Демонология Сангомара. Наследие вампиров - Евгения Штольц

Перечитав письмо, граф отложил его.

— Потому что это беспрецедентный случай, по крайней мере за последнюю тысячу лет, — ответил он. — После Кровавой войны ввели негласный запрет на передачу крови человеку. Если кто-нибудь из самых отдаленных старейшин захочет поучаствовать в суде, например Синистари, то он доберется пешком до Йефасы лишь к середине или концу осени. Это было предсказуемо, Него.

— Когда вы планируете переводить этого рыбака в верхние комнаты?

— Скоро. Но скоро — понятие растяжимое… Я думаю, что он пока посидит в тюремном крыле до сезона дождей. А там посмотрим. И все благодаря длинному языку моего сына.

Глава 7. Сезон Лионоры

Спустя пару месяцев

Наступило время, когда крестьяне Солрага вышли собирать сено в валы и копнить их. Лето уже перебралось за середину, но ночи пока были знойными, сухими. Незадолго до рассвета Йева вошла в узилище с большим кувшином и двумя кружками в руках.

Увидев, что кровать пустует, она вздрогнула: гость исчез?

— Две кружки? — испугал ее Уильям, стоявший в углу со сложенными на груди руками.

Йева от неожиданности вскрикнула и едва не выронила кувшин.

— Ох, Уильям, прячешься…

— Здесь спрячешься, — широко улыбнулся он и развел руки.

— Да я просто… кхм… сегодня много дел. Отец покинул замок и весь день пробудет в городе, обсуждая с торговыми мастерами расширение рынка. А мне нужно было дать ответы на всякие прошения… Так что, чтобы не бегать туда-сюда, я принесла сразу большой кувшин.

Смущенно улыбнувшись, она убрала за ухо непокорную прядь медных волос. Наполнив из кувшина кружку, Йева села на второй стул, но тот от времени и сырости так сильно покосился, что стоять ровно ему было уже не суждено. Поэтому Йева сделала вдруг такое лицо, будто этот покосившийся стул оскорбляет ее достоинство. Она встала и окинула узилище строгим взглядом, как бы подразумевая, что присесть ей больше некуда. Взгляд этот сразу же распознал Уилл и услужливо подвинулся; Йева устроилась рядом.

Он прихлебнул кровь и погладил языком ломящие клыки.

— Чуть теплая, — шепнул он, когда кровь слегка ударила в голову и разлилась хмелем.

На миг перед его взором промелькнуло странное видение. Уильям моргнул, тряхнул головой — и образ растворился, пропав. В последнее время эти видения часто преследовали его после каждого глотка крови. Поначалу он не придавал им значения: тогда они были смазаны, мутны и напоминали скорее мошку, которая появляется перед глазами, а когда от нее отмахиваются, бесследно пропадает. Но со временем, когда образы окрепли, ему стало казаться, что это воспоминания чужих людей, пусть и довольно отрывистые. Неуверенный, Уильям пока молчал и ничего не спрашивал ни у Йевы, ни у Филиппа, который стал редким гостем в его узилище.

— Да, — отозвалась Йева. Она тоже говорила тихо, будто боясь рассеять чувство предрассветного покоя. — При мне брали из одного бунтаря, которого вчера приволокли в тюрьму. Уильям, отец вчера вернулся из поездки на Север, в которую сорвался из-за мятежа. Он сказал, что через несколько недель, когда пойдут дожди, переведет тебя в верхние комнаты.

— Неужели? — удивился Уильям.

— Ты уже, наверное, решил, что останешься здесь до суда?

— Если честно, то да. Все-таки граф в последнее время перестал заходить ко мне. Я уж было решил, что он слишком занят.

— Занят, Уильям, — подтвердила Йева. — Но о тебе не забыли, не переживай. Тем более что скоро начнутся дожди, а осенью в этой комнате совсем промозгло и сыро.

— Понятно. Скорее бы уже суд. Чем дольше я здесь сижу, тем сильнее хочется, чтобы закончилось это… ожидание.

Йева вздрогнула. Она сидела совсем рядом с рыбаком, касаясь его плечами, и ее подрагивание не осталось незамеченным. Уилл внимательно поглядел на нее:

— Что такое, Йева?

— А что будет после суда… Куда ты пойдешь?

Пытаясь скрыть дрожь в голосе, она задала пустяковый вопрос, а сама отвела взор в другую сторону. С какой легкостью рассуждает этот бедняга о суде, на котором его должен лишить жизни тот, кто приютил и дал ему кров! Но Уильям-то об этом не знал.

— Не знаю… — мечтательно произнес он. — Наверное, вернусь в Брасо-Дэнто, постараюсь устроиться здесь помощником лекаря или писарем, сниму комнатушку и буду жить. Может, буду иногда встречать тебя, кто знает… Накоплю даренов, попытаюсь найти хорошего целителя для матушки, а дальше… Пока все слишком туманно с этим судом, я не понимаю до конца законов совета — они весьма мудрены.

Оба они сидели задумавшись. Но вскоре ход их мыслей переменился. В сумраке Уильям искоса поглядывал на дочь графа, любовался ее разметавшимися по плечам медными волосами, ее острым личиком. Если раньше ему приходилось отгонять подступающее желание, то в последнее время он невольно позволял себе задерживать на ней взгляд дольше положенного.

И все-таки она дочь графа…

Йева повернулась к нему. Заметив в уголке губ Уилла след крови, она потянулась и вытерла его. Потом поняла, что сделала, и отдернула руку, но Уильям уже взял ее ладонь в свою. Они оба замерли, слегка опьяненные. Он поцеловал ее пальчики, потер их, чувствуя, какие они тоненькие, хрупкие, как и она сама. Потом заключил ее в объятья, жадно припал губами к линии шеи, а затем к ее губам.

Йева шумно вздохнула.

Этот вздох подействовал на Уилла отрезвляюще. Понимая, кого он целует, кого так жарко к себе прижимает, будто обычную девку, он отпрянул.

— Ради всех богов, Йева, прошу тебя — выйди отсюда! Выйди, пока в моей дурной голове не умолк глас разума!

— Пусть умолкнет, — последовал тихий ответ.

— Но так нельзя! Твой же отец приютил меня. Как я могу спать с его дочерью!?

— Можешь… — Она улыбнулась.

Тогда Уилл кинулся к ней. Завязки ее платья долго не поддавались его дрожащим пальцам, пока наконец он не одержал победу в этой тяжелой схватке. Тело ее оказалось белым как снег, удивительно тоненьким. И он привлек ее к себе, горячо обнимая…

Когда небо начало сереть, приближая рассветный час, они уже лежали, прижавшись другу к другу, пытаясь уместиться на узкой деревянной кровати.

— Ну и как мне теперь в глаза твоему отцу смотреть?

— А чем думал отец, когда вместо вечно жалующегося Него отправил ухаживать за тобой свою молодую дочь?

Уильям увидел, что она улыбается.

— Думал наверняка, что гость окажется благородным, — печально заметил он.

— Ладно тебе. Сколько воды уже утекло?

— Много, — вздохнул Уильям и вспомнил: — Еще недавно я думал о свадьбе с невестой, а сейчас обнимаю и целую другую…

— Ты мне так о ней и