает так надоедать… Хочу быть обычным. Им проще живётся.

— Обычным? Нет, спасибо. Оставайся таким, какой есть. Будь самим собой, — произнесла Ксюша. — Я знаю, о чём думают обычные люди. Я вижу их мысли. Один ненавидит всех вокруг, начиная от близких друзей и заканчивая родителями. Другой, возвращаясь домой, к любимой жене, вспоминает о времени, проведённом в постели с любовницей. Вон идёт женщина, — указала она на прохожую, — думает о том, что стоило бы вынести стул из офиса к себе домой, пока он стоит в углу и на него не обращают внимания. Уверена, что ей платят слишком мало и она имеет право на подобный поступок.

— Это лишь общие и утрированные примеры. О чём думает, к примеру, тот парень в синей шапке, — указал я на человека, идущего впереди.

— Момент, — ответила Ксюша и на секунду задумалась. — Об он-лайн игре. Торопится домой, потому что через полчаса у него рейд, который нельзя пропустить, иначе его понизят в гильдии.

— Совпадение, — кивнул я и указал на пожилую женщину, шедшую рядом с нами.

Ксюша кивнула и поделилась со мной, когда мы разминулись с женщиной.

— Идёт навестить внуков. Молодожёнов. И вполне допускает мысль, что они желают ей смерти, чтобы завладеть жилплощадью, которая принадлежит ей.

— Ты точно выдумываешь. Давай, вон того мужчину, — выбрал я очередную цель.

Мы подошли поближе к нему и Ксюша заявила:

— Здесь лучше, думает о подарке жене.

— Ну вот, — улыбнулся я.

— Но не знает, что ей подарить, — добавила она, — и из-за этого голова наполнена далеко не самыми приятными мыслями о матери его детей.

— Прям не город, а рассадник грехов, — усмехнулся я, — давай, просканируй того парня. Идёт, повесив голову, точно из-за любви переживает.

— Ага, переживает, — подтвердила Ксюша, — девушка бросила его, и он материт её на чём свет стоит. И шлюха — лучшая из этих характеристик.

— Не верю я, что куда ни ткни — такие низкие мысли, — покачал головой я, — ты просто пытаешься меня убедить, что обычным быть плохо.

— Как хочешь. Это всего лишь твоя черта характера — верить в людей и не видеть их истинной натуры. Не многие винят себя во всех бедах, большинство совсем наоборот — винят других даже в том, в чём виноваты сами.

— Мне одна девушка, кстати, твоя тёзка, сказала одну замечательную вещь… Человек живёт так, как ему хочется. Как бы он не жаловался на то, какие вокруг уроды, если он не пытается изменить своё окружение — значит оно его устраивает. Если девушка не расстаётся с парнем, который стабильно, раз в неделю доводит её до истерик, значит ей нравится страдать. Дело не в любви, дело в том, что она ничего не желает менять. Это работает всегда, вне зависимости от человека. Не пытается изменить, значит устраивает. Посмотрим, через лет пять, изменюсь ли я. Не изменюсь, значит меня устраивает моя доброта, отходчивость и прочие качества, которые мне мешают жить.

— Посмотрим, — согласилась Ксюша.

— Знаешь, — проговорил я, — ведь я тебя позвал прогуляться не для того, чтобы обсуждать людей. Спросить хотел, что будем делать. Мне страшно просто ждать. Я боюсь за Дашу, за родителей, которые даже не помнят меня. За тебя страшно.

— Не волнуйся. Придумаем что-нибудь.

— Когда?

— Скоро, — заверила Ксюша. — Мне важно узнать, что задумала Зульмира.

— На её место метишь? — спросил я.

— Да, — ответила девушка, нисколько не смутившись. — Я, также как и ты, хочу помочь помнящим.

— Тогда почему бы просто её не убить?

— А тебе не кажется, что она добивается именно этого?

— Может быть…

— Вот и мне кажется, а я не хочу идти у неё на поводу.

— Ясно… — я был разочарован. — Что ж, если не сложно, позвони вечером, расскажи как Даша, — кивнул я и поспешил прочь.

Если человека устраивает положение вещей, он ничего не станет менять. Скажет, что ждёт ещё одной неудачи, или очередного облома, но не станет менять и после того, как это произойдёт. Не стремится изменить — устраивает. Ксюшу устраивало, что Зульмира продолжала жить и пытается спровоцировать меня.

Не такого разговора ожидал. Нужно было действовать. Если не сегодня, то завтра Зульмира подвергнет опасности ещё пару-другую жизней. А я буду ждать, пока станут ясны её намерения? Нет. Это уже не первая выходка. Ждать можно бесконечно, а я это не люблю.

Нужно было решать проблему. За спиной — клинки, в сердце — страх за дорогих людей. Плевать на принципы. Завтра я приду к ней. Ещё раз попрошу прекратить контроль помнящих, прекратить угрожать спокойствию моих близких, и если она не согласится — убью.

Ночью я спал беспокойно. Не раз просыпался.

Когда возвращался мыслями к тому, что предстояло сделать — разрывался. С одной стороны — страх за родных. С другой — осознание, что вреда им Зульмира не принесла. От былой уверенности вскоре не осталось и следа.

Когда проснулся в очередной раз, заметил, что на кресле возле меня сидит Саня. Мой друг, который умер, спасая заложников в банке.

— Это ты? — спросил я, пытаясь преодолеть сухость в горле.