Стихотворения Поэмы Проза - Яков Полонский

Ослов с кошелками цветной капусты

В пыли идут на рынок, и хоть пусты

Гостиницы и дремлет ветурин,

Один приезжий (старичок один)

Бредет к обедне с зонтиком. Слепые,

Безногие на лестницах сидят;

Закрыты окна: жалюзи сквозные

Кой-где раздвинуты, кой-где глядят,

3

Сквозь их раздвижки, очи огневые

Или мелькают, отражая день,

Нагие плечи.

Улицы глухие

И тесные прохладнее — там тень,

Там шорох, там продажа мелочная, -

Жиды и крик факинов, — там сырая

Кофейня даже днем освещена

Лючерной; там как снасти от окна

К окну, до чердаков, идут веревки,

На них фуфайки, юбки, простыни,

Белье внучат и бабушек обновки, -

В них солнце бьет, а улица в тени.

4

Зато и вонь почти невыносима;

Вот мутный Тибр, над ним плывут пары

И лихорадки, пугалища Рима,

Холодные сопутницы жары.

Дома над этим Тибром, — точно каждый

И пытку вынес и томится жаждой, -

Друг друга подпирают и теснят,

И окна их без стекол так глядят,

Как будто впадины, как будто очи

Насквозь проткнутые… Как там живут?

Как люди там проводят дни и ночи

И как, дыша миазмами, не мрут?

5

Где есть такие жалкие кварталы,

Там часто жалки шышные дворцы;

Но этого не знают кардиналы,

Не ведают отечества отцы.

Где бедность вопиющая, там, верьте,

И вопиющая неправда. Мерьте

Невежество невольное другим

Невежеством, умышленно глухим.

И немощь одного вам окажет ясно,

Какую немощь прикрывает тот,

Кто нынче вас осудит самовластно,

А завтра сгубит или оберет.

6

А где сам Пий? Французскими штыками

К престолу путь прочищен ли ему?

Прочищен. Бедный! въехал со слезами

Он в ворота столицы. Никому

Не отказал в воем благословеньи,

За всех молился, всем послал прощенье.

В особенности тем, кто мертвый пал.

Рим также со слезами подобрал

Своих сограждан, павших за свободу,

И перестал смеяться. Удино {*},

С республиканским знаменем, народу

Принес оковы — это ли смешно?!

{* Французский генерал, в 1849 году осаждавший и взявший Рим приступом. (Прим. авт.)}

7

Прибывший из Гаэты Пий Девятый

Уже на даче. Дача у него -

Такие же из мрамора палаты…

Там воздух чище, — чище оттого,

Что дальше от жидовского квартала,

От Тибра, Форума и Квиринала.

"Все укатили! Рим пустой стоит,

Остались только боли", — говорит

Страж Ватикана, старый антикварий,

В ливрее, в белом галстуке, в чулках.

(Зимой он получает гонорарий

На безобидной службе при богах).

8

Вот он, в очках и будничной ливрее,

Не чувствуя томительных жаров,

Прохладные обходит галереи

И обметает ноги у богов.

Все эти боли так же безучастны

К страданьям Рима. Так же сладострастны

Вакханки, так же ясен Аполлон,

И также славой гордо блещет он,

Остановясь в своем воздушном беге…

Все так же вакх над чашею поник,

И, ногу заложа, в усталой неге

Стоит Силен, осклабя юный лик.

9

Но страшного, болезненного стона

Того, которого с детьми скрутил

И давит змей, страданий Лаокона

Французский барабан не заглушил;

Минервы, в силу мысли облеченной,

Во всеоружии, как мысль, рожденной,

Спокойно поджидающей врагов,

Не испугал холодный блеск штыков;

Ни бомбы, ни картечь, ни лицемеры -

Ничто не помешало красотам

Стыдливо страстной и нагой Венеры

Сиять а отраду людям и богам.

10

Хвала вам, камни? Знаю, кто не знает.

Что ваша слава меркнет в наши дни.

Но кто вас любит, тот вас понимает,

Недаром вы всем гениям сродни.

Как и они, вы заодно с природой:

Как и они, вы созданы свободой,

Недаром Рим невежественный к вам

Почтительнее, чем к своим попам.

Свободно горды и свободно страстны,

Не вы ли без позора и оков

Прошли, рабов стыдя (хоть и безгласны),

Через мытарства двадцати веков.

11

Рим не был бы давно великим Римом

И вечным городом не мог бы слыть,

Когда б искусство не было любимым,

Когда б Европа гордая ценить

Его развалин гордых не умела,

Когда б она, как "наши", поумнела

И не искала б чудных образцов

Для современных кисти и резцов.

