Правила перспективы - Адам Торп

Перри поднял руки и произнес:

— Мы ее высадим, только действовать надо с умом.

Они все поняли, хотя и были иностранцами.

Он посветил в щель между дверью и косяком. Из мрака сверкнул глаз. Кто-то захныкал. Донесся стон. Однако там много народу, не двое и не четверо. Наверняка так по всему городу. В последние месяцы чего он только не навидался и не наслышался от спасателей, с ног до головы перепачканных известкой. И людей, которых вытаскивали из-под груд щебня, в которые превратились убежища, он тоже видел. Сплошь покойники или почти покойники — огонь, газ, еще что-нибудь. Но тут все по-другому. Тут нужна помощь профессионала.

Под напряженными взглядами надеющихся на него людей Перри обдумывал создавшееся положение.

Надо пойти и привести кого-то. Только кого? Отрывать парней от выпивки, от костра, от девчонки? Чистая прозрачная вода прибывает так скоро, что нет времени изучать вопрос всесторонне, ясно одно — это задача не для танковых дивизий, они не могут разгребать завалы, спасая чьи-то души. Это задача для тех, кто следует за танками, — для пехотинцев, чтоб им пусто было!

Почему-то подумалось: а ведь он подвел Моррисона, не постарался как следует, не принял правильного решения.

Перри вообще не мог про себя сказать, что он особо напрягался и всегда вникал в ситуацию. Будь то непрерывные бои, с которыми они шли от самого побережья, или разведка огневых точек, когда сидишь по пояс в снегу и не знаешь, какая стена, или дерево, или живая изгородь плюнет в тебя смертью.

Он просто выполнял приказы и надеялся выжить. Задница болела, сырость и холод пронизывали, чернослив и фасолевый суп в концентрате осточертели, но это и все. Проблема выбора его не волновала. А сейчас надо было принимать решение.

Он в ответе за этих людей — это чувство снизошло на него словно благодать. Он спасет их всех, спасет детей фрау Хоффман, он покажет всем им, что такое храбрость и добродетель, и не умрет, он знал наверняка, что останется в живых, слепо верил в это. Судьба-злодейка на его стороне.

— Я думаю, — сказал он, потому что окружающие, уставившись на него, тараторили на немецком, на котором он ни бельмеса. Он поднял руку и повторил: — Я думаю.

И они стихли, поняли, о чем он. И он договорился с высшими силами — или, может быть, с самим собой, с тем высоким, что было в нем: если я спасу этих людей, наградой мне будут заснеженные вершины и золотая долина, которые лежат в моем планшете, где у солдата обычно припрятана бутылка. Чудесный трофей!

Все-таки Перри был глубоко моральным человеком, воспитанным благочестивыми баптистами, и не мог допустить, чтобы всю оставшуюся жизнь его мучила совесть за незаслуженный дар.

49

Они стояли на каменных ступенях, ведущих в подземелье. Герру Хофферу казалось, что он вот-вот нырнет в бездонный омут.

— Ну?

— Это там, за железной дверью.

— Тогда идем.

— Мой дорогой друг, все-таки я не могу позволить себе нарушить профессиональный долг…

— Да заткнись ты!

Бендель даже подтолкнул его в спину автоматом, дуло скользнуло по позвонку, как кий по бильярдному шару. Сделалось больно и как-то гадко. Герр Хоффер понял, до какой степени ожесточен Бендель. Любезный, даже галантный в ту пору, когда, будучи молодым офицером СС, занимался перекладыванием бумаг, теперь он превратился в бандита.

Это происходит не со мной. Даже мой несчастный позвонок болит в чьем-то чужом позвоночнике.

Ему захотелось, чтобы призрак герра Вольмера явился и прикончил Бенделя выстрелом в упор, но такое, увы, случается только в кино. Сквозь носки он чувствовал холод и сырость камня, точно они спускались в застенки древнего замка. Да, герр Хоффер был в одних носках. К немалому его смущению серые носки были заштопаны черными нитками. Может, когда-то подвалы и в самом деле служили темницами, где десятилетиями, постепенно сходя с ума, гнили закованные в цепи узники.

Они спустились, он постучал в незапертую железную дверь.

— Вернер, у нас гости. Помнишь штурмфюрера Бенделя?

Вернер кивнул. Они вошли, дверь за ними захлопнулась.

Герр Хоффер медленно привыкал к свету свечи. Настороженный Вернер пересел в тень рядом с Хильде Винкель. На мое место, подумал герр Хоффер. Хильде и сидевшая напротив нее фрау Шенкель хмурились. Во рту фрау Шенкель была зажата сигарета, отчего ее лицо стало простецким, словно у какой-нибудь фабричной работницы. В подвале тоже стоял густой дым.

— Доброе утро, — произнес Бендель, подняв дуло автомата к потолку. — Вот, значит, где картины.

