Шкуро: Под знаком волка - Владимир Рынкевич

Застучали копыта у ворот, во дворе раздались мужские голоса. Лена и Катя прильнули к щели сарая. Шкуро спешил и даже не вошел в дом. С генералом разговаривал во дворе, и в сарае все было слышно.

— Я рад вас видеть, господин генерал, — говорил Шкуро. — Жаль, что не удалось нам весной вместе сражаться против большевиков. Как видите, мы побеждаем. Разгромим красных здесь, на Кавказе, пойдем под руководством генерала Деникина на Москву. Даст Бог, и вы будете в строю.

— Если здоровье позволит, Андрей Григорьевич.

— Я в скором времени буду у Антона Ивановича. Разрешите передать ему от вас пожелания победы и напутствия ваши перед решающим походом.

— Да, да. Разумеется. Желаю Добровольческой армии успехов в боях. Скажите, что если позволит здоровье, я готов служить России.

Во время этого короткого разговора Шкуро то и дело оглядывал двор, окна дома, вышедших на крыльцо домашних. Чуть позади его стоял знакомый Лены Николай — тот самый лизунчик — поглядывал по сторонам. Смешно вспоминать, как он лез к ней на ночлеге. Тоже хороший мужик, но нельзя так грубо. Может, она и сама…

Встреча закончилась, и Шкуро уехал. Катя злобно прошептала: «Контра проклятая. Шкура поганая. И этот, старая сволочь. Мы же его не трогали, а он, гадина, готов послужить. Ты у нас послужишь».

Лена ее не слышала — думала, почему Андрей стричься перестал: из-под волчьей папахи торчали волнистые светло-рыжие космы, и усы, как у кота разрослись…

Потом подруги вместе хозяйничали в доме и на кухне, и Маргарита все посматривала на Лену испытующе. Когда остались вдвоем, подошла к ней, глядя в глаза, — погладила ее по животу.

— Ты чего? — испуганно спросила Лена.

— Скажи-ка мне, подружка, — начала Маргарита и после короткой паузы задала свой хлесткий вопрос: — Ты от кого беременна?

Шкуро спешил на секретное совещание, где надеялся превратить свой спецзапас в такие деньги, которые и Деникин уважает. В большом гостиничном номере с наглухо завешенными окнами и слабым электрическим светом собрались те, кто действует в полумраке, таясь от света и людей, а затем появляется хозяином и людей, и света. Шкуро беседовал на председательском месте, но главным здесь был он. Замкнуто сосредоточенные лица, проницательные посверкивающие взгляды, черные с сединой восточные прически и усы. Армяне, осетины, черкесы, русские азиаты. Может быть, и евреи. Главный среди них — Фрешкоп. Кто он? Это Шкуро не знал. Рядом — друг корнет Лоов, именно он устроил встречу. Шкуро давно подумывал о сближении с такими людьми и надеялся на Лоова — не дело возить золото в походных сумах и полковом денежном ящике.

Представительный брюнет интеллигентного вида, Гукасов, по-видимому татарин из Баку, предложил назвать полтора десятка собравшихся «финансовой комиссией» и избрать председателем очкастого мудреца Фрешкопа. С этим согласились все. Фрешкоп поднялся и, почти не заглядывая в бумаги, обрисовал обстановку в сформулировал план действий:

— За время с 1914 года до марта 1917-го правительством Российской империи было выпущено 8,3 миллиарда бумажных денег. Временное правительство с марта по октябрь 1917-го напечатало еще свыше 9,5 миллиарда государственных денег.

— Керенки, — сказал кто-то.

— Да, керенки, — согласился Фрешкоп. — На плохой бумаге, без подписей банка. Особенно плохое впечатление производят купюры достоинством в двадцать я сорок рублей. Наряду с естественным падением курса русского рубля в связи с войной и разрушением экономических связей на обесценение рубля в большой степени повлиял выброс лишних бумажных денег. Сейчас императорский рубль стоит примерно четверть своей довоенной цены, и падение продолжается. Керенки падают еще быстрее, но большевики несколько замедливают их падение, используя на рынке и во внутренних расчетах. Мы не знаем, сколько денег на Кавказе, и не будем организовывать ввоз сюда бумажных денег из России, хотя и могли бы его сделать.

— Правильно, — поддержал Гук асов. — И с керенками, и с николаевками завязнешь.

— Да и операция по перевозке сложна и опасна, — заметил молодой Лоов.

— Обстановка на фронтах меняется ежемесячно и даже еженедельно, — продолжал Фрешкоп, — поэтому наша валютная операция должна быть кратковременной — закончим ее до Нового года. Надо немедленно напечатать свои бумажные деньги, обеспеченные соответствующими ценностями — недвижимостью, золотом. Курс установим на уровне царского рубля, свои магазины наполним товаром, объявим, что принимаем на новые деньги. Госбанковское отделение объявит обмен на царские деньги и ценности. Обменный курс установим соответственно… Ну, вы понимаете, господа, чтобы меньше меняли, а больше покупали наши товары.

На банкнотах будут указаны наши фамилии, подписи банка и обеспечение денег нашим имуществом.

— Которое находится в Совдепии, — с ироничной улыбкой напомнил Гукасов.

— Временно, — спокойно ответил Фрешкоп.

— Как назовете деньги? — спросил Шкуро.

Возник небольшой спор, но все быстро согласились назвать новую «валюту» чеками. Для Шкуро главным вопросом был вопрос о его спецзапасе — сколько он получит за свое золото — однако высказался он осторожно:

— Я понимаю, господа, что наша задача — обеспечить войска деньгами, за которые можно купить продовольствие, оружие, патроны. Благодарю вас от имени своих казаков. Убежден, что вашу деятельность одобрит и Антон Иванович Деникин.

— Армии будет немедленно выделена соответствующее количество чеков, — сказал Фрешкоп. — Один из членов комиссии в ближайшие дни направится в Екатеринодар.

— Хорошо, если бы поехал Гукасов, — сказал Шкуро. — Его там знают. И еще надо решить вопрос о… наших внутренних расходах…

— Мы предварительно обсудили это, — успокаивающе сказал Фрешкоп. — Заслуги полковника Шкуро и его войск в борьбе с большевиками должны быть вознаграждены. Предлагаю выдать премию полковнику в размере двести тысяч золотых рублей, из них двадцать пять процентов английскими фунтами.

— Почему двадцать пять? — переспросил Лоов. — Давайте уж пятьдесят. Никто не возражал. Главные вопросы были решены. Полковник здесь же, за столом, получил деньги и запрятал их куда-то под черкеску с серьезным видом человека, убирающего деловые бумаги. Еще обсуждали создание каких-то мастерских, заводов, швален[40] прочих заведений, где люди работали бы за чеки. Говорили и о большой закупке патронов у одного из ставропольских красных начальников. Решили, что все снабжение дивизии Шкуро возьмет на себя Финансовая комиссия. Разошлись довольные и оживленно озабоченные: чеки надо печатать немедленно. Установленная сумма — семь миллионов рублей-чеков. Шкуро остался вдвоем с Лоовым.