Зеркало Кассандры - Бернар Вербер

— А мой брат?

— Он последний служащий нашего министерства. После смерти вашего отца администрация не могла не принять его на работу. Но это временно. Вот в чем парадокс: Министерство Будущего воспринимается как древний мир с двумя последними динозаврами, вашим братом и мной.

Он грустно улыбается, что еще больше увеличивает его сходство с Эдвардом Голденбергом Робинсоном в финальной сцене «Зеленого сойлента».

— Пойдемте. Я покажу вам другие залы нашего мини-министерства.

Он проводит молодых людей в смежную комнату.

— Это библиотека, собранная вашим отцом.

Он открывает один за другим железные шкафы, набитые старинными изданиями.

— Во все времена человек пытался узнать свое будущее. Биографии самых великих предсказателей находятся здесь.

Он вытаскивает из пыльной стопки книг том под названием «Дельфы» в потрескавшемся переплете.

— Во времена древних греков дельфийская пифия стала практически официальным институтом. Весь город занимался гаданием. Разброс цен был огромный. Начиная с гадалок на дороге, ведущей к храму, и заканчивая самой Пифией, толстой полубезумной женщиной, которая прорицала грядущее, испуская пронзительные крики. Она предсказала Александру, что он завоюет весь мир. А римляне узнавали будущее, наблюдая за полетом птиц.

Само слово «авгур» означало «наблюдающий за птицами».

— У нас в Европе были Нострадамус, Калиостро, Сен-Жермен. Но самым сильным из них, на мой взгляд, являлся мой предок, Жан де Везле.

Человек в очках-половинках гордо демонстрирует молодым людям текст на пергаменте.

— Подумать только, в тысяча шестьдесят шестом году он предвидел все! Он предсказал, используя язык своего времени, конечно, появление к двухтысячному году загрязнения окружающей среды (вода и воздух будут отравленными), терроризм (во имя своего бога они начнут убивать без разбора женщин и детей), Интернет (люди смогут разговаривать, находясь в разных частях света), СПИД (заниматься любовью станет смертельно опасно). Неплохо, а? Я так горд тем, что являюсь его дальним потомком… Господи, да я же не представился. Мое имя — Шарль, Шарль де Везле.

— Очень приятно, — улыбается кореец. — Ким Йе Бин.

Мужчины обмениваются рукопожатием. Кассандра изучает книги и вдруг застывает перед томом с надписью на корешке: «Пророчества Даниила».

— Ах! Вы его нашли… Это не случайно. Жак, ваш отец, сознательно назвал вашего брата в честь великого пророка былых времен…

Видя удивленные лица молодых людей, специалист по гороскопам продолжает:

— Даниил. Пророк Даниил. Вы о нем не знаете? Это было очень давно. Году примерно в пятьсот восемьдесят седьмом до рождества Христова, в Месопотамии, точнее, в Вавилоне. Однажды ночью царь Навуходоносор увидел странный сон и попросил жрецов догадаться, что ему приснилось, а потом растолковать сон.

Навуходоносор… но это же название моей любимой оперы Верди… «Набукко».

— Никто из жрецов не смог догадаться, что за сон видел царь, и он велел их всех казнить. Тогда один из министров сказал Навуходоносору, что пленный еврейский царевич очень хорошо толкует сны. За ним послали, и тот объявил, что царю приснился колосс с золотой головой, серебряным телом, железными чреслами и глиняными ногами.

— Мне кажется, я слышал эту историю про колосса на глиняных ногах, — бормочет Ким.

— Царь Навуходоносор признал, что видел действительно именно этот сон, и попросил истолковать его. Царевич Даниил рассказал, что они сами живут во времена золотой головы, в эпоху чудесной вавилонской империи (он умел льстить, чтобы выжить). Ее сменит другая империя, серебряная, потом третья — железная, и все они погибнут, когда настанет время четвертой, глиняной империи.

— Что это значило?

— Даниил пояснил так: «Один из моих еврейских братьев придет и распространит великое учение, призывающее не к войне, а к миру, и все империи войн погибнут».

— Что и сделал Иисус Христос, — подытоживает Кассандра. — Следовательно, Даниил действительно был великим пророком…

— Я думаю, что Даниил все придумал. Его история про колосса на глиняных ногах имела оглушительный успех во всем Средиземноморье. Она повлияла на все местные религии и культы.

— Невероятно! — восклицает Ким, который начинает понимать, что к чему.