Никто не ответил. Слегка растерянный Бендель замер у двери. Он явно не ожидал здесь кого-то встретить.

— Кажется, все присутствующие знакомы со штурмфюрером Бенделем, — сказал герр Хоффер. — Простите, фрейлейн Винкель, конечно, вы не знакомы. Один из наших постоянных клиентов. Ха-ха, про клиентов я пошутил. Он хочет посмотреть на картины. Закрытый просмотр!

Он нес чепуху и потирал руки.

— В башню попала бомба, — добавил он, сложив руки на груди и приняв начальственный вид, — когда я инспектировал чердаки.

— Господи, — охнула фрау Шенкель.

— Мы что-то такое слышали, — сказала Хильде Винкель, прикрывая пораненную губу рукой.

— Разрушения небольшие. Слегка разворотило крышу. А меня стукнуло по голове.

— Оно и видно, — неодобрительно заметила фрау Шенкель.

— Ты обходил чердаки, Генрих?

— Да, я в порядке, Вернер, спасибо.

— Ты не… значит, там больше никого не было?

— Я поднялся один. Герр Вольмер остался на своем посту. Странное дело, — продолжал он, — похоже, иногда туда забредает бедняга Густав. По крайней мере, недавно он там точно побывал.

Герр Хоффер достал красный блокнот. Внезапно его осенила ужасная мысль, что герр Вольмер мертв.

— Это блокнот бедного Густава?

— Полагаю, да, фрау Шенкель.

— Бедняга.

Вернер вскочил на ноги, будто заводная игрушка.

— Это собственность библиотеки, — заявил он и выхватил блокнот из рук Хоффера.

— Вы невежливы, друг мой, — улыбнулся герр Хоффер и погрозил ему пальцем. Как же он постарел. Ну ничего, скоро все закончится, и жизнь начнется сначала, с белого листа.

До чего же противно тут пахнет. Кто-то испортил воздух. Должно быть, фрау Шенкель.

— Чему обязаны, герр штурмфюрер? — поинтересовался Вернер не слишком твердым голосом. Он снова ретировался в тень, так что его голос донесся откуда-то из-за подтянутых к подбородку коленей Хильде.

— Герр Хоффер вам все объяснит. Я слишком устал.

— Вы пришли защищать нас? — спросила фрау Шенкель.

— Нет, — ответил Бендель и прислонился к стене.

— Понятно, — сказала фрау Шенкель и затянулась.

— Он хочет посмотреть одну картину, — объяснил герр Хоффер.

— Какую? — скривился Вернер.

— Ван Гога.

— Винсента?

— Да, Вернер.

— То есть, — заключил Вернер, — он хочет ее прикарманить.

— Ну, для этого картина великовата, — улыбнулась фрау Шенкель. — Впрочем, в заплечный мешок, может, и влезет.

— Я хочу просто посмотреть, — сказал Бендель.

— Все так говорят, — буркнул Вернер.

Казалось, он чем-то расстроен.

— Она под номером девятнадцать, — подсказала фрау Шенкель, махнув сигаретой в сторону картин. — Упакована в коричневую бумагу.

"А вот и нет", — подумал герр Хоффер.

— Мне казалось, вы сказали, что спрятали ее, герр Хоффер? — процедил Бендель.

Господи, почему американцы не могут появиться прямо сейчас!

Он пожал плечами.

— Естественно, спрятали, — проговорила фрау Шенкель. — От властей. Как и все остальные. Полагаю, теперь уже нечего скрывать, — заключила она, обращаясь ко всем.

— Вы совершенно правы, фрау Шенкель, — согласился герр Хоффер.

— В любом случае, вы уже ничего не можете с ней сделать, так ведь, герр штурмфюрер? Вы тут вообще быть не должны. Вы должны быть наверху, защищать отечество.

— У меня кончились сигареты, — только и сказал Бендель.

Фрау Шенкель протянула ему свою, но зажгла ее Хильде, не отводившая руки от лица.

— Что у тебя со ртом, милочка?

— Порезалась. Выглядит не слишком-то привлекательно.

— Ну, все остальное это с лихвой компенсирует, — сказал Бендель, нависая над ней.

Хильде улыбнулась, глаза у нее заблестели. Конечно, подумал герр Хоффер, в тусклом свете свечи Бендель вполне может показаться интересным — хорошо сложен, успел понюхать пороху. Именно такой тип ей и должен нравиться. Она не отличается тонким вкусом, недаром взяла темой своей работы помпезный архитектурный кич вместо того, чтобы изучать подлинные шедевры.

Интересно, как этот парень соблазнял Сабину? Он определенно напрашивается на пощечину.

У герра Хоффера закружилась голова, он резко опустился рядом с фрау Шенкель. В ушах звенело.