Междуречье - Гарри Тертлдав

Когда Шарур с семьей вошли в кузницу, Димгалабзу затачивал наконечник копья. Увидев гостей, кузнец положил наконечник на верстак.

— Ну-ну, что у нас тут? — сказал он с удивлением. Постепенно на лице у него проступила улыбка. — Полагаю, вы с хорошими вестями?

Эрешгун поклонился.

— Мы в самом деле с хорошими вестями, друг мой, — сказал он. — Энгибил благословил моего сына. Энгибил дал согласие на союз наших семей.

— Вот как! — Улыбка Димгалабзу стала шире, но почти сразу погасла. — Подожди, когда мы с тобой в последний раз говорили об этом, помнится, возникла проблема с выкупом. Пока ее не решить, ни о каком союзе не может быть и речи.

— Этого препятствия больше нет, отец моей избранницы, — сказал Шарур. — Так что можем поговорить о союзе. Сегодня Энгибил вызвал меня в храм и освободил от моей клятвы. Бог разрешил мне занять у семьи, чтобы заплатить выкуп за невесту, за твою дочь.

— Вот так раз! — удивился кузнец. — Тебе выпала большая удача, сын Эрешгуна. Бог редко меняет свое мнение. Почему он передумал?

— Он сказал, что был слишком строг ко мне. Решил сделать послабление. — Шарур постарался точно передать смысл слов бога. На отца он не смотрел. Мысль, родившаяся у них одновременно, могла подождать.

— Ну что же, тебе повезло, сын Эрешгуна, — повторил Димгалабзу. Широкая улыбка вернулась на его лицо. — Это удача для нас всех. — Он хлопнул в ладоши и крикнул рабам, чтобы несли пиво, соленую рыбу и лук для его гостей. Затем он пошел к лестнице. — Гуляль! — позвал он, — Нингаль! Спускайтесь! У нас гости, вам стоит на них посмотреть.

Сверху спустились Нингаль с матерью. Обе держали веретёна; у себя в комнате они скручивали нити из шерсти или льна. Обе удивились, увидев в кузнице всю семью Шарура. Когда Димгалабзу объявил им, с чем пришли соседи, обе радостно вскрикнули.

— Это правда, Шарур? — тихо спросила Нингаль.

— Правда, — гордо ответил Шарур. Большую часть времени предполагаемая невеста смотрела в землю, как и положено скромной и воспитанной молодой женщине в присутствии мужчины не члена семьи. Но время от времени из-под опущенных век она стреляла глазами на Шарура. Он все примечал и с радостью отвечал на эти взгляды.

Гуляль, стоявшая рядом с дочерью, тоже все видела. Она пихнула Нингаль в бок и пробормотала себе под нос какое-то замечание. После этого Нингаль стала реже посматривать на Шарура. Но все-таки изредка посматривала, чему Шарур безусловно был рад.

Принесли пиво, соленую рыбу и лук.

— Выпьем, — прогремел Димгалабзу. — Возрадуемся тому, что наши семьи породнятся. Восславим бога, благословившего этот союз.

А дальше они пели, ели и радовались. Гуляль и Бецилим, склонившись друг к другу, что-то обсуждали вполголоса. Время от времени они поглядывали на Шарура и Нингаль, а затем возвращались к своему важному разговору. Шарур посматривал на них с опасением. У него не было опыта и он ощущал себя довольно глупо, пока не заметил, что отец с кузнецом смотрят на жен с таким же выражением. Ну, уж если их заботили эти тайные переговоры, то для беспокойства явно была причина.

— Ну и как же бог города освободил тебя от клятвы? — спросил Димгалабзу.

— Если ты хочешь спросить, почему бог решил это сделать, тебе придется спросить у него, — Шарур кивнул в сторону отца. Он пока не готов был делиться с кузнецом своими соображениями. — А если ты интересуешься, как он это сделал, то тут все просто: приказал явиться в храм и заявил, что передумал.

— Любопытно, — пробормотал Димгалабзу. — Но странно… Я рад, что Энгибил передумал. Я рад, что бог подумал о тебе. Но это же удивительно, разве нет?

— Я тоже удивился, когда Энгибил вызвал меня в свой дом на земле, — сказал Шарур. Тут он, пожалуй, преуменьшил: не удивился, а пришел в ужас, но кузнецу об этом знать не обязательно. Сейчас он размышлял над вопросом, надо ли рассказывать Димгалабзу о воре. Нет, наверное, не стоит. Или не сейчас.

Нингаль и Нанадират тоже о чем-то шушукались. Глядя, как они шепчутся, хихикают и указывают на него пальцем, Шаруру захотелось провалиться сквозь землю. Он грозно посмотрел на них, но в результате они захихикали еще сильнее. Тогда он зачерпнул еще одну кружку пива.

В этот момент Гуляль громко сказала:

— Решено.

— Да, так и будет, — кивнула Бецилим. Их голоса звучали уверенней, чем голос бога.

Гуляль продолжила:

— Свадьбу назначаем в день полнолуния последнего месяца осени: это не только ради доброго предзнаменования, но еще и потому, что в это время Шарур вряд ли окажется вдали от города с караваном. — Шарур как-то не рассчитывал ни в это время, ни в какое другое оказаться с караваном вдали от города. Другие города Кудурру, и вообще все прочие земли вокруг Кудурру не очень-то рвались торговать с Гибилом. Наверное, сроки свадьбы назначили по настоянию матери, надеясь в основном на хорошую погоду в это время года. Он совсем не против, так что надо будет поблагодарить мать. Только вот ждать еще долго…

Кузнец Димгалабзу был вовсе не глупым человеком, а еще когда-то он был молодым человеком. Он сказал:

— Пусть теперь Шарур и Нингаль обнимутся перед всеми нами, если такое соглашение им по нраву.

Гуляль взглянула на мужа, намекая на то, что у нее найдется что сказать, когда они останутся наедине. Нингаль с улыбкой подошла к Шаруру, Гуляль неодобрительно посмотрела на дочь. Под этим пристальным взглядом объятия пришлось немного сократить, чтобы остаться в рамках приличия. Но все-таки обняться им удалось по-настоящему.

Тупшарру захлопал, Нанадират радостно взвизгнула. Это настолько смутило Шарура, что он выпустил Нингаль даже раньше, чем собирался. Димгалабзу выглядел довольным. Выражение Гуляль оказалось более мягким, чем можно было ожидать.

Шарур поклонился матери своего избранника. Его вежливость заставила Гуляль едва заметно улыбнуться. Впрочем, она сразу же спохватилась и опять напустила на себя строгость. Шарур следил за своим лицом. На торгах он привык к мысли, что незачем второй стороне сделки знать, что он о ней думает.

— Конец осени недалеко, — прощебетала Нингаль. — Не так уж много осталось.

— Ты права, — с чувством произнес Шарур. На его-то взгляд,