— И…

— И они сами все устроили так, чтобы популярное пророчество сбылось.

Кассандра вспоминает слова Грациэллы, цыганского астролога: «Услышавшие предсказание делают всю работу сами, если действительно хотят, чтобы пророчество стало реальностью».

Вот оно, могущество прекрасных историй.

Последний служащий Министерства Перспективного Прогнозирования продолжает:

— Во времена Иисуса Христа более тысячи двухсот мессий считали, что пророчество Даниила говорит именно о них, |и это только в Иудее. Тысяча двести конкурентов! И лишь после смерти Иисуса Савл из Тарса, также известный как святой Петр, объявил, что именно Христос явился разрушителем глиняной империи, о которой упоминал пророк Даниил.

— Так, значит, это Даниил запрограммировал нашу историю на две тысячи лет вперед!

Шарль де Везле кивает:

— Хорошая шутка, не так ли?

Кассандра кажется глубоко взволнованной.

— Это также означает, что наши сегодняшние предсказания создадут завтрашний мир.

— Действительно, достаточно того, чтобы многие люди в них поверили.

— То есть, если мы вообразим ужасное будущее, оно осуществится, а если вообразим прекрасное, то осуществится прекрасное.

— Именно так. Наши сегодняшние мечты создают завтрашнюю реальность. Кстати, все, чему мы радуемся сегодня, воображали себе наши предки, не так ли?

Молодые люди переваривают это сообщение.

— А я действительно видела будущее, — говорит Кассандра. — Я его не придумала, я его видела во всех подробностях еще до того, как оно свершилось!

Шарль де Везле делает гримасу, выражающую сомнение, но не решается спорить с девушкой. Та тем временем изучает обложку книги «Пророчества Даниила».

— Где он сейчас?

— Он умер и похоронен в Вавилоне, на территории современного Ирака.

— Нет, я спрашиваю о своем брате Даниэле. Где он?

— Он должен был прийти на собрание молодых прогнозистов. Не знаю, почему его нет. Ваш брат, честно говоря, малопредсказуем.

Собственная шутка, кажется, приводит его в восторг.

— А вы знаете его адрес? — спрашивает девушка.

118

Союз министра прогнозирования и детского психиатра для проведения экспериментов над детьми-аутистами.

А потом над собственными детьми!

Для того чтобы они предсказывали будущее.

Просто бред.

Мне стало бы смешно, не будь я их жертвой.

119

Сена огибает остров Иль-о-Синь, на котором, словно фигура на носу корабля, возвышается скульптура в виде коронованной женщины, поднимающей вверх факел свободы. Это уменьшенная копия знаменитой нью-йоркской статуи. Голуби по очереди обливают пометом этот символ человеческого тщеславия. Прямо напротив острова тянутся ввысь башни небоскребов, развернутые фасадами к Сене.

Квартира Даниэля Катценберга находится в одной из этих башен, рядом с Домом Радио. Башня Горизонт.

Ким и Кассандра преодолевают первое препятствие, вбежав в подъезд следом за вошедшим туда человеком, и оказываются в холле, перед кнопками звонков с именами жильцов. К счастью, камера интерфона не работает. Они нажимают на звонок с надписью «Даниэль Катценберг», но никто не отвечает.

Ким пробует позвонить наугад.

— Кто это? — спрашивает мужской голос.

— Почтальон, — отвечает Ким.

— Чего вы хотите?

— Э-э… заказная посылка.

Секундное промедление. Они чувствуют, что мужчина колеблется, но он не открывает.

Ким Йе Бин звонит в следующую квартиру.

— Кто это? — спрашивает голос пожилой женщины.

— Пожарные, — низким голосом говорит Ким.

Снова сомнение, им не открывают. Ким пробует третий раз.

— Кто это?

— Полиция. У нас есть удостоверение, впустите нас, пожалуйста.

Попытка остается безуспешной. В конце концов, счастья решает попытать девушка.

— Кто это? — спрашивает чей-то приятный баритон.

— Это я, — отвечает Кассандра.

Дверь открывается. Ким восхищен.

Слова «Это я» напоминают каждому о том, кого он ждет, и вызывают гораздо меньше недоверия, чем ответы почтальонов, полицейских и пожарных.

На шестом этаже они находят дверь с инициалами «Д. К.» на табличке. Позвонив и постучав безо всякого результата, Ким достает свой перочинный нож с множеством лезвий и начинает работать над замком. Язычок поддается без труда.