Без иностранцев, и без их усердья,

Бесплодным окруженный пустырем,

Под звук органов, в лоне милосердья,

Рим с голоду заснул бы вечным оном.

12

Без иностранцев Рим не мог бы видеть,

Не мог бы слышать, скоро, может быть,

Он разучился б даже ненавидеть,

Как разучился пламенно любить.

И грудь его была бы без отзыва

На эти крики братского "призыва

(Ибо ни слава правды написать

Не позволяет папская печать).

Рим был бы глуше старого Китая,

И этот католический Китай

Догнил бы наконец и, умирая,

Конечно перешел бы прямо в рай.

13

Где воля — дерзость, там всегда скандалы;

Где мало пишут — много говорят;

Где люди шепчутся, там радикалы

В народ пускают слухи и молчат;

А пасмурные реакционеры

Чем злей, чем строже принимают меры,

Тем сами больше трусят, — уж таков

Исход вещей, и вывод мой не нов.

О чем же толки в этой полудикой

Столице? в Риме что за разговор?

Не чудо ли свершил святой Маврикий?

Не пойман ли гроза Албанских гор,

14

Бандит, а с ним и вся лихая банда?

С французскими солдатами вчера

Не подралась ли папская команда,

И целы ли при этом кивера?

Пока не то. Не то, — так что ж такое?

Какая сплетня не дает покоя?

Чернь упивается какой молвой?

Да вот, какой-то, говорят, больной

(Не то помешанный), крестообразно

Сложивши руки на пруди, стоит

На каменном мосту и праздно

На замок Ангела весь день глядит.

15

Ну, что ж?! Да говорят, что из-под шляпы

Его глаза горят таким огнем,

Как будто он на эту крепость папы

С проклятьем накликает божий гром.

В его ж лице так много скорбной муки,

Так худы пальцы, и так бледны руки,

Так пылен плащ, повиснувший на нем,

Что кажется не быть ему жильцом

На этом свете… Словом, очень страстный

Какой-то господин, и кто такой?

Eh! che losa! {*} стоит как балаганный

{* Кто это знает! (ит.).}

Актер или трагический герой.

16

А между тем, замеченный толпою,

Он не спешит, напротив, всю дают

Бму дорогу. Многие рукою

Его приветствуют, иные "ру" у жмут.

Чудак несчастный… или понимала

Толпа, что нужно храбрости не мало.

Чтоб выбрать эту позу — и стоять,

Стоять, стоять и все молчать, молчать.

Трагическая поза не годится

Нигде, но только в Риме погубить

Способна поза: ложь (c)сего боится,

И злу нельзя (молчаньем угодить.

17

_Кольми же паче_ угодить молчаньем

Отчаянья, с презреньем на устах.

И вот, донос, с подробным описаньем

Всей жизни чудака, уже в руках

Блюстителей священного порядка.

Для них все вздор: лень, голод, лихорадка,

Разбои по дорогам, но не вздор

Осмелившийся мыслить: это вор

Опасный, он у бога души крадет,

У бедных и богатых крадет он

Все то, что духовник в душе их садит

На пользу церкви, крадет веру, сон,

18

Доверье к иезуитам, безмятежность

И послушанье. Если уж карать

Таких воров, то всякая тут нежность

Некстати, надо их вязать, сажать,

Томить, пока у них не помутится

Рассудок. В Риме думать не годится,

Зато тайком позволено грешить,

Ибо святейший папа разрешить

Грехи всегда готов, по благодати

Ему дарованной, и так решил

Совет: не дураки мы, нам некстати

Щадить того, кто б нас не пощадил

19

На этот раз, к несчастью, опоздало

Святейшее судилище; скандал

Произошел ужасный, что не мало

Смутило даже граждан.

Жар спадал,

Заря, пронизанная облаками,

Обхватывала Рим, с его холмами,

И колокольни стройные церквей,

И куполы широкие на ней

Как силуэты резко вырезались;

Вдали пестрели выступы домов:

Над Тибром тени синие качались,

Предвестницы гнилых ночных паров.

20

Уж замок Ангела, всей шириною

И всей своей надхолмной высотой

В тени, казался массою сплошною,

Иль облаком лиловым, над землей

Осевшим в виде круглой цитадели;

Одни его края кой-где алели,

Да сверху ангел крылья простирал

И в золоте зари едва мелькал;

Статуи на мосту, как бы в припадке