Демонология Сангомара. Наследие вампиров - Евгения Штольц
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Почти триста лет назад ему под замковые ворота подкинули корзину из-под рыбы, в которой лежало дитя вампиров. Саббас решил воспитать его, но юноша рос слабым, чахлым, даже несмотря на то, что пил человеческую кровь. Не сказать, что он обладал выдающимся умом, скорее, наоборот; однако не был лишен некоторого обаяния. Да и в целом неплохой он был, разве что очень слабохарактерный и простодушный. Саббас полюбил Мараули как сына — так он назвал мальчика, в честь маленькой птицы, обитающей в ваших лесах.
В тридцать шесть лет у Мараули, выглядевшего тогда на девятнадцать, случился приступ кровянки. Кровянка — это отравление кровью очень больного человека. Вампиры стараются не выпивать лишайных, чумных и прочих, иначе грязная кровь заразит тело, и оно может не излечиться. Так случилось и с Мараули: он стал угасать не по дням, а по часам, тело его покрылось язвами, а желудок разъело ядом. Он уже был на смертном одре, когда Саббас решил спасти его, передав ему кровь посредством обряда. То же самое сделал с тобой Гиффард, когда исцелил твои раны…
Уильям кивнул.
— Саббас составил бумагу-завещание и умер, сделав Мараули старейшиной. Мараули исцелился, встал на ноги, похорошел. Кровь бессмертных дала ему силы, здоровье и даже сделала красивее, но… Ума кровь не прибавила. Зря, зря старина Саббас так поспешил, — покачал грустно головой граф. Его затуманенный взгляд говорил о том, что мыслями он перенесся в далекое прошлое.
— Управитель Саббаса, Райгар Хейм Вайр, после того как сменился хозяин, получил исключительную власть над юношей, которым легко манипулировал, а все достойные помощники Саббаса, например капитан стражи Горин или казначей Васкон, погибли при странных обстоятельствах. Еще через полгода после смерти Саббаса фон де Артеруса умер и его нареченный сын, Мараули. Новым старейшиной и лордом земель стал Райгар. Мы с Гиффардом тогда прибыли в Офурт, понимая, что произошла измена. Но Райгар показал нам завещание, подписанное лично Мараули и скрепленное печатями. В общем, обманул он каким-то образом простодушного паренька, задурил ему голову. Тогда Гиффард поднял на уши весь совет и смог назначить суд, апеллируя к тому, что завещание — подделка. Однако хитрый Райгар все сделал настолько безупречно, что суд отказал в требовании провести обряд памяти и наказать самозванца, хотя и запретил ему пользоваться родовой фамилией фон де Артерус. Мы тогда очень много хлопот доставили Райгару, отчего он и объявил прямо на суде, что в его землях нам не рады.
— Может быть, Райгар уже долгое время обманывал Мараули? — вздрогнул Уильям, представив эту страшную ситуацию.
— Скорее всего… Я даже предположу, что именно Райгар виновен в том, что юноша заболел кровянкой. Ну не мог сын графа питаться грязной кровью… Отравили, вероятно. Мы с Гиффардом пришли к тому, что Райгар хотел просто убить Мараули, чтобы убрать его из списка наследников, но в результате для него все вышло гораздо лучше.
— Мне суд назначили из-за того, что я не имею подписанного завещания?
— Да, — кивнул граф. — По идее, ты фон де Аверин, преемник моего друга. А по факту — лишь безымянный незаконный старейшина.
Обеспокоенный Уильям встретился глазами с графом, посмотрел на него честно, открыто, видя в нем покровителя. Филипп, не дрогнув, выдержал этот взгляд.
— И как со мной там поступят, господин?
— Не знаю, Уильям, — ответил граф. Он понимал, что все, о чем он говорит с этим рыбаком, узнает и совет из обряда памяти, поэтому подбирал слова очень аккуратно. — На все воля совета. Моя забота — обеспечить тебе безопасность, чтобы ты не чувствовал ни в чем недостатка, а позже — сопроводить тебя в Йефасу в целости и сохранности.
— Спасибо вам за то, что помогаете. Я не знаю, как вас отблагодарить за такое радушие! У меня в кошеле ни дарена, да и кошеля-то, собственно, уже и нет. — Он потупил взгляд и грустно усмехнулся. — Фон де Аверин из меня, как из курицы жеребец.
Филиппа позабавило сравнение. Не выдержав, он улыбнулся:
— Ну право же. Не стоит о себе так говорить. Перейдем к следующему вопросу.
— Ах да… Знаете, вопросов слишком много, и я не хочу вас задерживать… Разве что изволите рассказать об обещании Гиффарда. Я постоянно вспоминаю о нем, о той радости, с которой он это говорил.
— Радости? — переспросил граф.
— Да. Мне показалось, что он это произнес с каким-то воодушевлением, словно рад был сказанному.
— Хм… Я не понимаю, почему он говорил с радостью о земельном вопросе, который мы тогда решали. Признаться, сам не могу сообразить… Ты же потом потерял сознание?
Уильям кивнул.
— Сдается мне, ты услышал не всю фразу.
— Наверное, вы правы, господин. В любом случае меня не интересуют ни земельные, ни денежные вопросы, и я считаю, что не вправе даже размышлять об этом. Все должно решаться по вашему усмотрению.
— А вдруг речь идет о чем-то ценном?
Филипп наклонился вперед, с интересом глядя на чудного рыбака. Но Уильям лишь покачал головой:
— Вы спасли мне жизнь. Я и так обязан вам всем.
— Ладно, мне пора. — Граф поднялся со стула. — У тебя есть какие-нибудь пожелания?
— Нет, господин.
Филипп покинул узилище, пребывая в раздумьях. Ему понравились вежливая, незаискивающая манера общения Уильяма, его открытое и честное лицо, ум и ясность в глазах. Будь у него выбор — он бы сохранил ему жизнь… Но выбора как раз не было: Йева и Леонард, его любимые дети, смертны. Промчатся годы, словно мгновения, и дети начнут увядать, пока не умрут на руках у своего отца либо от старости, либо от ран, как это произошло с его родной семьей. Он обязан спасти хотя бы одного ребенка, пусть и ценой жизни этого рыбака.
* * *
К вечеру в замок Брасо-Дэнто, утопающий в закатном солнце, прибыл гонец. В его суме лежал ответ на письмо, которое граф отправил в Йефасу еще до того, как забрал Уильяма из Больших Вардов.
Филипп раскатал плотную бумагу и принялся читать. Письмо было составлено в сдержанном деловом стиле, и в нем сообщалось, что суд проведут ближе к зиме, в начале сезона Граго.
— Ждать почти два сезона?! — воскликнул удивленный управитель, хватаясь за голову. — Но почему так долго, господин? Ведь
